Вдруг слева, перпендикулярно нашему курсу, в кустах началось шевеление и мелькнуло что-то бурое и ушастое. Мой взгляд как обычно искал тропу, и я не сразу среагировал на это шевеление. Но один мой товарищ (совсем не тот, что на Орзагае) более внимательно смотрел вперед и, опознав медведя, начал совершать два совершенно противоречивых действия. Во-первых, он истошно заорал что-то нечленораздельное, чтобы, значит, напугать зверя. Во-вторых, он начал рвать из кармана штормовки фотоаппарат, чтобы, значит, сфотографировать зверя крупным планом. На долгую память.
Но зверь не стал дожидаться сеанса фотографии и, только что не сшибив меня с ног, во всей своей красе промчался слева направо исчезнув с глаз долой.
Через непродолжительное время мы остановились на ночлег почти на самой южной оконечности озера. Здесь проходила граница леса, и отдельные купы кедрачей перемежались большими безлесными пространствами. Берег плавно загибался вправо, и почти сразу от уреза воды поднимались горные цирки, замыкающие этот конец озера.
Горные цирки замыкают северную оконечность Медвежьего озера
И тут на песчаном пляже, у подножия цирков, мы увидели нашего знакомого. Огромный зверь долго бродил по берегу, то ли выискивая растительную пищу, то ли демонстрируя нам свою медвежью красу. Но на более близкое знакомство медведь так и не решился. Слава Богу!
Приведу еще один "медвежий" сюжет, когда на несколько мгновений меня обуял первобытный ужас. Летом 1968 года мы прошли из Тувы на Алтай через перевал Пограничный и стали спускаться к озеру Иты-куль, из которого берет свое начало река Чульча (Алтайская).
Тропа вела по долине реки Кумый, то, утопая в болоте, то, поднимаясь на сухие островки, поросшие столетними кедрами. И вот, поднявшись на один из островков, тропа привела к огромному кедру, на стволе которого была сделана большая затеска. На затеске был отчетливо виден крупный текст, написанный химическим карандашом: "На этом месте умер крупный ученый, математик и путешественник, профессор МГУ Немыцкий Виктор Владимирович (12 XI 1906 – 7 VIII 1967)."
Вот какие совпадения подбрасывает жизнь. По книгам Немыцкого мы изучали теорию дифференциальных уравнений на радиофаке университета, и вот спустя много лет довелось посетить место его гибели. Прожил ученый и путешественник шестьдесят один год.
Мы стояли в скорбном молчании, задумавшись о превратностях жизни. Вечерний сумрак наползал на сухой кедровый островок посреди мрачной болотины Кумыя, неуютно было на душе.
История эта неожиданно получила продолжение через год, когда на озере Кара – Холь в Туве мы общались с начальником геологической партии. Он нам рассказал, как два года назад пришлось вызывать вертолет и вывозить из тайги тело ученого, который скончался во время туристического похода. Сидел ученый у костра вечером с молодыми ребятами, почувствовал недомогание и ушел в палатку, а утром не проснулся. И тут я вспомнил болотину Кумыя, кедр с эпитафией и понял, о ком шла речь.
Но вернемся в 1968 год. Мы спустились до озера Иты-Куль и стали думать, что делать дальше. Это озеро имеет форму восьмерки, тропа вывела нас к сужению между ее овалами и повернула вдоль берега направо, чтобы перевалить в верховья Абакана. По-видимому, она вела на народный курорт с горячими ключами в устье Бедуя.
Тропа, по которой нам надо было выбираться из этих мест, вела вниз по Чульче и начиналась на другом берегу озера. Очевидное решение – пройти направо до конца озера, (там возвышается эффектная вершина Ажу-Тайга) и уже по другому берегу спуститься до Чульчи. Но это приличный крюк: десять километров туда и десять обратно.
Озеро Иты-куль и вершина Ажу-Тайга
Мне не давало покоя сужение посреди озера – наверное, там возможна переправа. И я пошел искать брод через озеро Иты-Куль?! Прошел я около километра по узкому песчаному пляжу, время от времени спускаясь в воду чтобы попытаться достигнуть противоположного берега. И все-таки я нашел этот брод!
Возвращаюсь назад с благой вестью для спутников и вижу на песке рядом со своими следами от кирзовых сапог огромные медвежьи следы. Причем, медвежий след перекрывает мой человечий след. Кто сразу не понял – медведь шел следом за мной и интересовался моей особой.
Медвежий след на песчаном пляже Иты-Куля
Нельзя сказать, что я очень уж испугался встречи с медведем, но стал более внимательно смотреть по сторонам. Как вдруг, рядом со следами моих кирзовых сапог и рядом с медвежьими следами я увидел на песке отчетливый след босой человечьей ноги! Совершенно свежий след, еще не заполненный водой. Вот тут то меня и обуял первобытный ужас. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Если даже я и могу сойти за Робинзона, то здешние таежные Пятницы не ходят босиком. А вдруг сейчас из зарослей появится дикий человек иетти, которого безуспешно ищут по всему свету?
