- Прекрасно! Тогда начнем, - сказал мейстер Джордж. - Я подозреваю, что ты сын старого Манго Мониплайза, мясника у Западных ворот.
- Да вы, я вижу, настоящий колдун, ваша честь, - сказал Ричи, ухмыляясь.
- Как же ты осмелился выдавать его за дворянина?
- Не знаю, сэр, - сказал Ричи, почесывая затылок. - Я много слышал о графе Уорике из здешних мест - Гай, что ли, зовут его, - говорят, он прославился здесь тем, что убил много рыжих коров, боровов и прочей живности, а уж мой-то отец, я думаю, побольше, чем все бароны Англии, убил на своем веку коров да боровов, не говоря уж о быках, телятах, овцах, баранах, ягнятах и поросятах.
- Ну и плут же ты, - сказал мейстер Джордж. - Попридержи свой язык и не дерзи. Твой отец был почтенным горожанином и старшиной гильдии, Мне очень неприятно видеть его сына в таком бедном одеянии.
- Да, неважная одежонка, сэр, - сказал Ричи Мониплайз, оглядывая свое платье, - очень неважная. Но это обычный наряд сыновей бедных горожан в нашей стране - подарок тетушки Нужды. С тех пор как король покинул Шотландию, в Эдинбурге не осталось ни одного покупателя. У Кросса сено косят, а на Сенном рынке богатый урожай порея. Там, где стояла лавка отца, такая густая трава выросла - на всю скотину хватило бы, что мой отец зарезал.
- К сожалению, все это верно, - сказал мейстер Джордж. - В то время как мы здесь наживаем богатства, у нас на родине наши старые соседи и их семьи умирают с голоду. Не мешало бы нам почаще вспоминать об этом. А теперь, Ричи, расскажи-ка мне откровенно, как тебе проломили голову?
- Расскажу все как было, сэр, - ответил Мониплайз. - Иду это я по улице, и все-то меня задевают и смеются надо мной. Ну, думаю, вас много, а я один, мне с вами не совладать. Но попадись мне кто-нибудь из вас в Барфордском парке или у Веннела, тут бы он у меня по-другому запел. Идет мне навстречу какой-то старый черт, горшечник; купи, говорит, горшок для своей шотландской мази. Я, конечно, оттолкнул его, и этот дряхлый черт как грохнется прямо на свои горшки, ну и побил их порядком. Здесь такая кутерьма поднялась… Если бы эти два джентльмена не вступились за меня, тут бы мне и крышка. И только они взяли меня за руки, чтобы вытащить из драки, тут меня матрос какой-то, левша, так огрел, что у меня голова затрещала.
Мейстер Джордж посмотрел на подмастерьев, как бы спрашивая у них, правда ли это.
- Все было так, как он говорит, - ответил Дженкин, - только я ничего не слышал о горшках. Говорили, что он разбил какую-то посуду и что - прошу прощения, сэр, - если встретишь шотландца, то уж непременно случится какое-нибудь несчастье.
- Ну, что бы там ни говорили, вы поступили благородно, оказав помощь более слабому. А ты, любезный, - продолжал мейстер Джордж, обращаясь к своему земляку, - завтра утром зайдешь ко мне домой, вот по этому адресу.
- Непременно приду к вашей чести, - сказал, низко кланяясь, шотландец, - если только разрешит мой достопочтенный господин.
- Твой господин? - спросил Джордж. - Разве у тебя есть еще другой господин, кроме Нужды, ливрею которой, по твоим собственным словам, ты носишь?
- По правде сказать, если угодно вашей чести, я в некотором роде слуга двух господ, - сказал Ричи, - так как мы оба, мой хозяин и я, рабы одной и той же ведьмы, от которой мы решили удрать, покинув Шотландию. Так что, как видите, сэр, я попал в черную кабалу, как говорят у нас на родине, будучи слугой слуги.
- А как зовут твоего господина? - спросил Джордж и, видя, что Ричи колеблется, добавил:
- Если это тайна, не называй его имени.
- Это тайна, которую бесполезно хранить, - сказал Ричи. - Но вы ведь знаете, что мы, северяне, слишком горды, чтобы признаваться в своей бедности. Мой хозяин сейчас временно находится в затруднительном положении, - добавил он, бросив взгляд на обоих английских подмастерьев. - У него большая сумма денег в королевском казначействе, то есть, - продолжал он шепотом, обращаясь к мейстеру Джорджу, - король должен ему уйму денег, да, видно, не так-то просто получить их. Мой господин - молодой лорд Гленварлох.
Услышав это имя, мейстер Джордж выразил удивление:
- Ты один из слуг молодого лорда Гленварлоха, и в таком виде?
- Совершенно верно, и я его единственный слуга, я хочу сказать - в настоящее время; и я был бы счастлив, если бы он был малость богаче меня, хотя бы я сам остался таким же бедняком, как сейчас.
- Я видел его отца, окруженного целой свитой из четырех пажей и десяти лакеев в шуршащих атласных ливреях с галунами, - сказал мейстер Джордж. - Да, наш мир изменчив! Но есть другой, лучший мир. Славный древний род Гленварлохов, верно служивший своему королю и родине пятьсот лет!
- Скажите лучше - тысячу, ваша честь, - сказал слуга.
