Перед лицом опасности испанцы, наконец, поняли, что кто-то должен взять на себя командование, и, моментально забыв о своих распрях, все до единого схватились за оружие, готовясь отомстить за ужасную, кровавую смерть двух своих товарищей.
Местные жители, со своей стороны, едва услышав, что поблизости бродит отряд карибов, поспешно бежали в горы, бросив на произвол судьбы дома и имущество, за исключением самоотверженной Синалинги, которая решила остаться рядом со Сьенфуэгосом, чтобы его утешить, хотя единственное, в чем канарец действительно нуждался в эти минуты, так это в отдыхе.
На залив спустилась ночь, и в наступившей темноте люди, и без того повергнутые в ужас рассказом об ужасной судьбе Дамасо Алькальде и Черного Месиаса, совершенно перепугались. Надо ли говорить, что никто не мог сомкнуть глаз; стоило даже кому-то чуть склонить голову от усталости, как он тут же хватался за оружие, вздрагивая при малейших признаках опасности.
Одно дело - просто умереть, и совсем другое - быть съеденным. Наверное, мало кто с такой благодарностью приветствовал взошедшее на горизонте солнце, как кучка брошенных на незнакомой земле испанцев этим тихим и ясным утром середины июня.
Час спустя один из матросов, забравшйся на самое высокое дерево, истошно закричал:
- Вон они! Я их вижу! Вижу!
И правда, вскоре дикарей смогли разглядеть и остальные - туземцы ритмично гребли неподалеку от берега, пока не заметили силуэт шаткого частокола. Они тут же остановились, явно озадаченные непонятным сооружением.
- Не высовываться! - приказал дон Диего де Арана. - Если они обнаружат, что нас больше, то не станут атаковать в лоб, и мы рискуем, что они просто обойдут нас флангов.
Дикари приблизились на достаточное расстояние, чтобы изучить укрепления, выглядящие для них совершенно чуждыми, и встали на якорь почти в центре бухты, решив, по всей видимости, спокойно дождаться наступления ночи.
- Мне это не нравится, - нахмурился Бенито из Толедо.
- Мне тоже, - признался Сьенфуэгос. - Если мы проведем еще одну бессонную ночь, то нас схватят, когда мы свалимся от усталости.
- Давайте сами на них нападем! - предложил как всегда агрессивный Кошак. - У нас есть шлюпка.
- В которую поместятся четверо гребцов и еще два человека, - презрительно напомнил ему губернатор. - А еще она тяжелая, протекает, и ей тяжело управлять. Это самоубийство!
- Воспользуемся аркебузами.
- Старое оружие, у которого на три выстрела две осечки, - решительно покачал головой дон Диего. - Мы останемся здесь. Это приказ.
Для большинства тех, кто выглядывал сквозь щели в старых досках "Галантной Марии", одна лишь мысль о том, что совсем рядом находятся дикари, способные убить и сожрать двух их товарищей и явно намеревающиеся поступить в точности так же и с остальными, и при этом испанцы не в состоянии их наказать, была настоящей пыткой, и многие считали, что лучше всего доплыть до лодки и попытаться ее потопить.
- Блестящая мысль! - иронично буркнул оружейник. - Вот акулы попируют! Губернатор в кои-то веки прав - нужно ждать.
- Давайте их потопим! - воскликнул Кошак.
- Как?
- Из бомбард.
- На таком расстоянии? - удивился толедец. - Я оружейник, и разбираюсь в этом получше тебя. Отсюда попасть по такому низкому суденышку можно только чудом. Они просто разбегутся.
- Ну и пусть! Они выводят меня из себя.
- Нет! - решительно вмешался канарец. - Они не должны сбежать. Нужно заставить их заплатить за содеянное.
- Как?
- Покончим с ними! - возмущенно воскликнул Сьенфуэгос. Теперь он казался совершенно другим человеком. - Видели бы вы, с какой жестокостью они разделались с беднягами, как сожрали их еще бьющиеся сердца, запустив руки в грудь, вам бы и в голову не пришло дать им сбежать. Мы должны выступить и уничтожить их! Что бы ни случилось, нельзя оставлять их безнаказанными.
- Но как? - начал терять терпение толедец. - Говорю же, они слишком далеко.
- А насколько они должны приблизиться?
- По крайней мере до того места, где начинаются рифы, да и в этом случае в них способен попасть лишь Лукас Неудачник.
- Лукаса изгнали! - поспешно вмешался Педро Гутьерес, находящийся в пяти или шести шагах. - Как только он сунет сюда нос, я прикажу его повесить.
- Мы еще поглядим, кого повесят... - сухо бросил Кошак. - Если можно каким-то образом заманить этих сволочей поближе, то нужно позвать Лукаса, и тот, кто посмеет до него дотронуться, может считать себя покойником, - он перекрестился и поцеловал большой палец. - Быть по сему!
Королевский вестовой хотел было вытащил шпагу из ножен, но угрожающий ропот со стороны моряков заставил его задуматься, и рука лишь скользнула по эфесу. Тем временем дон Диего де Арана поспешил вмешаться.
