Енох и Иисус, образцы человечества, вознеслись на небо, где были возвышены как небесные фигуры, выполняющие очевидную посредническую роль между Богом и людьми. В енохической традиции это преображение описывается живо и драматично. Не так обстоит дело с преображением Иисуса, которое представлено опять-таки очень скупо. Рассмотрим, в связи с этим, некоторые тексты.
На самых ранних стадиях енохической традиции (Книга стражей) возвышение главного персонажа описывается в момент, когда тот вступает в небесное святилище, чтобы заступиться за падших ангелов (1 Енох 14:15–16) подобно тому, как первосвященник заступался в Иерусалимском Храме за грехи народа в День Искупления. Позднее, во 2 Енохе, та же священническая функция проявляется, когда главный герой, поднимаясь на небеса, спрашивает себя: "Кто я такой, смертный человек, чтобы заступаться за ангелов?" (2 Енох 4:7). Однако это смертное состояние преобразуется, когда архангел Михаэль облачает Еноха в новые небесные одежды и помазывает его елеем, сиявшим ярче большого светильника, помазанием, которое казалось благотворной росой и благоухало подобно мирре. В это мгновение Енох понимает, что превратился в одного из славных ангелов Божиих (2 Енох 9:22–23). Однако кульминацию этих повествований мы находим в другой поздней енохической книге – в Третьей книге Еноха. Там описывается преображение героя в ангела Метатрона, Владыки Божьего Присутствия, ангела исполинских размеров, призванного выполнять функции первосвященника у трона славы (3 Енох 15:1). Так, там говорится о том, что плоть Еноха преобразилась в пламя, мускулы – в яркий огонь, кости – в раскаленные угли, глаза – в огненные факелы, волосы – в языки пламени, конечности – в крылья, и все тело – в пылающий огонь (3 Енох 15:1). Тело Еноха увеличилось до размеров "длины и ширины мира, приобретя семьдесят два крыла, каждое из которых покрывало весь мир, и триста шестьдесят пять тысяч глаз, и не было такого сияния, блеска, яркости и красоты во всем мире" (3 Енох 9:1–5).
Теперь, чтобы оценить параллель между посредническим преображением Еноха и Иисуса, мы должны принять во внимание, что такое преображение дополняется принятием царского достоинства. Енох и Иисус превращаются не только в первосвященников, но и в царей. Царская природа Еноха имеет очень древние корни, которые восходят к енохической Книге образов (1 Енох 71): там Енох преобразуется в Сына Человеческого – тоже величественное небесное существо, сравнимое с Метатроном, которое восседает на престол Божий, чтобы судить мир (1 Енох 62:5; 69:29; 71:14). Эта традиция сравнима с 3 Енох 10:1–3 где утверждается, что Бог поставил Еноху-Метатрону престол, подобный престолу славы, и простер над ним блистающую завесу, подобную завесе престола славы, то есть завесе Храма.
Теперь рассмотрим некоторые примеры первосвященнического и царского преображения Иисуса. Как уже было сказано, возвышение Иисуса хотя и описывается в различных текстах, но очень скупо. В Деян. 2:33 Петр, обращаясь к толпе, говорит о воскресшем Иисусе, что Он был "вознесен" (ύψωθείς) и "воссел одесную Отца" (τη δεξιά ούν του θεού) во исполнение слов Иисуса, сказанных перед синедрионом: о том, что отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией (έκ δεξιών της δυνάμεως του θεου) (Лк. 22:69). Это означает, как нам известно, что Иисус принял царскую и первосвященническую природу. В 1 Тим. 3:16 сказано, что Иисус "вознесся" (άνελήμφθη) "во славе" (έν δόξη). В Откровении Иоанна Иисус называется, помимо прочих эпитетов, "Агнцем закланным" (ώς έσφαγμένον), что означает Его священство (5:6), и "львом от колена Иудина", что указывает на Его царскую природу (5:5). Неоднократно Иисус предстает как небесное существо, ближайшее к престолу Бога (5:6 – 13). Более того, в 19:16 говорится, что на одежде и на бедре Его написано имя: "Царь царей и Господь господствующих" (Βασιλεύς βασιλέων καί, κύριος κυρίων). В гимне Послания к филиппийцам возвышение Христа связано с "именем", которое принял Иисус; этот элемент мы рассмотрим более подробно в следующем разделе. Дальнейшее описание дается в Послании к Евреям в том месте, где говорится о преображении Иисуса в первосвященника и Его вступлении в святая святых небесного храма. В самом деле, это преображение совершается в силу крестной жертвы Иисуса (Евр. 9:12–25), после которой он вступает в святилище небесного храма, дабы совершить окончательный ритуал Йом Киппур (Евр. 9:13–23) и воссесть одесную Бога (Евр. 12:2). Это означает, что Иисус воссел на престол благодати (Евр. 4:16; 8:1–2) и принял образ славы и силы Божий (Пс. 98; Пс. 102:19–20). Согласно Посланию к Евреям, Иисус это Первосвященник, "который воссел одесную престола величия на небесах и есть священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек" (Евр. 8:1–2).
