- Да нет, не так!.. - бия себя в грудь кулаком, тоненьким дискантом возражал другой. - Ты вздор городишь! Не ведьма, если сам его святость влюблен в нее. Это раз! А вот что: она невеста синьора Бастиано Палавиччини. Понимаете? - Он поднял вверх палец. - Вот наш и засадил его в тюрьму! А она фюить - и выпустила молодца! По секрету вам открою - пробоина в стене тюрьмы найдена!
Все ахнули.
- Вот так нечистая сила!!. - протянул третий.
У Яна перехватило дыхание. Он отодвинул еще не начатую кружку, встал и удалился из погребка.
Через день город принял обычный вид.
Ян, пасмурный и молчаливый, с узким медным обручем на лбу, не разгибался над работой. Напрасно краснощекая, в черном корсаже и пунцовой юбке Моника несколько раз приближалась к двери в мастерскую и кидала на него взгляды - он не замечал ничего. Перед самым обедом Яну понадобилось выйти в кухню; кроме Моники, никого в ней в эту минуту не было и Ян увидал, что девушка забилась в укрытый от взглядов угол и озабоченно делает ему призывные знаки.
Ян подошел к ней.
- Человек приходил сейчас!.. - быстро зашептала она. - Высокий, белокурый, по-нашему плохо говорит… велел сказать, что Луиджи арестован!
Моника отскочила в сторону и, напевая, принялась развешивать на протянутую веревочку полотенца: из-за двери выглянуло настороженное лицо со сросшимися бровями и сейчас же скрылось.
Ян вернулся в мастерскую и, когда все поднялись по зову хозяйки к обеду, заявил Бонавентури, что есть не хочет и должен уйти по своему делу.
- Беги, беги!.. - благодушно ответил старый мастер и потрепал его по плечу. - В этом вся жизнь - отбегаешь свое время, сядешь дома на лавочке!..
Ян вышел на улицу и торопливо направился к Марку, чтобы узнать, что произошло.
Марк оказался дома; с ним находилась и неразлучная пара - Мартин и Адольф. Первые двое вели разговор; последний лежал на своем тюфяке, положив слоновьи ступни ног на чурбан, заменявший стул, и по обычаю молчал или изредка издавал густой гул, как только что отзвонивший колокол; одобрительный или протестующий характер его зависел от личности собеседника: Мартин в его глазах был непререкаемым оракулом.
Марк познакомил их с Яном. Адольф даже не пошевельнулся и только одним выпуклым глазом обвел новичка.
Марк сообщил, что знал: Луиджи схватили сбиры вчера под вечер близ Флорентийских ворот; очевидцами были трое студентов из той партии певцов, с которой он совершил такой удачный обход монастырей. Куда отвели пленника - студенты не догадались проследить.
- Дернуло же его дурака валять на джостре!.. - наивно заключил Марк свой рассказ.
- Дурака?.. - переспросил Мартин. - Нет, брат, бери выше: это заговор!.. тут деньгами посыпано!..
- Да неужели?… - изумился Марк. - Против епископа?
- Здесь вечные заговоры против кого-нибудь!.. - ответил Мартин. - Итальянцы без этого дня прожить не могут!
- Но ведь епископ поставлен самим императором?.. - возразил Марк.
- В том-то и загвоздка: поговаривают, будто император никакого права не имеет на это. Слухи идут, будто папа говорит, что власть ставить и утверждать не только епископов и кардиналов, но и королей и даже самого императора принадлежит только наместнику Христову - папе. Сил только пока еще мало у него.
- Как же быть с Луиджи? - вмешался Ян и все смолкли и задумались.
Прежде всего, нужно было узнать место заключения товарища, но сделать это являлось почти невозможным. Между тем, необходимо было торопиться - дело грозило пыткой.
Ян вдруг ударил себя по лбу: вспомнил о трактирщике из "Двух львов"; вспомнились слова неаполитанца о нем и Марку; порешили, что Ян сходит в погребок на разведку; про историю с передачей письма Ян не обмолвился ни словом и поспешил к "Двум львам".
Кривой трактирщик как будто поджидал Яна; он моргнул в направлении погреба и Ян направился туда; посетителей в траттории было всего человек пять. Хозяин, не торопясь, налил из большого кувшина кружку красного вина, насыпал в крохотную мисочку очищенных грецких орехов и понес их новому гостю.
Ян стоял в полутьме среди бочек.
- Где синьор Мальвио?.. - шепотом спросил он.
- Пока в городской копилке!
- Что теперь делать?
Трактирщик мотнул головою.
- Надо укараулить, куда переведут, а там увидим!.. - ответил он. - Люди уже стерегут… Начеку будьте!.. куда дать знать?
Ян сообщил, где можно найти его и, не прикоснувшись к вину, другим ходом исчез из погребка.
Хозяин проводил его единственным глазом, потом медленно выпил кружку, закусил щепоткой орехов, вернулся за прилавок и стукнул об него посудой.
Темным вечером того же дня, когда Ян уже запирал окно мастерской, около него появился закутанный по глаза в черный плащ неизвестный.
