Ты спросишь: если все цели и помыслы тщетны, зачем мне тогда эта доблесть, о которой ты толкуешь? Неважно, буду я мужем достойным или недостойным – ведь и это тоже обман?
Ицкоатль, все цели, о которых я говорил: золото, слава, благополучие – ничтожны, потому что они меньше нас, они внутри нас, они – наше собственное порождение. Не так уж трудно научиться владеть ими. Так же внутри нас, и так же подвластны нам, и так же ничтожны: боль, страдание, радость и наслаждение. Ицкоатль, предоставь глупцам искать наслаждений и бежать от боли; предоставь другим глупцам искать боли, чтобы купить себе посмертное блаженство. Тот, кто постиг ничтожность боли и наслаждения, становится поистине всесилен.
Мы не станем поклоняться славе, богатству, боли или наслаждению, как не станем поклоняться собственным потрохам.
Ты скажешь: тольтекатль Эрлинг хочет поклоняться лишь самому себе, потому что все остальное, что обычно отдается богам, он объявляет своим порождением.
Правда, Ицкоатль, до сих пор я говорил тебе именно это. Но это только половина правды.
Есть одно, что находится вне нас. Одно, что больше нас. Одно, о чем стоит думать мудрецу. Одно, что не лживо. Поэтому его так трудно заметить, так тяжело нести и невозможно понять. Имя ему – Анга. Это главное, чему я должен научить тебя, Ицкоатль. Приходи завтра рано, я расскажу тебе об Анге.
III
Вскоре пошел дождь, который не прекращался четыре дня. Мы спустились с гор на равнину, где росли диковинные деревья. Стволы у них толстые, мягкие и сочные, а веток и листьев нет вовсе. Таких деревьев много здесь в Анауаке. Это кактусы.
Мы видели много мертвых городов. Потом мы подошли к городу, где еще оставались жители. Там было множество больших каменных домов. Там были также дворцы и храмы, сложенные из каменных плит размером две на полторы сажени. Все это было построено очень давно и теперь наполовину разрушено. В городе не было новых домов. Город мог вместить до пятнадцати тысяч жителей, но теперь там не было и двухсот. Многие из них лежали на улицах под открытым небом. Они едва шевелились, а тела их и лица были покрыты большими черными нарывами. Когда один из нарывов лопался, они умирали.
В трех домах мы нашли большие запасы пищи, но все было гнилое или попорченное мышами. Мы не стали ничего брать оттуда.
Мы зашли во все храмы и осмотрели их. Стены там были покрыты изображениями чудовищ, каких можно увидеть во сне, если вечером поешь слишком сытно. Вокруг алтарей лежали человеческие черепа, а также сгнившие руки и ноги. Там были сосуды из меди, полные человеческих сердец. Сигрид сказала:
– Эти храмы больше похожи на нужники.
Хельги ответил, что в нужнике пахнет получше. Катла сказала:
– Эти люди поклонялись дерьму и собственным потрохам.
– За это Господь покарал их, – сказал Торхалль. – Теперь они умирают от чумы.
Я, Эрлинг, сказал:
– Чума не миновала и вас, норвежцев. К тому же любой храм – это нужник, где люди оставляют отбросы своих душ. Анге не нужны храмы.
Мы покинули город и пошли дальше на юг. Мы шли по следу, который прочертила Анга своим лучом. Я увидел этот путь, когда умирал от ран в Пустынной стране. Я вижу его и сейчас. Он привел нас из Вестрибюгда и Страны инуитов в Теночтитлан. И отсюда он следует дальше на юг. Когда-нибудь я пойду туда.
ПОУЧЕНИЕ ЮНОМУ ИЦКОАТЛЮ
Анга – невидимая звезда. Она вспыхивает лишь один раз в сто или в тысячу лет. Она посылает тонкий луч, который чертит по земле невидимые дуги. Луч Анги проникает в сердца людей и преображает их. Он подобен зернам маиса, падающим на вспаханное поле, и дождю, что делает землю плодородной.
Ты спросишь, каковы из себя люди, отмеченные Ангой? Их нетрудно узнать. Они отважны и безрассудны. Многим они кажутся безумцами. Они совершают дела, которые раньше были под силу только богам.