Следует признать, что в некоторых источниках, отражающих предания о Енохе, с том числе во Второй книге Еноха, подчеркивается различие между антропоморфной формой Господа и преображенным телом Еноха-Метатрона, с особым указанием на тот факт, что второе тело представляет собой "подобие" первого. Такого рода взаимозависимость двух тел, связанных между собой уже в Книге образов и Второй книге Еноха, служит указанием на то, что в 9-ой главе Третьей книги Еноха, возможно, получает отражение древняя традиция, которую невозможно отделить от другого важного свидетельства, представленного в 3 Енох 15:1–2, повествующем о радикальном преображении тела Еноха, воссозданного в виде подобия устрашающего фасада самого Бога, известного нам как его светоносное Лицо.
Несмотря на то, что два тела (Метатрона и Господа) связаны между собой благодаря тщательно разработанному образному строю, Моррей-Джоунс прав в подчеркивании того, что авторы текстов, принадлежащих традиции Меркавы, строго придерживались тенденции аккуратного разграничению этих двух сущностей. Мартин Коэн отмечает, что в текстах, принадлежащих традиции Шиур Кома, при сравнении двух тел, Бога и Метатрона, авторы не слишком благосклонны ко второму телу: "тогда как о ступне ноги или мизинце Бога говорится, что он равен своим размером всему миру, рост Метатрона в целом равен только этой величине". Однако не стоит преувеличивать подобного рода разграничения, так как в текстах, принадлежащих традиции Шиур Кома, они не служат препятствием к одинаковой трактовке обоих тел благодаря идентичной терминологии. В источниках традиции Меркавы Божье тело названо Ростом/Мерой Тела (.(שיעור קומה Та же самая терминология применяется и в описаниях тела Еноха-Метатрона. Согласно одному из источников, принадлежащих традиции Меркавы, "рост (קומתו) этого отрока наполняет мир". Как мы увидим далее, такие же терминологические параллели можно обнаружить в тексте 3 Енох 48C:5–6, где о росте Метатрона говорится как о קומה, в то время как человеческое тело патриарха названо גוף. Подобного рода терминологические соответствия, благодаря которым подчеркивается равнозначность тел Бога и Метатрона, также служит указанием на роль ангела как своего рода "меры" Божьего Тела.
Вышеупомянутый мотив связи тела Еноха-Метатрона и Божьего Лица также служит указанием на его обязанности как "Меры Господа" и обладателя тела, которое служит в качестве "малого" проявления Божьей формы. Эти обязанности тесно связаны с другими ролями Метатрона, так как его функционирование в качестве Шиур Кома (Меры Тела) самого Бога невозможно отделить от его посреднической роли при Божьем Присутствии и его деятельности как служителя Божьего Лица, или одного из сархапаним.־ Подобная связь служит указанием на то, что соотношение образа Метатрона с концепцией колоссальной "телесности" Бога представляет собой не изолированное искусственное построение, чуждое всему остальному образному строю, относящемуся к фигуре Метатрона, а служит логическим продолжением других его родов деятельности и обязанностей, исполняемых в непосредственной близости к Божьему Присутствию. В дополнениях к основному тексту Сефер Хейхалот (3 Енох 48C15 –6), терминология Шиур Кома и образ лица Метатрона упоминаются рядом друг с другом:
Я увеличил его рост (קומתו) до семидесяти тысяч парасангов – сверх всякой высоты – посреди высоких ростом (בבל רומי הקומות). Я возвеличил его трон от Величия Моего Трона. Я приумножил его почет от Славы Моего Почета. Я превратил его плоть в огненные факелы, а все кости его тела (גופו) в яркие уголья. Я сделал вид его глаз подобным виду молнии, а свет его очей подобным "неизбывному свету". Я сделал его лик светящимся, подобно яркому свету солнца….
Несколько слов следует сказать о том способе, которым передается образный строй традиции Шиур Кома в Третьей книге Еноха. Необходимо отметить, что в Сефер Хейхалот сохранилось предание только об одной стороне данной концепции, так как в этой книге признаки присутствия традиции проявляются только в описаниях Еноха-Метатрона, но не Бога. Так текст из Третьей книги Еноха, содержащий рассматриваемую концепцию, сравнительно короткий, что заметно отличает его от пространных описаний, которые можно обнаружить в источниках, принадлежащих традиции Шиур Кома, где читатель обычно находит подробные описания членов тела Бога и их мистические имена. Напротив, в Сефер Хейхалот не обнаруживается большого количества рассуждений о теле Бога, так как в данном случае главным мотивом служит описание тела перенесенного Еноха. Несмотря на то, что в тексте упоминается рука Бога, которой, по-видимому было преобразовано тело Еноха в тело ангела, а также Божье славное Присутствие, в качестве способа изменения состояния патриарха, в Сефер Хейхалот не приводится никакой информации о размерах членов тела Бога, как это обычно бывает в источниках, относящихся к традиции Шиур Кома. Только благодаря описанию нового тела Еноха-Метатрона у читателя складывается впечатление, что он имеет дело с возможными размерами Божьего Шиур Кома.
Интересно отметить, что предание о теле Метатрона, которое можно обнаружить в Сефер Хейхалот, очень напоминает свидетельство об этом предании, содержащееся в 22-ой и 39-ой главах Второй книги Еноха, где фрагмент текста с терминологией, в точности соответствующей Шиур Кома, также представлен в контексте упоминаний о теле патриарха. Как и в Третьей книге Еноха, в славянском апокрифе присутствуют указания только на Божье Лицо/Присутствие, а также на руку Бога. Во Второй книге Еноха, где патриарх представлен рассказывающим о его встрече с огненным и устрашающим Лицом Бога, таким образом можно обнаружить начало формирования роли Еноха-Метатрона как Божьего Шиур Кома.
Заключение
1. Наше исследование "прежних" титулов Еноха-Метатрона доказывает то, что эти ранние роли, связанных с историей Еноха и персонажами мифологии Месопотамии, подверглись значительной трансформации в ходе развития концепции Метатрона. В ряде случаев подобные изменения завершились созданием совершенно новых обязанностей и обозначений этого ангела (к примеру, таким как роли искупителя и судьи, приписанные Еноху-Метатрону). Тем не менее, эти новые роли и титулы восходят своими корнями к предшествующей текстуальной традиции, связанной с образом седьмого допотопного героя.