Жук-чернотелка вымазался в глине чтобы оставаться незаметным в пустыне.
И не только кравчики так делают. Вот, например, ни за что бы не заметить эту чернотелку. Она вся покрыта светлой глиной, похожа на комочек земли. Какая же она после этого чернотелка, если вся серая и больше ее подобает звать "серотелкой". Только на самых кончиках острых шипиков глине не удержаться, и они будто черный пунктир украшают тело обманщицы.
Не попытаться ли отмыть с нее грязь. И сразу же оказалось, что на спине у жука глубокие борозды. Специально, чтобы прочнее держалась глина.
Не зря так замаскировалась чернотелка. В пустыне многие звери, птицы и насекомые окрашены в светлые тона. Куда деться в черной одежде да еще на светлой почве пустыни при дневном свете. Все увидят. Не поэтому ли многочисленные виды семейства чернотелок днем сидят в норках и под кустиками, а разгуливать решаются только ночью.
Не только жуки-кравчики и эти чернотелки покрывают свой изящный костюм грязью. Точно так же поступают и еще несколько других видов чернотелок. Всем, кто любит бодрствовать днем, приходится так маскироваться…
По голой земле от травники к травинке перебегает едва заметный, серый, как почва, плоский паук. Когда шевельнется - едва заметен, замрет - ни за что не рассмотришь. Кто он такой?
Это паук-краб. Так его назвали за то, что своей внешностью, плоским телом, корежистыми, расставленными в стороны ногами он в миниатюре напоминает жителя моря - краба. Паук-краб - тоже грязнуля, измазал свое тело тонкой взвесью глины, и она среди густых волосков сидит так прочно, что ее не сразу отмоешь. Эта вторая одежда очень помогает пауку маскироваться. В ней он неразличим, и насекомые не видят хищника, легко попадают в его цепкие лапы.
Другие виды пауков-крабов охотятся только на цветках. Они, как хамелеоны. Какой цветок, такая и окраска у паука: белая, желтая, сиреневая или даже красная.
Бывает и так, что отцвели в пустыне белые цветы и ярко-белому хищнику поневоле приходится перебираться на какой-нибудь красный цветок. Сидит он на нем и всем виден ярким пятнышком. Такому пауку в охоте неудача, такого все облетают стороной. Он же ничего не может сделать, не умеет даже грязью вымазаться. Это не в его обычаях. Ждет не дождется, пока не покраснеет.
Но некоторые пауки-крабы в таком положении находят быстрый выход. Если в цветке много пыльцы, они пачкаются в ней да так сильно, что не узнать паука. Тогда берегитесь, доверчивые пчелки. Яд паука-краба очень силен, и прожорливый хищник мгновенно убивает свою добычу.
Желтый поток
Предгорные холмы у западной окраины Заилийского Алатау в этом году неузнаваемы. Середина июля, а роскошная сизая полынь, как бархат, покрыла светлую землю, и ее чудным терпким запахом напоен воздух. А между холмами в длинном пологом распадке буйная поросль осота, развесистого чия, и по самой середине - узкая полоска приземистого клевера.
Видно, не столь давно, может быть, неделю тому назад прошел дождь и у небольшого лёссового обрывчика, испещренного норками, среди зелени блестит мутная лужица. Здесь водопой жаворонков. Нежная роспись следов птиц испещрила узорами мокрую глину. И не только жаворонки посещают лужицу, быть может, единственную на десяток километров. Видны еще четкие отпечатки лап барсуков и куницы. Грозно гудя крыльями, прилетают большие оранжевые осы-калигурты, черные осы-сфексы, множество общественных ос. Сосут влагу из мокрой земли нежные бабочки-голубянки. Реет над водой большая голубая стрекоза, присядет на минуточку на сухую веточку, покрутит головой и, заметив добычу, стремительно взмоет в воздух. В воде кишат дафнии, снуют во всех направлениях, сталкиваются друг с другом.
По самому краю лужицы, в тонкой взвеси ила, пробивая и нем длинные извилистые поверхностные ходы-траншеи, ползают очень забавные, с длинным раздвоенным хвостиком, похожим на перископ подводной лодки, личинки мухи, копошатся красные личинки комариков-хирономид. Муравьи-тетрамориусы патрулируют вдоль берегов. Навещают ее и муравьи-бегунки. По воде бегают мушки-береговушки. И еще немало разнообразных насекомых толпится возле воды.
А солнце печет по-летнему, лужица высыхает на глазах. Вот сбоку отъединилось от нее крохотное, размером с чайное блюдце озерко, вода быстро испарилась из него, осталась мокрая глина, в которой гибнут ее обитатели. Весь этот мир с дафниями, личинками мух доживает последний день и завтра к вечеру ничего от него не останется.