- Успокойтесь! - проревел губернатор. - Не время спорить, нужно забыть старые обиды. Я согласен - если мы заставим дикарей приблизиться, то я прощу Лукаса, и мы попробуем их потопить.
- Есть только один способ заставить их подойти ближе, - сказал канарец. - Предложить приманку.
- Какую еще приманку?
- Меня.
- Тебя? - удивился оружейник. - Свихнулся что ли?
- Чуть было не свихнулся в тот день, но сейчас вполне в своем уме, - он махнул рукой в сторону дикарей. - Они меня знают, знают, что я убил одного из них, а другой разбился, пытаясь меня поймать, - он помолчал. - Если меня отведут на берег связанным и оставят там, дикари решит, что меня приносят в жертву, лишь бы остальных оставили в покое. Голову даю на отсечение, они не смогут устоять перед соблазном и придут за мной.
- Неплохая мысль, - согласился Кошак.
- Именно так, - настаивал канарец.
- Уж больно опасно, - забеспокоился Бенито. - Ой, не нравится мне это. Совсем не нравится.
- Никакой опасности нет, - покачал головой Сьенфуэгос. - Как только они приблизятся на нужное расстояние, я со всех ног брошусь обратно. А вы что думаете, ваше превосходительство? - обратился он к губернатору.
Дон Диего немного поразмыслил и наконец слегка кивнул.
- Согласен, - ответил он. - Всё лучше, чем эта неизвестность. Приведите Лукаса.
- И он получит официальное прощение от имени короля? - решил удостовериться астуриец.
- Получит.
- Слово чести?
- Да хватит уже, рулевой! - нетерпеливо оборвал его губернатор. - Сказал же, он получил прощение, и хватит об этом. Приведите его. И поскорее!
Кошак махнул рукой одному из своих прихлебателей, и тот бросился в чащу, а через несколько минут вернулся вместе с пушкарем, которому предстояло сделать первый выстрел в таком непростом положении.
- Мастер Бенито прав, - признал Лукас. - Мы не достанем их, если они не переберутся через риф, да и то два первых выстрела я буду лишь пристреливаться. Нужно как можно быстрее перезарядить, пока они не успеют сбежать. Займись правой пушкой, - обратился он к оружейнику, - а я займусь левой, и да поможет нам Бог.
Пять минут спустя Кошак и старик Стружка выволокли на берег якобы связанного Сьенфуэгоса, который отчаянно вопил, кусался и брыкался; там они бросили его на песок на глазах у сидящих в лодке дикарей, после чего поспешно скрылись за частоколом, как будто и в самом деле до смерти боялись оставаться снаружи.
Канарец блестяще играл роль жертвы, не переставая барахтаться в попытках освободиться от пут, и испускал при этом вопли ужаса, рыдая и умоляя невидимых обитателей форта не подвергать его столь ужасной участи.
- Вот ведь артист! - восхитился Кошак. - Даже у меня по спине мурашки бегут.
Однако на карибов, похоже, это не произвело особого впечатления, поскольку они не сдвинулись с места и просто разглядывали жертву, хотя не упускали из виду и окрестности, словно предчувствовали угрозу.
Они снова продемонстрировали бесконечное терпение прирожденных охотников и прождали целых полчаса, прежде чем выступить. Они приближались к форту с такой медлительностью, шаг за шагом, что у его защитников чуть не сдали нервы.
Дикари походили на залегших а засаде крупных кошек или на огромную анаконду, слегка высунувшую голову из воды, и напрягли все мышцы и чувства, чтобы броситься прочь при малейшем признаке опасности, но в то же время явно ликовали при виде столь аппетитной добычи.
Разлегшись около бомбард, Лукас Неудачник не переставая делал какие-то расчеты, слегка передвигая лафеты, и даже не отвлекался на то, чтобы стереть пот со лба.
- Ну давайте, сукины дети! - беспокойно бормотал он. - Ближе, ближе!
Сьенфуэгос меж тем притворился, будто потерял сознание, подсматривая, тем не менее, одним глазом. В эту минуту он дал зарок, что, если все пройдет как надо, попросит первого же священника окрестить его и дать христианское имя.
- Месиас, - произнес он на полном серьезе. - Клянусь тебе, Господи, если я с твоей помощью сумею покарать этих дикарей, то приму крещение и возьму себе имя Месиас - в память о Черном. Молю тебя! Пожалуйста!
Десять метров, двадцать, пятьдесят, и наконец, карибы обогнули скалы и направились прямо к рыжему, который задержал дыхание и чуть не закричал от радости.
Лукас Неудачник стиснул в руках зажженный фитиль.
Люди молча молились.
Каннибал на носу каноэ поднял руку и остановил продвижение, он явно почуял опасность.
Трое его воинов бросились в воду и медленно поплыли к Сьенфуэгосу, чье сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
- Стреляй! - приказал губернатор Лукасу Неудачнику.
- Слишком далеко, - ответил тот.
- Стреляй, говорю!
- Подождите!