Она ехала верхом в розовом платье; четверо рослых слуг несли над ней балдахин такого же цвета, предохранявший ее от солнца, впереди в две шеренги шли трубачи и барабанщики; позади следовали фамильные знамена нескольких поколений; многочисленная свита замыкалась вооруженным отрядом.
Из ворот города навстречу поезду показался, весь в бледно-зеленом бархате, рыцарь; на левой руке его золотилась длинная перчатка, на ней сидел сокол с алым колпачком на голове.
За рыцарем выехали и полукругом расположились близ ворот его пышно разодетые родственники и близкие.
На башне сверкали трубы ожидавших сигнала музыкантов; заходившее солнце обливало их косыми лучами. Снизу подали знак и с башни раздались звуки встречи; откликнулись приближавшиеся трубы и барабаны; сбежавшиеся отовсюду толпы народа разразились приветственными криками. Два шествия слились в одно и стали втягиваться в город. Из усеянных зрителями окон на невесту и жениха посыпались цветы.
Начало темнеть и городок превратился во что-то сказочное: на крышах, на стенах, из окон, отовсюду выставились зажженные факелы и казалось, что гигантским костром запылал весь город; на черном небе заалело зарево, стало светло как днем; улицы запрудили нарядно одетые обыватели. Из дома Гвиниджи разносилось пение, звуки рогов и флейт.
Луиджи потолкался с товарищами в толпе заполночь и затем вернулся с ними в кабачок, где был оставлен ослик и все уснули как убитые.
Еще день пути и равнинная местность начала холмиться; вдали наметились горы. Дорога сделалась оживленнее и лучше, то и дело стали попадаться встречные - все указывало на близость большого города.
Ранним утром путники завидели суровые башни и стены многолюдной, богатой Пизы.
- Вот где можно дела делать!.. - прищелкнув языком, сказал Луиджи и кивнул в сторону города. - Главное торжище мощами на весь мир, можно сказать!
- Надобно будет и нам купить!.. - отозвался Марк.
- Зачем?.. - изумился Луиджи. - Да мы их теперь везде наберем сколько угодно! Отсюда их целыми кораблями увозят!
- А как отличают мощи от простых костей?.. - спросил Марк.
- По степени глупости покупателя!.. - заявил Луиджи.
Базар в Пизе, как и во многих других городах, находился не в городе, а снаружи его, под стеной у ворот. Путники пробрались среди толпы продавцов и покупателей к башне, миновали проезд под нею и попали на тесную и извилистую многолюдную улицу. Прежде всего они отыскали тратторию, заняли для себя комнату, устроили ослика и Луиджи повел своих товарищей на знаменитый мост Меццо, перекинутый через широкую, синюю ленту Арно.
Вдоль моста двум я бесконечными рядами тянулись столы, лари, передвижные и деревянные лавочки с навесами; пространство между ними заполняла густая и необычайно пестрая толпа в одеждах разных народностей: были здесь юркие греки, смуглые сирийцы и арабы в белых чалмах, фригийцы в красном, светловолосые немцы, и подвижные французы, и долговязые медлители-бритты. Весь этот разноплеменный люд, как пчелы вокруг сотов, теснился вокруг продавцов и почтительно приценивался к грудам лежавших и висевших почернелых и желтых костей, каких-то перьев, полотняных грязных тряпок и всевозможной дряни. У сходов с моста помещались несколько лавок уличных писцов, являвшихся в то же время чем-то вроде бродячих нотариусов, у которых заключали всякие письменные договоры и сделки.
- Перья из крыл архангела Гавриила!!.. - воскликнул один из продавцов, махая над головой белым пером. - Помогают при трудных родах, хороши для деторождения!..
- Часть паруса с лодки апостола Петра!.. - возглашал другой, показывая кусок рваного донельзя брезента. - Предохраняет от кораблекрушения!..
К нему разом потянулись несколько жилистых, грубых рук.
- Чепчики с младенцев, избитых проклятым Иродом!.. - выкрикивали дальше. - Ума придают детям.
- Частицы шкуры святого осла, на котором въезжал в Иерусалим Спаситель… прыть увеличивают при беге!
- Кусок колесницы Ильи пророка!.. Отводит громовые удары!
- Мощи младенца, замученного Иродом!..
Какая-то пожилая женщина набожно приложилась к чему то иссохшему, как вяленая рыба, и потом потрогала пальцем.
- Почем?.. - басисто спросила она.
- Три золотых. За благочестие твое за два отдам!
- А почему головки у младенца нет?
- У царя Ирода осталась.
- А ручки и ножки где же?
- Палачами отрублены! Ты думаешь, в святые-то легко попасть? Можешь и с ножками получить - на два золотых дороже!
Женщина отошла, подумала, потом вернулась.
- Заверни младенчика-то!.. - сказала. - Один золотой даю, больше нету!
Продавец махнул рукой, накинул на "мощи" тряпку и подал покупательнице.
- Кошку сушеную купила!.. - шепнул Луиджи на ухо Марку. - Я сам тут пару таких же продал!
