- Бродить хорошо, а умирать надо на родине… - выговорил раненый.
- Ну что ты?.. - возразил Марк. - Ты выздоровеешь!.. - он отвернулся от пристального взгляда приятеля.
Забота обволокла лицо Луиджи.
- Беспокоит тебя что-нибудь? - спросил Марк.
- С осликом я не попрощался… - неожиданно произнес раненый. - Погладить бы его?..
Ночь бледнела; слева на небе показался красный отсвет; через несколько минут он пропал, затем повторилось то же самое.
Луиджи, утомленный разговором, лежал, сомкнув глаза, и не видал ничего; он начал томиться.
- Скоро ли день? - шептал он запекшимися губами, не находя себе места.
Проснувшиеся товарищи молча окружили его.
Солнечный луч скользнул по щеке Луиджи; он ощутил это и быстро сел. Его подхватили руки товарищей.
- Неаполь!.. Везувий!.. Паруса красные!!.. - всхрипывая, восторженно произнес он, указывая рукою в сторону суши; расширившиеся глаза его были устремлены туда же: на безоблачном голубом небе рисовалась величавая островерхая гора, вся обнаженная от растительности; над нею клубами восходил дым, изредка окрашенный пламенем; на противоположной стороне глубокого залива, по крутому скату другой горы, лепились тысячи домов, замков и домишек; двумя желтыми поясами их оберегали крепостные стены; всюду виднелись разноцветные башни и церкви. Навстречу дроммоне из порта выходили в море два корабля с выгнутыми красными парусами; сотни их виднелись в синем, как василек, заливе.
Голова Луиджи опустилась на грудь; он грузно обвис всем телом и на бледном лице его стало застывать светлое выражение.
Его положили на спину; все опустились кругом тела на колени, а Марк громко начал читать отходную молитву.
ГЛАВА XXXVI
Похороны состоялись в тот же день. Кладбище было расположено на горе, чуть в стороне от города, и вид от могилы Луиджи был на полмира.
Близ ворот кладбища находился весь увитый зеленью винограда простой кабачок и после похорон товарищи зашли в него помянуть покойника.
- Будь ему земля пухом!.. - сказал Ярослав, подымая свою кружку.
Все чокнулись, выпили и замолчали - слишком было еще свежо все происшедшее.
- Что же мы теперь предпримем?.. - спросил Марк, обращаясь ко всем.
- Мы с ним по домам пойдем!.. - первым отозвался Ян, указывая на Ярослава.
- Да, да!.. - воскликнул тот. - Хочу на родину!!.
- А как вы до нее доберетесь?
- Морем в Константинополь. А оттуда с нашими через Черное море по Днепру на ладьях!..
- А в плен попасть не боитесь?
- Авось проберемся!!. - возразил Ян. - Будет, пошатались по свету! А вы что предпримете?
- Еще не знаю!.. - ответил Марк. - Потом увижу…
Мартин и Адольф молча глядели на Везувий, на зеленые долины, убегавшие в лиловую даль; на юге из моря подымалась неясная громада острова Капри.
Товарищи расплатились и отправились в город. Марк и Мартин шли впереди и говорили о Луиджи.
- Душа наша ушла вместе с ним!.. - сказал Марк.
- Ну, нет!.. - возразил Мартин. - Язычник был покойник!..
- Этот язычник раньше нас с тобою будет в раю!.. - спокойно возразил Марк.
- Это почему?
- Он положил жизнь за други своя!..
Кипучая жизнь Неаполя, к которому сходились все пути тогдашнего мира, быстро втянула в себя вновь приехавших. Узкие улицы его, то круто подымавшиеся в гору, то описывавшие пологие петли, то и дело сменялись лестницами из плитняка; всякий уголок кишел народом, собравшимся со всего света. На прилавках, прямо на улицах, лежали драгоценные восточные ткани, диковинное сарацинское оружие, ковры, тончайшие ювелирные изделия и всякие древности. Всюду слышался греческий язык, гортанные разноплеменные говоры, пестрели белые чалмы и красные колпаки; попадались фигуры евреев, одетых в черные кафтаны с обязательными желтыми кружками на середине спины и на груди.
Среди гама и сутолоки мирового базара то здесь, то там слышалось треньканье струн и пение; казалось, в городе рассыпано столько же певцов, сколько перепелов висело в крохотных клеточках чуть не под каждым окном. Яркие огненные кактусы и самые разнообразные цветы в горшках заполняли все подоконники.
Мартина поразила музыкальность неаполитанцев; он ловил и тщательно запоминал и повторял про себя их легкие, свежие песенки.
Отыскать судно, шедшее прямо в Константинополь, являлось почти невозможным и Ян и Ярослав напрасно тратили время на такие поиски. Но блужданье по порту и городу принесло Яну пользу: он убедился, что Луиджи был совершенно прав, зазывая всех в Неаполь. После пустынного, полумертвого Рима он ослеплял своими богатствами и молодой художник подолгу простаивал у прилавков, рассматривая и изучая изумительные работы древних мастеров.
Подходящий корабль наконец отыскался: он шел в Отранто, откуда уже легко было найти судно, идущее вдоль греческого берега в Константинополь.