- Я говорю только то, в чем я уверен, мой друг, - сказал горожанин, - и ни слова больше. Я вижу, ты уже поправился. Ты сможешь дойти до дому?
- Да еще как, сэр! - ответил Ричи. - Я только вздремнул малость. Ведь я вырос у Западных ворот, и моя башка такой удар выдержит, какой быка свалил бы.
- Где живет твой господин?
- Мы остановились, как бы это сказать, ваша честь, - ответил шотландец, - в маленьком домике, в конце улицы, что выходит к реке, у честного человека, Джона Кристи, судового поставщика, как его называют. Его отец родом из Данди. Не знаю, как эта улица называется, помню только - рядом церковь большая. Не забудьте, ваша честь, что мы живем там просто под именем мейстера Найджела Олифанта, так как в настоящее время мы скрываемся, хотя в Шотландии мы зовемся лордом Найджелом.
- Твой господин поступил весьма благоразумно, - сказал горожанин. - Я постараюсь найти ваше жилище, хотя ты дал мне не очень-то понятный адрес.
С этими словами он сунул в руку Ричи Мониплайза золотой и посоветовал ему как можно скорее возвращаться домой, не ввязываясь ни в какие драки.
- Уж теперь-то я буду осторожнее, сэр, - сказал Ричи с важным видом, - ведь я теперь богат. Счастливо оставаться вам всем, и от души благодарю этих двух молодых джентльменов…
- Я не джентльмен, - сказал Дженкин, проворным движением надевая шапочку. - Я простой лондонский подмастерье и надеюсь когда-нибудь стать вольным горожанином. Пусть Фрэнк называет себя джентльменом, если хочет,
- Я был когда-то джентльменом, - сказал Танстол, - и, надеюсь, я не сделал ничего, чтобы потерять это звание.
- Ладно, ладно! Как вам угодно, - сказал Ричи Мониплайз, - но я очень признателен вам обоим и никогда не забуду вашей помощи, хоть сейчас мне не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность. Доброй ночи, дорогой земляк.
С этими словами он протянул ювелиру свою длинную костлявую руку с узловатыми мускулами, торчавшую из рукава поношенного камзола. Мейстер Джордж сердечно пожал ее, а Дженкин и Фрэнк обменялись плутовскими взглядами.
Ричи Мониплайз собирался было выразить благодарность также и хозяину лавки, но, увидев, как он потом рассказывал, что тот "все что-то пишет в своей книжице, словно полоумный", ограничился тем, что на прощание слегка коснулся рукой своей шотландской шапочки, и вышел на улицу.
- Вот вам шотландец Джоки со всеми его пороками и добродетелями, - сказал мейстер Джордж, обращаясь к мейстеру Дэвиду, который, хотя и неохотно, прервал свои вычисления и, держа карандаш на расстоянии дюйма от записной книжки, уставился на своего друга большими тусклыми глазами, не выражавшими никакой мысли и никакого интереса к тому, что он услышал.
- Этот малый, - продолжал мейстер Джордж, не обращая внимания на рассеянность своего приятеля, - яркий пример того, как наша шотландская бедность и гордость превращают нас в лгунов и хвастунов; и все же уверяю тебя, что этот плут, который хвастливо врет на каждом третьем слове в разговоре с англичанином, всегда будет верным и заботливым другом и слугой своего господина; и, быть может, он отдал ему свой плащ, чтобы защитить его от холодного ветра, хотя сам вынужден ходить in cuerpo, как говорят испанцы. Поразительно! Чтобы смелость и верность - ибо я ручаюсь, что на этого малого можно положиться - не могли найти себе лучшего товарища, чем чванливое бахвальство! Но ты не слушаешь меня, друг Дэви.
- Я слушаю, слушаю очень внимательно, - сказал Дэви. - Ибо так как солнце совершает свое вращение вокруг циферблата за двадцать четыре часа, для луны нужно прибавить пятьдесят с половиной минут…
- Ты витаешь в небесах, приятель, - сказал его друг.
- Прошу прощения, - ответил Дэви. - Предположим, что колесо А совершает оборот за двадцать четыре часа, так, а колесо Б - за двадцать четыре часа пятьдесят с половиной минут; пятьдесят семь относится к двадцати четырем, как пятьдесят девять к двадцати четырем часам пятидесяти с половиной минутам или около того… Прошу извинить меня, мейстер Джордж, и от всей души желаю тебе доброй ночи.
- Доброй ночи?! - воскликнул мейстер Джордж. - Но ты ведь не пожелал мне еще доброго дня. Знаешь что, старина, отложи-ка ты эти записки, не то ты сломаешь внутренний механизм своего черепа, как нашему другу повредили его наружный футляр. Доброй ночи, нечего сказать! Я не собираюсь так скоро покинуть тебя. Я пришел, чтобы позавтракать с тобой, друг мой, и послушать игру на лютне моей крестницы, мистрис Маргет.
- Клянусь честью! Я так рассеян, мейстер Джордж; но ты знаешь меня. Стоит мне только очутиться среди колес, - сказал мейстер Рэмзи, - как…
- К счастью, ты имеешь дело лишь с маленькими колесиками, - заметил его друг, когда, очнувшись от своих мыслей и вычислений, Рэмзи поднимался вместе с ним по маленькой лестнице во второй этаж, где жили его дочь и немногочисленные домочадцы.