- Поздновато ты это понял... - заметил оружейник. - Ты же всегда был среди тех, кто пылко защищал губернатора.
- И по-прежнему его защищаю, - признал Гутьерес, не сводя взгляда со своих изодранных ботинок, откуда торчали пальцы. - Я до сих пор считаю его единственной законной властью, но я не настолько глуп, чтобы не понимать - сейчас истинная власть находится в руках Кошака.
- А ты что предпочитаешь - власть или авторитет?
- Думаю, эта дилемма часто встает перед людьми. Или нет? - он обернулся к Сьенфуэгосу, сидящему в уголке, тот лишь молча слушал и курил очередную толстую сигару, без которых, похоже, уже не мог обойтись. - У тебя еще остались сигары? - спросил Гутьерес.
Парнишка кивнул и протянул ему плетеную корзинку, в которую Синалинга обычно складывала сигары, аккуратно завернутые в банановые листья.
- Собираешься присоединиться к Кошаку? - спросил он.
- Нет! - твердо заявил Гутьерес. - Ни за что. Я останусь с губернатором, что бы ни произошло, но думаю, что кто-то должен найти выход из положения, - он повернул осунувшееся лицо к мастеру Бенито и откровенно взмолился: - Почему бы не попытаться убедить Кошака прийти к какому-нибудь соглашению, приемлемому для всех?
- Потому что я уже пытался, и он не послушал. Он уверен в своей победе.
- Победе? Что он выиграет от смерти тридцати человек?
В этом вопросе была неоспоримая логика, и это придало молодому канарцу решимости в тот же вечер отправиться к пещере мятежников, чтобы откровенно поговорить с рулевым, которого он застал за оживленной партией в карты.
- Ну надо же! - воскликнул Кошак преувеличенно радостным тоном. - Посмотрите, кто пришел! Наш чудо-мальчик! Хочешь к нам присоединиться?
- Нет, - ответил рыжий, присев на камень. - Ты сам прекрасно знаешь, что я в эти дела не влезаю. Но хочу попробовать тебе объяснить, что таким путем мы все окажемся в брюхе у акул. Именно так с нами хотят поступить, как я слышал - бросить со скалы и посмотреть, как нас разорвут на кусочки.
- Кто? - засмеялся Кошак. - Дикари? Да ладно тебе, Гуанче, не будь дураком! Как только я выстрелю из пушки, они помчатся в горы, только пятки будут сверкать.
- Уверен? - ответил канарец, обращаясь больше к остальным, чем к собеседнику. - Ты знаешь, сколько скоро прибудет воинов? Так вот, я тебе скажу: две тысячи. Сам Каноабо идет сюда вместе с двумя тысячами людей, вооруженных луками, копьями и каменными топорами! Ты и впрямь думаешь, что сможешь с ними разделаться?
- Это смешно! - возмутился Кошак, хотя цифра его явно потрясла, как и остальных, неожиданно переменившихся в лице. - Откуда взялись эти цифры?
- От Синалинги.
- Ни один дикарь не умеет считать больше, чем до десяти.
- Если хочешь, я покажу, сколько раз она стукнула рукой по земле, чтобы показать число воинов у Каноабо.
Рулевой обвел взглядом печальные лица и в конце концов просто пожал плечами.
- Если так, то они покончат с нами в любом случае - будем ли мы вместе или разделимся, - и он сделал многозначительную паузу. - Лично я предпочитаю умереть свободным, а не рабом какого-то придурка. А вы?
Последовал вялый ответ его приспешников, и далеко не единодушный, как он рассчитывал. Кошак слегка нахмурился.
- Ну ладно! - признал он. - Допустим, ты прав: две тысячи индейцев даже для нас слишком много, и у нас больше шансов с ними разделаться, если мы будем едины. Но что предлагает этот бесполезный дон Диего?
- Полагаю, тебе следовало бы обсудить это с ним.
- Ну вот еще! Стану я тратить время на всяких недоумков!
- Прошу тебя!
- Сказал же - нет! - сухо ответил Кошак. - Иди к нему и передай, что он знает мои условия: если он сдаст мне командование, я гарантирую, что уже завтра утром дикари пожалеют, что родились на свет, - он скрестил пальцы и звучно их поцеловал, как было у него заведено. - Клянусь!
- Ты же знаешь, что он не согласится, - канарец помолчал. - А ты подумал, что будет, когда вернется адмирал? Скорее всего, он вздернет тебя на верхушке мачты.
- Ты лучше позаботься о собственной шее, а я позабочусь о своей, - Кошак довольно улыбнулся и бросил карты на грубо сколоченный стол, за которым сидел. - Предлагаю тебе сделку. Давай сыграем. Если выиграешь ты, я встречусь с этим кретином и постараюсь вести себя разумно... Если выиграю я, ты продашь мне душу, так сказать, то есть присоединишься ко мне и не станешь оспаривать мои приказы. Идет?
- У тебя преимущество - ты ведь знаешь, что я всегда проигрываю.
- Потому и предлагаю, придурок! А ты что, дураком меня считаешь? - он демонстративно перетасовал карты и подмигнул своим товарищам, к которым начало возвращаться присутствие духа. - Давай! Не стой из себя недотрогу. Когда-нибудь удача повернется к тебе лицом.