Смутно стало на душе Яна, когда время отъезда было наконец установлено. Утром накануне этого дня он тайком от Ярослава поднялся на высокую лесистую гору, на которой французы устроили свое аббатство; в церкви его находилась чудотворная статуя Мадонны. В руках Ян нес небольшой сверток.
Месса в сумрачном соборе монастыря давно кончилась; он был безлюден; Ян отыскал священника и вместе с ним вернулся в храм; с правой стороны от главного алтаря, на пьедестале у стены возвышалась белая статуя Мадонны; склоненную голову ее украшал золотой венец; на левой руке сидел младенец Христос; правую она протягивала к подходившим; лицо ее было полно умиротворяющей ласки.
Еще молодой патер отслужил заупокойную мессу по Габриэль и Луиджи и незаметно скрылся за колоннами, оставив Яна одного, лежащим ниц перед Мадонной.
Кончив молитву, Ян поднялся и развернул принесенный с собой сверток; в нем оказалась та самая статуэтка, которую он нашел во дворце Нерона и которая так походила на Габриэль.
Он поставил свой дар у ног Мадонны и только тут заметил, что вся стена за ней покрыта серебряной чешуей из даров молящихся; там блестели бесчисленные маленькие руки, ноги, головы; больше всего было сердец, пронзенных стрелами.
Ян опустился на колени и стал горячо молиться за Габриэль. Но облегчение не приходило: смерть оборвала все, но не примирила. Он встал с пола и расширившееся глаза его приковались к стене: прямо в душу его глянула небольшая мраморная дощечка с одним всего словом на ней - "мерси". Это слово было ее, Габриэль; оно было сказано Яну и до сих пор музыкой звучало в ушах его! Совершилось чудо - оно долетело до него и из за гроба!
Ян задрожал, протянул к видению руки, припал к подножию Мадонны и обнял его: целительные слезы потекли на мрамор.
В то время, когда Ян молился в монастыре, Марк имел неожиданную, сильно взволновавшую его встречу. Он проходил по площади и обратил внимание на то, что какой-то встречный остановился и проводил его глазами; минуту спустя посторонняя рука тронула Марка за плечо.
Он остановился: на него глядел, улыбаясь карими глазами, человек средних лет с темно-русой бородой; Марку почудилось в нем что то знакомое.
- Вы не из Баварии?.. - по-немецки осведомился неизвестный.
- Да… - ответил Марк.
- А в Горном монастыре вы не были?..
Марк весь вспыхнул, глаза его засияли.
- Был, был!!.. - радостно подтвердил он. - Теперь и я вас узнаю: вы купец вассербургский: два раза посещали нас?
- Как же вы в такой дали очутились, что здесь делаете?.. - в свою очередь оживился и спросил купец. - Да зайдемте в таверну, там побеседуем!
Марк за кружкой вина вкратце поведал о своих задачах, затем принялся расспрашивать собеседника.
- Как отец Антуан поживает? - с радостным, преображенным лицом стал допытываться он.
- Умер давно о. Антуан!.. - ответил купец.
- Неужели?.. Как так?.. Отчего?! - воскликнул пораженный Марк. Лицо его сразу изменилось; он начал креститься и читать про себя молитву.
- От старости… Дряхлый он был!.. - сказал купец. - Давненько ведь вы из монастыря ушли… много воды утекло с тех пор!
- А отец Петр, а настоятель?..
- Тоже умерли… захудал совсем монастырь, почти никого в нем не осталось!.. Никому теперь там ваша краска не нужна!..
Полутемная, шумная таверна исчезла из глаз Марка: он увидал лесистые горы, высоко вознесенный к небу белый монастырь на скале. Звонят к Ангелюсу, качается колокол, а под стеной на земле свежий желтый бугорок; на простой плите надпись - "о. Антуан", рядом Петр… и он забыл об этих людях, так много добра сделавших для него, почти не вспоминал даже о них?!
Марк закрыл лицо руками.
- Все смертны!.. - помолчав, примиряюще произнес купец.
Последний вечер пятеро товарищей провели все вместе в портовом кабачке для матросов; толпа отплясывала под открытым небом фанданго, далеко разносилось пение. В последний раз и сами они спели хором, чем вызвали бурное одобрение собравшихся. А на другое утро Ян и сияющий Ярослав стояли на палубе дроммоны и махали колпаками находившимся на берегу товарищам; последние долго выделялись своим ростом и светлыми бородами, затем слились с толпой в одну пеструю полоску. А оставшиеся еще долго видели красные паруса корабля; он бороздил голубую гладь залива и мало-помалу превращался в точку; острова и даль закрыли его.
- Ну, Марк, мы свой долг выполнили!.. - проговорил Мартин. - Пора и о себе подумать!
Погруженный в себя Марк очнулся.
- Да!.. - отозвался он. - Мне торопиться теперь некуда - я пока здесь останусь!
- А потом куда?
- В Александрию, в Палестину, к арабам!.. Свет на востоке!
- Т-а-ак… Твое дело!.. - угрюмо буркнул Мартин. - Для нас это не по пути!