Такие мысли в течение доли секунды промелькнули в моей голове, но я быстро пришел в сознание, сел на песок и расхохотался. Дело в том, что я, пытаясь в этом месте найти брод, снял кирзовые сапоги и полез босиком в воду. Вышел я из воды также босиком, и прежде чем надеть сапоги оставил босые человечьи следы на песке. Не осталось диких людей на земле, ребята!
А озеро Иты-Куль мы форсировали как вьетнамские партизаны, неся рюкзаки на голове. Вода мне доходила по грудь, девушки, к сожалению, имели меньший рост.
В заключение медвежьей темы приведу еще один сюжет, который показывает насколько различные модели мира у городских людей и у таежных охотников.
После окончания похода на Уду в 1962-м году мы вышли в тофаларский поселок Алыгджер, где просидели в аэропорту, ожидая борт на Нижнеудинск, одиннадцать дней. При всем при том, погода стояла идеально летная. Но многие пилоты Нижнеудинского авиаотряда только что вернулись из отпуска и не налетали еще необходимого числа "грузовых" часов, чтобы получить разрешение возить живых пассажиров.
Каждое утро мы шли в аэропорт – большой луг на окраине поселка, и сидели на его окраине, наблюдая, как вереницей садятся грузовые борта, выгружают ящики с водкой и пустые улетают обратно.
Недалеко от аэропорта у нас образовалось место постоянной ночевки, где мы жгли костер, варили ужин и знакомились с местным населением. Мы подружились с несколькими старшеклассниками – тофами, которые приходили к нашему костру вечером и мы проводили время в обоюдно познавательной беседе. Местные ребята, к примеру, интересовались, что представляют из себя пароход и автомобиль, и чем они отличаются от привычного для них самолета. Еще их интересовала процедура передвижения на верховом олене по большому городу – ведь олень копыта собьет на асфальте, и т.д. и т.п.
И тут один наш товарищ решил развлечь школьника остроумной шуткой городских охотников на тему поимки медведя посредством фанерного листа и молотка. Это когда охотник идет на медведя, держа перед собой лист фанеры; медведь встает на дыбы и когтями вцепляется фанеру; охотнику остается только загнуть молотком когти – и медведь пойман. Кто не понял – смысл шутки в том, что НИКОГДА у городского человека не хватит смелости подойти к медведю с листом фанеры.
Рассказал товарищ эту байку тофаларскому десятикласснику и ждет, хихикая, реакции на шутку. Молодой охотник задумался, что-то было ему не смешно и что-то его смущало. И, наконец, он изрек совершенно серьезно, что такой способ охоты на медведя не годится. Его не смутила ситуация, когда вставший на дыбы медведь вцепится в фанерный лист. Как сейчас слышу размышляющий голос тофаларского школьника: "Не, однако, ничего не получится, медвежьи когти нельзя загнуть молотком, они сломаются!"
Вот какие разные базы знаний у городских людей и у таежных жителей.
Ночной рейс на Бийск
или исход из Артыбаша
Конец июля 1968-го года. Утром погожего дня мы вышли на Южный конец Телецкого озера (Алтын коль, или Золотое озеро) по реке Кыга. Последние три дня с пищей у нас было очень туго. Попросту говоря, мы ели затируху, которая голод несколько утоляет, но, в силу полного отсутствия в ней калорий, жизненных сил не прибавляет. Если кто не знает, затируха – это клейстер из остатков муки. Хорошо затируху посолить, но соль у нас также была в дефиците. Как мы дошли до жизни такой, пробиваясь по ущельям Кыги из Тувы на Алтай – это совсем другая история.
К вечеру того же дня теплоход "Пионер Алтая" доставил нас в поселок Артыбаш на Северном конце Телецкого озера. Этот теплоход типа "озерный Москвич" с большим трудом несколько лет назад по весеннему паводку протащили через пороги вверх по реке Бия, для того чтобы возить туристов по "жемчужине Алтая" – Телецкому озеру.
Мы сильно задержались на маршруте, от отпуска оставалось всего два дня, за которые надо было добраться до родного города Горького. Поэтому мы начали искать транспорт, который мог бы довезти нас ночью до Бийска. Задача оказалась очень непростой, хотя мы и подключили к ее решению наших девушек.
По нашему замыслу девушки могли бы разжалобить своими стенаниями какого-либо сердобольного водителя и уговорить его на ночной рейс до Бийска. Но водители, отловленные девушками в окрестности турбазы "Артыбаш", упорно не соглашались на это мероприятие.