Но я, кажется, ошибся. С далеких гор по небу потянулись белые полосы прозрачных облаков. Вот они добрались до солнца и прикрыли его как кисеей. За ними поползли темные тучи. Стало пасмурно. Послышались отдаленные раскаты грома. Упали первые капли. Разве в такую жару быть дождю? Сейчас, как обычно, прошумит гром и все закончится. Но капли дождя все чаще и чаще, и полил настоящий дождь, по склонам холмов посочилась вода, мокрая глина стала скользкой, как густое масло. Теперь я не храбрюсь и не жду солнца, а торопливо раскладываю палатку. Но, как бывает в таких случаях, дело не спорится, где-то в коляске мотоцикла запропастились колышки, перепутались веревки. Совершенно мокрый я забираюсь в палатку, переодеваюсь в сухое, раскладываю вещи и облегченно вздыхаю: у меня отличнейший дом, я не боюсь дождя и пусть он льет хоть весь остаток дня и всю ночь. Дождь шумит о крышу палатки целый час и навевает сладкую дрему. Но вот он будто затихает, мелкие капельки уже не барабанят, а поют нежную песенку почти шепотом, и когда она смолкает, становится очень тихо, так тихо, что слышно тиканье ручных часов и еще какой-то звук. Сквозь дрему я силюсь его узнать, вспоминаю, что-то в нем очень знакомое. Да это журчит вода. Скорее из палатки!
Небо пасмурное, темные облака поднялись высоко. А мимо, совсем рядом, не спеша, течет желтый поток. Он совсем скрыл зеленую полоску клевера, добрался до чия и осота.
Сколько здесь терпящих бедствие насекомых! Плывет жужелица и все неудачно цепляется за веточки растений. На кустики вползли осы-калигурты, осы-сфексы, клопы-солдатики, серые слоники, божьи коровки, всего не перечтешь. Паукам-ликазам поток нипочем. Они перебегают его как по гладкому асфальту, кто порожняком, а кто и с тяжелым коконом, подвешенным к кончику брюшка.
Упала в лужицу белоголовая мушка-сирфида. Крутится, трепещет крыльями, пытается перевернуться и взлететь. Мушка-береговушка стала носиться по воде. Увидала тонущую сирфиду, стала ее атаковать, ударяет головой о голову. Что она затеяла - трудно понять: то ли игру от избытка сил и одиночества, то ли утопить добычу и потом поживиться ею. Иногда она убежит на своих ходульных ногах далеко, потом снова проведает мушку и боднет ее, бедную. И так много раз.
В одном месте все кустики черные. Они облеплены копошащейся массой жуков. Это красноголовые шпанки - эпикаута эритроцефала. Как я их сразу не заметил? Грудь жуков темная, голова темно-коричневая, надкрылья испещрены продольными ярко-белыми и черными полосами. Одежда красноголовой шпанки, как и у всех представителей семейства шпанок, заметная, видная издали и предупреждает о ядовитости. Для чего шпанки собрались компанией? Посмотрим внимательно, сколько тут самцов и самок. Их легко различить друг от друга. Самцы меньше, усики их толще и устроены по-другому. В скопищах, оказывается, преобладают самцы, но те жуки, которые отлетают от него, - самки.
Видимо, чем-то сильно пахнут жуки. Дует легкий ветерок, и с подветренной стороны на химический сигнал несется к скопищу новое пополнение. За сколько километров жуки уловили призыв, почувствовали скопление своих собратьев?
Скопище жуков не случайное, а брачное. Оно, видимо, будет существовать еще несколько дней, пока постепенно не рассеется. Самцы потом погибнут. Самки откладут в землю яички и также прекратят существование. Все это произойдет скоро, сейчас, весною. Из яичек потом выйдут маленькие и очень подвижные личинки, разбредутся во все стороны в поисках яйцекладок или, как их еще называют, "кубышек" саранчовых. Многие личиночки погибнут, истощив свои силы в бесплодных поисках, некоторым же удается добраться до своей цели. Как только кубышка найдена, личиночка жадно принимается уничтожать яйца, вскоре же линяет и приобретает совершенно другую внешность. Дальше с нею происходят странные превращения. Личинка второй стадии снова линяет и становится слабоподвижным толстым червяком. Потом еще линька без особых изменений, и еще очередная линька, после которой из личинки выходит что-то очень сильно похожее на куколку. Эта ложная куколка опять линяет, из нее выходит вновь подвижная личинка. Наступает шестая линька, и подвижная личинка превращается, наконец, в настоящую куколку. К этому времени все яйца в кубышке саранчовых съедены. Куколка замирает на зиму, весною же из нее выходит жук, красноголовая шпанка, и взлетает в воздух в поисках брачного скопища.
Красноголовые шпанки сильно уничтожают саранчовых и этим приносят большую пользу.
Внизу продолжает журчать вода. Я иду вдоль ручья дальше по направлению к лёссовому обрыву, где была пересыхающая лужица. На ее месте большая глубокая яма, заполненная водой, и сверху в нее журча вливается маленький водопадик. Ничего не осталось от лужицы и все ее обитатели - маленькие дафнии, личинки мух, красные личинки комариков расселились по всему распадку и теперь, когда пройдет вода, будут долго жить в таких же маленьких лужицах, пока их не высушит горячее солнце.