– Молчи лучше, Арман, не береди душу! – в сердцах вскричал Пьер, на ощупь устраиваясь поудобнее на вонючей подстилке.
Просидев взаперти, без еды и воды весь день, французы вылезли на палубу, когда фелюга уже торопилась на запад, и огни Алжира таяли вдали.
– Наконец-то мы на свежем воздухе! – вздохнул Арман, расправляя плечи.
– Эй, капитан, раис! – крикнул Пьер, ища того глазами. – Воды хоть бы дал да перекусить малость! Весь день маковой крупицы не было во рту. Побойся Аллаха, раис!
Капитан что-то сказал матросу, и тот нехотя принес обычную еду, сдобренную лишь кувшином воды и вина.
Противный ветер никак не давал возможности повернуть на север. От Испании тянулись темные тучи, волнение усиливалось, а берег все никак не исчезал за бортом.
Пьер подошел к капитану. Тот был озабочен и поглядывал на небо. Тучи помаленьку сгущались, ветер усиливался и медленно загибал все более и более с севера. Пьер спросил:
– Раис, никак погода не в нашу пользу?
– Да, руми. Наверное, придется укрываться в какой-нибудь бухте.
– Думаешь, идет шторм?
– Тут и думать нечего. За свои тридцать лет в море я всякого насмотрелся. Теперь точно могу сказать, что шторма нам не миновать. Надо было переждать в Алжире, да шайтан попутал. А как теперь в темноте и при волнении отыскать бухту, да еще войти в нее? О Аллах! Будь милостив к нам, грешным! Убереги наши семьи от горя, а нас от гибели! – он воздел руки к небу, но оно только ворчало, чернело и грозилось проливным дождем.
И дождь не замедлил разразиться. Холодный, косой и яростный, он загнал людей под брезент или в трюм, где они дрожали от холода и страха.
Капитан едва заставил матросов уменьшить парус, а сам встал на румпель, уцепившись за него, как утопающий за соломинку.
После полуночи шторм наконец-то обрушился на утлое суденышко, волны с грохотом накатывались одна за другой, и фелюга валилась то на правый, то на левый борт, едва успевая выравниваться.
Ветер свистел в снастях, водяная пыль с шипением проносилась над палубой. Такелаж скрипел, трещал, визжал, но пока держался. Весь дряхлый корпус судорожно вздрагивал, стонал, отчаянно сопротивляясь напору волн и ветра.
Фонари залило водой, кромешная тьма окутала судно. Страх загнал людей глубоко в трюм, они молились там, не помышляя о выходе наружу. Лишь капитан да еще Пьер оставались на палубе, пытаясь как-то держать судно кормой к волне.
– Капитан, куда мы двигаемся?! – прокричал Пьер арабу на ухо.
– Аллах его знает, руми! Ветер северный, так что только к берегу!
– Стало быть, мы разобьемся вскоре о берег?
– Все свершается по воле Аллаха, руми! Я молюсь за спасение, а там уж как Аллах соизволит. Уж слишком большие грешники мы! Снизойдет ли он к нам своей милостью?
Пьер до рези в глазах всматривался в темноту, пытаясь заметить хоть какие-то признаки берега, но всюду была темнота, дождь и ветер. Парус давно изорвало, и его обрывки трепыхались жалкими лоскутами, просматривающимися иногда в свете редких молний.
– Эй, капитан! – прокричал Пьер, склонившись к уху араба. – Кажется, я видел берег, когда молния сверкнула!
– Стало быть, немного нам осталось страдать на этом свете! Фелюга и так долго держится. При таком шторме она может развалиться в любое время, руми. Молись своему Богу, может, смилуется!
– Лучше гляди в сторону берега, капитан, может, что и увидишь! Ты в этих местах бывал и сможешь определиться!
– Что толку с того? Нам не спастись! Видимо, Аллаху надоело терпеть наши грехи! Молись, руми!
Пьер отвернулся от ветра и стал ждать очередную молнию. Вскоре она блеснула, а небо раскололось ударом грома. Пьер успел заметить очертания скал и камней, а также черную линию берега в двух-трех кабельтовых от судна. Он прокричал:
– Раис, берег близко! Гляди туда, – Пьер указал в направлении берега. – Борись до конца, раис! Не все же погибают в море! Гляди, Аллахом прошу!
Капитан уставился в сторону берега, и когда в очередной раз сверкнула молния, Пьер спросил:
– Заметил берег? Что думаешь о нем?
– Берег знаком, но трудно будет в темноте зайти за косу, которая тянется впереди. Ветер гонит нас слишком быстро!
– Давай пробовать, капитан! Навались на румпель! Ну!
Они с трудом ворочали тяжелое весло, почти не замечая, изменяется ли направление движения судна.
Молнии стали сверкать чаще, и стало легче ориентироваться, но каменистый берег приближался слишком быстро и неумолимо.
Вдруг мачта с треском стала заваливаться на борт, а фелюга слишком сильно накренилась.
– Хватай топор, капитан! Руби снасти! Сейчас перевернемся! – голос Пьера срывался на фальцет, но капитан, судорожно вцепившись в румпель, не в состоянии был оторваться от него.