- Увезен в загородное чистилище!.. - тихо проронил он и исчез в темноте.
Сообщение это встряхнуло Яна. Личными переживаниями заниматься было некогда - нужно было спасать Луиджи. Прежде всего заработала мысль - как и когда отлучиться из мастерской, чтобы дать знать своим. Отпрашиваться у Бонавентури Яну не хотелось - он чувствовал, что старого ювелира провести трудно и решил улизнуть тою же ночью тайком.
Ужин, как нарочно, затянулся дольше обычного - судили и рядили о происшедшем на джостре и о таинственном оруженосце. Мрачный подмастерье загадочно улыбался.
Бонавентури поднялся наконец со стула и все разошлись по постелям.
Ян долго прислушивался к дыханию товарищей, затем свесил с кровати ноги, захватил в руки куртку и башмаки, осторожно добрался до лестницы и стал спускаться в непроглядную тьму; громко, на весь низ, крякнула под его ногой ступенька и Ян замер… - царила ненарушимая тишина. Он выждал несколько минут, добрался до кухни и простерев, как слепой, руки сделал еще пару шагов, нащупал стул, сел и быстро натянул платье и обувь.
В углу у печки стояла ореховая дубинка; Ян вспомнил об этом, нашарил ее, потом прокрался в мастерскую, отодвинул засов и вышел на двор; ручки у двери снаружи не было, и Ян плотно прижал створку и пустился в опасный путь.
Комок сухой глины влетел в комнату Марка и больно треснул по голове крепко спавшего Адольфа. Он сразу сел.
- Что, что?.. - прогудел он спросонок. - Кой черт дерется?..
- Где черт?.. - спросил Марк и тоже получил удар в грудь чем-то твердым.
Он метнулся к окну - оно оставлялось ими на ночь открытым: оттуда летели куски земли.
Не было видно ни зги.
- Кто там?.. - окликнул Марк.
- Я!.. - отозвался голос Яна. - Впустите скорей; сбиры!..
Марк бросился впотьмах вниз по лестнице и вернулся с приятелем.
Проснулся и Мартин.
- Дело дрянь!.. - сказал он, выслушав ночного гостя. - Чистилище - это загородный замок епископа; я там бывал - тюрьма в башне, а кругом широкий ров водяной. Силой не вызволишь!..
- Подкупить нельзя ли кого?.. - спросил Марк… - Сейчас деньги есть у меня.
- И у нас!.. - добавил Мартин. - Только вряд ли хватит их?..
- Завтра уже надо в путь!.. - заявил Ян.
- А как ты со своим Бонавентури устроишься?.. Отпустит он тебя?
Лица приятеля Марку видно не было, но в голосе его он уловил что-то новое.
- Плевать!.. - ответил Ян. - Освободим Луиджи, а там котомку на плечи и дальше… свет велик!..
В каморке чуть посветлело и можно стало различить совещавшихся.
- Сбиры, должно быть?.. - тихо проговорил Мартин.
На зрачках у всех наметились светящиеся точки; свет слегка наполнил комнату; Ян осторожно выглянул наружу и увидал пятерых человек, вооруженных копьями; двое несли в руках по большому слюдяному фонарю; отблеск играл на концах копий, на шлемах и кольчугах.
Сбиры прошли, светящиеся точки в глазах погасли.
Ян условился с товарищами о дальнейших действиях и Марк проводил его на улицу; черная ночь опять проглотила молодого подмастерья.
Стараясь тихо ступать, прислушиваясь к каждому звуку, Ян пробирался вдоль стен и через некоторое время заметил, что заблудился. Распознать среди мрака, в теснинах улиц, где он находился, было немыслимо, и на душе у Яна захолонуло… Он принялся гадать и сворачивать то вправо, то влево и вдруг дома расступились и открылась небольшая площадь; на ней пылали факелы, озарявшие две накрененные башни, кучку вооруженных солдат и виселицу; на ней покачивались двое людей со связанными позади руками; один еще дергался и здоровенный палач, весь в красном, схватил его за ноги и повис на них. Свет достигал до окон домов и во всех них различались лица зрителей, в том числе и детей; мужчины выглядывали в ночных колпаках и раздетые, на женщинах белели кофты и чепчики.
Вне себя от испуга, Ян бросился назад, сделал три-четыре поворота и запутался окончательно; весь облитый холодным потом, он, как по подземельям, пробежал по нескольким улицам и очутился перед городской стеной - узнал ее по зубцам, смутно начеканенным на небе. Еще минут десять быстрого хода и впереди глянул желтый огонек; темной громадой ушла в высь башня с воротами; над проходом горел большой фонарь; смотрел огонек и из оконца башни - там находилось помещение стражи.
Какая это была башня, в какую сторону от нее находился дом Бонавентури - плохо знакомый с городом Ян не мог сообразить. Огоньки и тишина несколько успокоили его и он вознамерился попытаться направиться по улице, упиравшейся в ворота. Но и она завела его в какой то тупик, где Яна чуть не обнаружил патруль, прошедший в десятке шагов от него; Ян заметил из-за угла луч света и успел растянуться у стены дома.