Наши защитники
Мы путешествовали на легковой машине по пустыне у гор Чулак. Изнурительный жаркий день кончался. Большое багровое солнце склонилось к горизонту. Я свернул машину с проселочной дороги, заехал на холм и выключил мотор.
Растения уже выгорели. Там, где весной алели поля маков, одни сухие и жесткие колючки. Но рядом в небольшом понижении тянулась зеленая полоска растений. Здесь дружно и сомкнутым строем росли высокая полынь, терескен и верблюжья колючка.
Закипела работа. Пока готовился ужин, на землю постелили большой тент, параллельно машине вбили два кола, между ними натянули веревки. Вторую веревку привязали вдоль машины на клыки буферов. На брезент постелили спальные мешки. Теперь между веревками оставалось растянуть на ночь марлевые полога. Без них нельзя: комаров хотя и немного, но спать не дадут. К тому же неприятно, если ночью на постель случайно заглянет один из жителей пустыни: уховертка, какой-нибудь жук, фаланга, а то и скорпион. Теперь, когда почти все хлопоты остались позади, я с наслаждением улегся на постель передохнуть после долгой и утомительной дороги.
Снизу на фоне чуть темнеющего неба хорошо видно, как в воздухе парят какие-то насекомые. Вот один из них садится на веревку. По характерному облику нетрудно узнать хищную муху ктыря. Да здесь их немало уселось на веревку! Вскоре ктыри, как ласточки на проводах, выстроились шеренгой. И самки и самцы. Никогда мне не приходилось видеть ничего подобного, и я жалею, что мало света, чтобы сделать фотоснимок.
Ктыри - непоседы. Один за другим взлетают в воздух, гоняются друг за другом, пикируют на уже сидящих, согнав, садятся на освободившееся место, как бы завоевав его. И так беспрестанно, но добродушно, без драки, кровопролития, хотя известно, ктыри, особенно когда не хватает добычи, при случае не прочь и полакомиться друг другом.
Наблюдать за ктырями интересно. Наверное, их игра - от избытка сил, здоровья, ради тренировки и еще, быть может, для чего-нибудь. Не зря же! Игра проходит в быстром темпе. Иногда кто-нибудь из мух взлетает в воздух, высоко парит над землей, потом садится отдохнуть.
Очень понравилась хищным мухам наша веревка. Теперь их на ней уже не менее двух десятков, да и в воздухе тоже. Ктыри часто подлетают к веревке, скрючив ноги. Оказывается, они удачливые охотники. В бинокль с лупками видно: добыча ктырей - наши мучители комары. Ранее не раз приходилось видеть, как в погоне за комарами возле бивака вечерами собираются стрекозы. А тут ктыри… Не ожидал, какие замечательные у нас нашлись защитники. Уж не ради ли кровососов сюда собралась вся эта веселая и непоседливая братия.
А комары, действительно, не кусаются, хотя, я знаю, здесь они должны быть с тугаев реки Или.
Темнеет. Кончен ужин. Пора растягивать полога, ложиться спать. Солнце спустилось за горизонт. Постепенно гаснет красная зорька. Исчезают и ктыри. Остается только один на самой вершине палки, за которую привязана веревка. Заночевал.
Утром ни один ктырь не прилетел и не уселся на веревку. Начало дня, наверное, не для игр и забав. Да и комаров не стало. Их сдул порыв ночного ветра.
Я брожу по зеленой полоске зарослей. Ктырей здесь масса. Собрались сюда с выгоревшей пустыни за поживой. Но ее здесь мало, и хищные мухи рыщут в ее поисках, гоняются за бабочками-совками и пчелами, но, как бы оценив, что добыча слишком велика, не по силам, отстают и садятся на верхушки растений, ворочая во все стороны подвижной головой с большими глазами.
Интересно бы еще посмотреть вечером на ктырей. Но нам недосуг, пора ехать дальше…
Ночные пляски
Наконец, солнце скрылось за желтыми буграми и в ложбинку, где мы остановились, легла тень. Кончился жаркий день, кончились и наши мучения. Повеяло приятной бодрящей прохладой. Пробудились комары, вылезли из-под кустиков, из норок, щелей и заныли нудными голосами. Они залетели сюда в жаркую лёссовую пустыню издалека, с реки Или в поисках поживы. Там же, около реки, слишком много комаров и мало добычи. Интересно, как они будут добираться обратно с брюшком, переполненным кровью, чтобы отложить в воду яички.
Испокон веков летали сюда комары с поймы реки в поисках джейранов, косуль, волков, лисиц и песчанок. Но звери давно исчезли с этих мест, истребленные человеком, а комариный обычай остался.
Прилетели две стрекозы и, выписывая замысловатые зигзаги, начали носиться вокруг нас, вылавливая комаров.
Потемнело. Давно стих ветер. Удивительная тишина опустилась на землю. Но вот запел сверчок, ему ответило сразу несколько других, и зазвенела пустыня хором.
Исчезли стрекозы.