Пьер отыскал топор и бросился рубить веревки и тросы, в то время как мачта продолжала тянуть судно на борт. Лишь чудом удерживаясь на палубе, Пьеру удалось обрубить снасти. Мачта исчезла за бортом, а фелюга стала медленно выпрямляться.
Что-то затрещало внизу, днище царапнуло о камни. Судно вздрогнуло, но огромной высоты вал подхватил его и понес прямо на берег, до которого было не более ста шагов.
Волна бросила фелюгу на камни и прокатилась дальше. Фелюга жалобно затрещала всем корпусом, осела, волны стали захлестывать палубу одна за одной. Борт наклонялся все сильнее, подставляя волнам свой хилый бок.
Очередной вал приподнял осунувшееся судно, пронес его саженей пять и бросил на скалы и камни. Корпус начал разваливаться, а волны стали растаскивать доски, брусья и такелаж, и все это плясало в свете молний. Пьер и капитан уцепились за брусья и глядели на эту агонию, ожидая окончательного краха.
На палубе появился Арман. Он, шатаясь, приблизился к Пьеру и прокричал на ухо:
– Идем ко дну! Берег далеко? Может, что-нибудь попытаемся сделать?
– Через несколько минут отправимся на корм рыбам, Арман. Хотя мне это не очень-то нравится. Надо забросить кошку на веревке на берег. Вдруг она зацепится за камни – тогда мы сможем попытаться перебраться на берег. Ищи кошку, Арман, а я займусь другим делом.
Пережидая валы, Пьер нашел доску и укрепил ее в щели, привязал веревку к верхнему краю и с помощью капитана пригнул доску вниз. Закрепив веревку за брус, еще держащийся на палубе, Пьер поискал глазами Армана. Тот карабкался по пояс в воде, таща что-то с собой.
– Вот, гляди, сойдет?!
– Сойдет, Арман! – прокричал Пьер после очередного вала, прокатившегося по палубе.
Пьер закрепил кошку на доске, а тонкий трос укрепил рядом.
– Готово! – С этими словами он рубанул топором по веревке. Доска резко выпрямилась, и тяжелая кошка устремилась к берегу, пропав в темноте. Пьер потянул трос, подергал, отплевываясь от воды, захлестнувшей рот и нос. – Капитан, зови своих людей! Мы уходим с судна!
Он обвязался куском троса вокруг пояса.
– Делай как я, Арман, и быстрее в воду. Скоро все тут развалится, а мы можем не успеть! Быстрее!
С этими словами Пьер, удерживаясь за веревку, прыгнул в кипящую круговерть. Волна тут же накрыла его, но ему удалось даже под водой сделать два-три судорожных рывка по веревке, продвинувшись немного к берегу.
У него не было ни времени, ни возможности оглядываться на Армана – волны набегали одна за другой и постоянно топили Пьера. Он едва успевал глотнуть воздуха, как очередная волна накрывала его, крутя и пытаясь оторвать от веревки.
Совсем обессилев и почти задохнувшись, Пьер наконец нащупал ногами дно. Отчаяние и надежда придали ему сил. Он проворнее заработал руками. Его било о камни, он боялся, что потеряет сознание после очередного столкновения, спешил на пределе сил и ничего не слышал, кроме грохота валов, шипения пены и воя ветра.
Напрягая последние силы, Пьер стал торопливо выбираться из лабиринта камней, гальки и песка. Ноги плохо слушались его, волны валили с ног, он барахтался, обдирая руки и колени, но все же пробирался вперед.
Вот и кошка, зацепившаяся за выступ камня. До берега оставалось не больше десятка шагов, но силы покидали Пьера. Он лег на камень покрупнее, но волна накрыла его, сбросила в водоворот, и лишь натянутая веревка помогла удержаться на поверхности. Оглянувшись, он заметил, что веревка дергается, и понял, что кто-то следует его дорогой.
Это придало ему сил, и он, спотыкаясь, падая, хлебая воду ртом, выбрался наконец на берег, оставив спасительницу-веревку где-то сзади. Пьер отполз подальше от линии прибоя, лег на живот и расслабился. Избитое тело отчаянно ныло, требовало покоя, тепла, но в холодной воде тепла не сыскать. Тело сотрясала мощная дрожь, зубы лязгали, и Пьеру пришлось подняться.
Он огляделся и в свете сверкнувшей молнии заметил две фигуры, ныряющие в волнах совсем близко к берегу, но темнота тут же скрыла все.
Пьер хотел крикнуть, но голос отказал ему. Превозмогая себя, он вошел в воду. Волна ударила ему по ногам, вызвав новый прилив дрожи. Наконец он добрался до барахтавшегося человека и узнал Армана. Тот едва дышал. Почувствовав поддержку, Арман совсем ослаб, и Пьер едва не оказался полностью во власти бушующих волн. Они накрывали его, приходилось бороться и с ними и с Арманом, который так обессилел, что не мог уже двигать ногами.
Их догнал матрос, и вместе они с трудом вытащили Армана на гальку берега и повалились на нее, обессиленные и полуоглушенные.
Кто-то ругался рядом, валился рядом с ними, но сил не было поглядеть, кто же это был. Пьер просто радовался, что не один он выбрался из объятий смерти.