Следует упомянуть также повествование о страстях из Евангелия Иоанна, где Иисус описывается в терминах преображения, свершившегося уже во время страстей. Прибегая к высшей иронии, евангелист представляет Иисуса подлинным Царем и Судией. С самого начала страстей Иисус действует как владеющий ситуацией. Его ничто не застигает врасплох. Во время ареста в Гефсиманском саду он предстает как Богоявление перед римской когортой и служителями от священников и фарисеев, которые "пали на землю" (έπεσαν χαμαί) пред Его присутствием (18:6). На допросе у Каиафы и Пилата он не молчит, как в синоптических Евангелиях (за исключением одного места – 19:9), ибо Он есть царь, верный своей миссии – свидетельствовать об истине (Ин. 18:37). Будучи одет и увенчан как царь (19:2–3), Иисус не лишается своих одеяний вплоть до смерти на кресте. В соответствии с иронией Иоанна народ несколько раз взывает к Нему как царю (19) и признает царем на всех вселенских языках (латинском, греческом и еврейском) (19:20). Его царское достоинство подразумевает, помимо прочего, власть судить, которую Он и осуществляет, усаживаясь на судилище (έπί βήματος) (19:13). Пример царского и священнического достоинства Иисуса в повествовании о страстях из Евангелия Иоанна важен потому, что показывает: в эпоху написания Евангелий христианская традиция перенесла божественные качества, принятые Христом по воскресении, в Его земную жизнь. Это касается, как мы увидим ниже, не только качеств царских и священнических, но и отношения Иисуса к божественному Имени.
Между этими двумя возвышениями – Еноха и Иисуса – существует явное сходство. Оба персонажа становятся царями, священниками и посредниками между людьми и Богом. Но к настоящему моменту бросаются в глаза четыре различия. Первое различие – красочность, с какой описывается преображение Еноха, в противоположность крайней сдержанности при описании преображения Иисуса (очевидное исключение составляет книга Откровения Иоанна). Может создаться впечатление, что христиане изначально дистанцировались от визионерских элементов, свойственных некоторым еврейским традициям. Акцентируется не столько созерцание небесных реальностей, сколько вера в опыт Христа и его сотериологические последствия. Действительно, с самого начала христианская традиция подчеркивает уникальность опыта послушания Иисуса, Его смерти, вознесения и преображения в небесном храме, в противоположность опыту других ветхозаветных персонажей (Еноха, Авраама, Моисея, Мелхиседека, Софонии, Иакова и т. д.) или визионерскому опыту ранних иудейских мистиков Меркавы, которые возносились на небо, чтобы созерцать престол Божий и получить откровения об истории и природе космоса.
Иисус – единственный (других исключений, кроме Христа, нет), который поднялся на небеса, чтобы преобразиться через реальное воцарение и священническое помазание. Парадигматический образец такой динамики мы находим в Ин. 3:13, где сказано: "Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах". Следуя той же линии, четвертое Евангелие неоднократно подчеркивает, что для христианина религиозный опыт веры важнее любого другого. Различные видения, относящиеся к небесному храму, престолу Бога или ангелам, отодвигаются в сторону. Не случайно в том же диалоге с Никодимом, когда Иисус готовится представить свидетельство об увиденном (имеются в виду небесные реальности) (Ин. 3:12), он начинает с разговора о том, во что следует верить в связи с его собственной идентичностью (Ин. 3:13–21). Для верующего Иисус стал спасителем. Любая другая информация – о структуре космоса или о некоторых откровениях относительно истории – представляется незначительной.
Второе различие состоит в том, что Енох восхищен на небеса при жизни, а Иисус, напротив, – после крестной смерти. Смерть Иисуса отсылает к живой иудейской традиции, которая усматривала в мученичестве праведника (Лк. 23:47; 4 Мак. 6:28–29) и пророка – искупление за грехи народа и преддверие воскресения (2 Мак.; 4 Мак.). Крестная смерть Иисуса глубоко и своеобразно интерпретируется в свете Его посредничества между Богом и народом. Послушание Иисуса вплоть до последних следствий есть плод жизни с вполне конкретным набором альтернатив, главным образом связанных с царством Божиим. То есть речь идет об опыте, сосредоточенном на трансформации в социорелигиозной системе времени. Быть может, именно поэтому Послание к Евреям акцентирует действенность заступничества Иисуса за нас пред Богом (Евр. 9:24). Иисус принес окончательную жертву (Евр. 9:9), действенную благодаря Его крови (Евр. 7:27; 9:25; 10:11).