Давно выпит чай. Пора разворачивать спальные мешки, натягивать полога. Но едва только на землю разостлан большой светлый тент, как над ним замелькали в воздухе два странных танцора. Они заметались из стороны в сторону, то взлетая кверху, то падая вниз. Какие-то странные большекрылые с задранными кверху брюшками и очень быстрые. Не уследить за ними глазами.
Для чего же им белый тент? Разве только потому, что над его ровной поверхностью можно носиться с большой скоростью без риска наткнуться на препятствие и разбиться? Им, быть может, над ним видней, легче показать акробатические трюки, разыграть свои брачные ночные пляски.
Мы озабочены. Как нам поймать шустрых незнакомцев? Неудачные взмахи сачком их пугают, они исчезают. Но ненадолго. Наверное, уж очень хороша для них танцевальная площадка.
Наконец, удача, один трепещет в сачке.
Кто же он такой?
Всем интересно узнать, все лезут головами в сачок, не проберешься никак туда сам.
Осторожнее, лишь бы не выпустить! Вот он, наконец, в руках трепещет широкими крыльями, размахивает длинными усиками с крупной булавкой на кончиках. Это аскалаф! Родственник муравьиным львам, златоглазкам, мантиспам. Редкое и таинственное насекомое пустыни. Образ жизни его не изучен. Личинки аскалафа - хищники. Днем их не увидеть. Они охотятся на различных насекомых, поймав добычу, убивают, высасывают, а остатки цепляют на себя. Обвешанные обезображенными трофеями своей охоты, они ни на что не похожи.
Аскалаф поднял свои чутьистые усики и приготовился взлететь в воздух.
В проволочном садочке аскалаф всю ночь шуршал своими широкими крыльями. А утром уселся в уголок, простер кпереди усики, брюшко забавно задрал вертикально кверху. В такой позе на кустике его не отличишь от колючки. Может быть, поэтому аскалафа так трудно увидеть днем. Попробуй различи его на сухом растении!
Ноев ковчег
Яркое зеленое пятно среди светло-желтой и выгоревшей на солнце глинистой пустыни казалось необычным. Оно сверкало на солнце, как драгоценный камень в золотой оправе и переливалось оттенками от светло-сизовато-зеленого до сочной темени малахита.
Нам надоела долгая и пыльная дорога. Надоел и горячий ветер. Он врывался через поднятое лобовое стекло и, казалось, дул из раскаленной печки. Поэтому зеленое пятно в стороне от дороги невольно повлекло к себе, и мы, решительно свернув в сторону, вскоре оказались в обширном круглом понижении среди выгоревших пустынных холмов. Здесь в бессточной впадине весной скоплялась вода, образуя мелкое озеро. Оно, обильно напитав влагою почву, постепенно высохло, и вот теперь среди суши, когда вокруг все замерло, убитое солнечным жаром, здесь росла хотя и коротенькая, но пышная зелень. Следы овец говорили о том, что эта зелень не раз объедалась, но упрямо боролась за свою жизнь и тянулась кверху.
Зеленая чаща была разноцветной. Снаружи ее окружала сизоватая татарская лебеда. К середине от нее шло широкое зеленое кольцо мелкого приземистого клевера. К нему примыкала узкой светло-серой каймой птичья гречиха и, наконец, весь центр этого большого роскошно сервированного блюда занимала крошечная темно-зеленая травка с миниатюрными голубыми цветочками. Между этими поясами, разделяя их, располагались узкие кольца голой земли.
Мы с удовольствием расположились среди зелени. Здесь даже воздух казался влажнее, чище и дышалось легче. Меня не зря потянуло в этот небольшой уголок пустыни, всего в каких-нибудь трехстах метрах в диаметре. Физики и любители парадоксов назвали бы его антипустыней, настолько он резко контрастировал с нею. Здесь кишела разноликая жизнь. Сюда с окружающих земель, обреченных на прозябание в ожидании далекой весны, собралось все живое. Оно цеплялось за жизнь, за бодрствование, за веселье и радости.
Едва я ступил на зеленую землю, как с низкой травки во все стороны стали прыгать многочисленные и разнообразные кобылочки. Большей частью это была молодежь, еще бескрылая, большеголовая, но в совершенстве постигшая искусство спасения от опасности. Кое-где среди них выделялись уже взрослые серые с красноватыми ногами кобылки-пруссы. Отовсюду раздавались короткие трели сверчков. До вечера и поры музыкальных соревнований было еще далеко, но им уже не терпелось. Представляю, какие концерты устраивались в этом маленьком рае с наступлением ночи!
Кое-где на высоких травинках сидели, раскачиваясь на легком ветерке, сине-желтые самки листогрыза, гастрофиза, полигонии. Они до того набили свои животики и так сильно растолстели, что их крылья едва прикрывали основание спинки и казались нарядным жилетиком на толстом тельце. Ленивые и малоподвижные и совершенно равнодушные к окружающему миру, они рассчитывали на свою неотразимость, подчеркнутую яркой одеждой, предупреждающей о несъедобности.