Спутники Луиджи, еще не видавшие подобных зрелищ, шли растерянные и ошеломленные; даже у невозмутимого Адольфа расширились глаза и в них светилось почтение и недоумение: драгоценная святость возвышалась кругом целыми ворохами. Один Луиджи шел с самым равнодушным видом.
Марк уже полез было в карман, чтобы купить что-то необыкновенно полезное, но Луиджи тронул его за плечо, издал многозначительное "пет" и качнул головою; Марк спрятал деньги обратно.
С моста Луиджи провел товарищей к собору; на широкой паперти его и по сторонам главного входа сидели за столиками упитанные каноники; от одного к другому из них переходили кучки богато одетых иноземцев или приезжих из далеких местностей Италии. Все набожно прикладывались к святыням, затем начинали торговаться.
- Тут продаются мощи первый сорт: свистнешь, так не залают! - пояснил Луиджи. - Публика сюда идет самая удойная!
Каноник, мимо которого они проходили, позвонил в маленький колокольчик.
- Пеленки Христа… - мягким распевом произнес он.
- Частица жезла Аарона!.. - проворковал сосед его.
- Кости святых мучеников, погибших при Нероне!.. - предложил третий.
Закупки производились в огромных размерах и заказы принимались и записывались канониками как самый обыкновенный товар.
Луиджи, не пропуская ни одного столика, прикладывался к каждой реликвии, его примеру следовали Ян и Марк; последний имел подавленный и недоумевающий вид; Мартин шел словно каменный, не прикасаясь ни к чему; Адольф делал то же.
- Не жизнь, а помидоры!.. - шепнул Луиджи Марку, кивая на упитанных каноников. - Изумрудами не так выгодно торговать, как гнилыми костями!
- Зачем ты целовал все это?.. - сурово обратился к нему Мартин, когда они отошли на некоторое расстояние от собора. - Ведь там наполовину нечеловеческих костей напихано - я сам конские видел!..
- Пст!.. Не богохульствуй!.. - убежденно ответил неаполитанец. - Только черту известно - конские они или только такими тебе кажутся - бес ведь силен! А во-вторых, и среди них может попасться что-нибудь порядочное! Поцелуй - ничего не стоит, а душе - глядишь - польза!
Мрачная Пиза с ее жадными обитателями, у которых, как стало казаться Марку, у всех карманы были набиты костями мертвецов, спутникам Луиджи не понравилась; везде, даже в тавернах, разговоры велись главным образом о мощах, о сделках и о проделках с ними.
Уже с полудня по улицам то и дело стали попадаться пьяные; Марка поразило не только количество их, но и число каноников среди них; некоторые валялись по улицам или, шатаясь, шли в обнимку со своими покупателями и горланили кощунственные или языческие песни о похождениях Венеры и Зевса.
В одном из кабачков, куда зашли посидеть и закусить путники, им с трудом отыскалось место за большим столом; рядом с ними оказался долговязый патер с грубым лицом, рубленным одними прямыми чертами; длинный нос его совершенно неожиданно задирался на самом конце вверх. Маленькие глазки его владельца часто помаргивали и поблескивали.
С ним спорили двое - один генуэзец в обычной для этого города черной одежде, другой пестрый венецианец.
- А ей-ей, дорого хочешь!.. - говорил длиннолицый и бледный генуэзец с тонкими змеями бровей. - Ведь кости у тебя совсем неизвестного мученика!
- А тебе бы за эту цену полфунта апостола Петра, что ли, отпустить?.. - с иронией пробасил патер. - Шалишь!.. Нигде дешевле моего не получишь! И ты напрасно скупишься, - обратился он к венецианцу, - всего одну лодыжку святого взял: на одной лодыжке далеко не уедешь!..
Путники заночевали в Пизе и с первыми лучами солнца покинули базар мертвецов.
За восточными воротами начиналась дорога на Флоренцию; по обе стороны ее узкими полосами тянулись кладбища древнеримских времен.
Путники шли, точно в аллее из памятников - башен, саркофагов, часовен и земляных насыпей; все было полуразрушено, заросло кустами и деревьями; давно опустошенные усыпальницы глядели черными впадинами входов; Ян несколько раз останавливался и разглядывал художественные скульптурные украшения на них; могилы бедных людей - маленькие, чуть заметные холмики либо неглубокие провальцы - ютились повсюду; над ними трудилось множество гробокопателей, добывавших полуистлевшие кости и глиняные статуэтки разной величины. Аллея тянулась с четверть стадии; дальше памятники исчезали и только несколько курганчиков сменили их. Над ними тоже работали десятки людей.
Луиджи, успевший устроить в Пизе какой-то оборот с мощами одного из сорока тысяч младенцев, избитых Иродом, беззаботно распевал песни; Марк и Мартин обменивались впечатлениями и мыслями. Мартин с негодованием говорил, что духовенство толкает людей в объятия дьявола, а не Бога.
Ухо Луиджи уловило фразу: - "надо быть честным" - и он повернул к Мартину лицо.
- А что такое значит "быть честным"?.. - с любопытством осведомился он.