- Сомневаюсь, что сегодня... И кто гарантирует, что ты выполнишь обещание? Ты никогда не действовал разумно.
- А кто гарантирует мне, что ты выполнишь свое, если проиграешь? Только слово человека чести, в этой гнусной дыре у нас ничего больше не осталось, - он широко улыбнулся. - Я верю твоему слову. Почему бы тебе не поверить моему? - он положил колоду на стол и показал на нее. - На старшую карту?
Канарец снова заколебался, но игра, без сомнения, его по-прежнему завораживала, к тому же его искушала возможность добиться согласия между двумя враждующими группировками. Он оглядел всех собравшихся, а те, в свою очередь, не сводили глаз с него, насмешливо улыбаясь. Наконец, Сьенфуэгос кивнул.
- Согласен, - сказал он. - Выигрывает старшая карта. Кто первым откроет?
- А почему бы не одновременно?
- И правда.
Так они и поступили, карты одновременно упали на стол, и в тот же миг раздались два выкрика:
- Дама!
- Десятка!
16
Ингрид открыла глаза и почувствовала, что рядом кто-то есть.
Было темно, стояла ночь, и шум дождя заглушал все прочие звуки. От мокрой земли исходил сильный запах, перебивающий все остальные, но всё же она почуяла острый запах пота - кто-то находился совсем близко.
Она испугалась, но постаралась взять себя в руки и притворилась спящей, хотя все чувства ее обострились, так что в конце концов Ингрид уверилась, что в дальнем углу что-то шевелится.
- Кто там? - спросила она.
- Это я, сеньора. Не бойтесь, - прошептал незнакомый голос. - Бонифасио Кабрера.
- Кто?
- Хромой Бонифасио, друг Сьенфуэгоса.
Она приподнялась, даже позабыв прикрыть наготу, и внимательно посмотрела на человека, шагнувшего вперед, к изножью кровати.
- И что ты здесь делаешь? - поинтересовалась Ингрид. - Если муж тебя застукает, то убьет.
- Знаю, но дон Луис де Торрес попросил меня сообщить, что он ждет вас у леса.
Сердце чуть не выскочило у нее из груди.
- Дон Луис де Торрес! - воскликнула виконтесса. - Это невозможно! Он отплыл этим утром.
- Нет, пока еще здесь.
- И чего он хочет?
- Не знаю, он лишь сказал, что это срочно, он хочет встретиться с вами еще до зари.
Виконтесса де Тегисе вскочила с постели и бросилась к шкафу в поисках платья, но тут же вспомнила, что вся ее одежда валяется в саду, став игрушкой ветра, а теперь и грязи с водой.
- Идем! - сказала она, несмотря на это.
- Вот так? - удивился парень.
- Накину что-нибудь внизу. Как ты сюда проник?
- Через балкон, но это опасно.
- Не волнуйся, - заявила Ингрид, направляясь к балкону. - Если ты сумел подняться, то и я смогу спуститься.
И она сумела, несмотря на темноту и ливень, мысленно поблагодарив капитана Леона де Луну за то, что так любит своих догов и позволяет им ночевать в своей башне. Когда она, наконец, оказалась на земле, то огляделась в поисках какой-нибудь одежды, не беспокоясь о том, что ее платья превратились в грязное тряпье, с которого капает вода.
- Идем! - повторила она робко прихрамывающему Бонифасио. - Идем! Быстрее!
- Быстрее? - удивился тот. - Мою ногу не излечила и Пресвятая дева Ковадонгская. Хватит с меня того, что я сюда добрался.
Они перелезли через стену, оставив на покрывающем ее плюще лоскуты кожи и одежды, и пошлепали по грязной тропе, спотыкаясь, тяжело дыша и снова поднимаясь, пока не добрались до опушки леса, где вымокший до нитки Луис де Торрес держал в поводу двух беспокойных лошадей и знаками приказывая поторопиться.
- Сюда! - пискнул он. - Сюда!
- Да не бегите так! - взмолился хромой. - А то и здоровую ногу сломаю.
Ингрид взяла его под руку и помогла ускорить шаг, а в это время Луис направился к ним, потянув за собой лошадей, которые отказывались двигаться в темноте.
Когда, наконец, они встретились, немка тут же поинтересовалась:
- Что это всё значит, дон Луис? Я думала, что вы уже в море.
- Я обещал вам помочь и сдержу обещание. На южном берегу острова нас ожидает ялик.
- И куда я на нем поплыву? - удивилась Ингрид. - Вы же не собираетесь догонять флот в открытом море. Это безумие.
- Нет, разумеется. Не в открытом море. Но в последний момент адмирал решил сделать короткую остановку на Иерро, и я попросил мастера Хуана де ла Косу высадить меня на берегу. Вы по-прежнему намерены ехать?
- Конечно!
- Тогда в путь. Эскадра снимется с якоря вечером. Значит, в нашем распоряжении меньше двадцати четырех часов, чтобы найти лодку и добраться до Иерро.
Он помог виконтессе забраться на лошадь и ловко вскочил на вторую. Хромой Бонифасио тут же вцепился в его ногу.
- Сеньор! - всхлипнул он. - Не оставляйте меня здесь, сеньор. Я так устал и так напуган.