- Глядите-ка: папаша Клуис! - оживился Питу, не видя в появлении охотника ничего страшного. - Он принес вам ружье, господин Бийо.
- Да, - подтвердил Бийо, садясь на место, - пусть поужинает с нами, если он еще не ел. Жена, впусти папашу Клуиса, - приказал он.
Мамаша Бийо встала и пошла к двери. Не сводя глаз с Катрин, Питу спрашивал себя, что могло заставить ее так сильно побледнеть.
Вошел папаша Клуис; вместе с ружьем фермера он нес на плече зайца, подстреленного, по-видимому, из этого ружья.
Читатель помнит, что папаша Клуис получил от г-на герцога Орлеанского разрешение убивать в день по одному кролику или зайцу.
В этот день была, очевидно, очередь зайца.
Он поднес свободную руку к меховому колпаку, который он носил не снимая; колпак совершенно вытерся, потому что папаша Клуис пробирался в нем сквозь заросли, словно кабан-трехлеток, не замечая колючек.
- Имею честь приветствовать господина Бийо и всю честную компанию, - поздоровался он.
- Добрый день, папаша Клуис! - отвечал Бийо. - Вижу, вы человек слова, спасибо.
- Раз договорились - значит, договорились, господин Бийо. Вы меня встретили нынче утром и сказали так: "Папаша Клуис! Вы отличный стрелок; подберите-ка мне дюжину пуль к моему ружью, этим вы мне окажете большую услугу". На что я вам ответил: "А когда вам это нужно, господин Бийо?" Вы мне сказали: "Нынче вечером, обязательно!" Тогда я ответил: "Хорошо, они у вас будут". И вот пожалуйста!
- Спасибо, папаша Клуис. Поужинаете с нами?
- Вы очень добры, господин Бийо, мне ничего не нужно.
Папаша Клуис полагал: если тебе предлагают сесть, вежливость требует сказать, что ты не устал, если приглашают тебя отужинать - сказать, что ты не голоден.
Бийо это было известно.
- Ничего, ничего, все равно садитесь за стол. Вот еда и вино; если вы не голодны, так выпейте.
Тем временем мамаша Бийо, не проронив ни слова, заученными движениями автомата уже поставила на стол тарелку, положила прибор и салфетку.
Затем она придвинула стул.
- О Господи! Ну раз вы так настаиваете… - сдался папаша Клуис.
Он отнес ружье в угол, положил зайца на выступ буфета и сел за стол.
Он оказался как раз напротив Катрин, смотревшей на него с нескрываемым ужасом.
Ласковое и безмятежное лицо старого гвардейца не должно было, казалось, внушать подобное чувство, и потому Питу никак не мог понять, отчего Катрин не только изменилась в лице, но и дрожала всем телом.
Тем временен Бийо наполнил стакан и тарелку старика, и тот, вопреки своему заявлению, жадно набросился на еду.
- Прекрасное вино, господин Бийо, - заметил он, отдавая должное угощению, - и барашек отличный! Похоже, вы живете по пословице: "Овцу ешь молодой, а вино пей старым".
Никто не ответил на шутку папаши Клуиса. Видя, что разговор не клеится, он счел своим долгом его оживить.
- Так я подумал: "Могу поклясться, что именно сегодня очередь зайца, а уж в какой части леса я его подстрелю - неважно. Пойду-ка я за зайцем в лесничество папаши Лаженеса. А заодно погляжу, как стреляет оправленное в серебро ружье". Итак, вместо двенадцати я отлил тринадцать пуль. Ах, черт возьми! Отличное у вас ружьецо!
- Да, знаю, - подтвердил Бийо. - Ружье и впрямь неплохое.
- Ого! Дюжина пуль! - заметил Питу. - Уж не ожидаются ли где-нибудь состязания по стрельбе, господин Бийо?
- Нет, - коротко ответил Бийо.
- Ведь оно мне знакомо, это "серебряное ружье", как его называют в округе, - продолжал Питу. - Я видел, как оно работало на празднике в Бурсонне два года тому назад. Ведь именно оно выиграло серебряный прибор, которым вы едите, госпожа Бийо, и кубок, из которого вы пьете, мадемуазель Катрин… Ох, что с вами, мадемуазель? - в испуге воскликнул Питу.
- Со мной?.. Ничего, - отвечала Катрин, с трудом поднимая опустившиеся было ресницы и выпрямляясь на стуле, на спинку которого она до этого откинулась, едва не потеряв сознание.
- Катрин? Да что с ней сделается? - пожав плечами, заметил Бийо.
- Ну так вот, - продолжал папаша Клуис, - должен вам сообщить, что среди старого хлама у оружейника Монтаньона я откопал литейную форму… ведь пули, которые подходят к вашему ружью, - страшная редкость. Эти чертовы короткие стволы Леклера почти все двадцать четвертого калибра, что, однако, не мешает им стрелять Бог знает как далеко. И вот я отыскал форму как раз под калибр вашего ружья, даже немножко меньше. Но это пустяки… Наоборот, вы завернете пулю в клочок промасленной кожи… Вы собираетесь стрелять на ходу или с упора?
- Пока не знаю, - отвечал Бийо. - Все, что я могу сказать: я отправляюсь в засаду.
- A-а, понимаю, - заметил папаша Клуис, - кабаны герцога Орлеанского, видно, повадились за вашим пармантьером, и вы себе сказали: "Вот угодят в бочку с солью, так и жрать его перестанут".
Наступила полная тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием Катрин.
Питу переводил взгляд с гвардейца на Бийо, потом на его дочь.
Он попытался понять, что происходит, но ему это никак не удавалось.
Что же до мамаши Бийо, напрасно было бы пытаться понять что-либо по выражению ее лица. Она не понимала ни слова из того, о чем шла речь, тем более - из того, что подразумевалось.
- Н-да… если пули предназначены для охоты на кабана, - продолжал папаша Клуис, словно отвечая собственным мыслям, - то они, пожалуй, маловаты, вот что! У этих господ крепкая шкура, не говоря уж о том, что от их шкуры пуля просто может отлететь рикошетом в охотника. Уж мне-то доводилось встречать кабанов с пятью, шестью, а то и всеми восемью пулями, застрявшими под шкурой, да не простыми, а тяжелыми, по шестнадцать штук на фунт, а кабану хоть бы что!
- Мне пули нужны не для кабанов, - возразил Бийо.
Питу не мог сдержать любопытства.
- Прошу прошения, господин Бийо, если вы не собираетесь стрелять ни на состязаниях, ни в кабанов, куда же вы собираетесь стрелять? - спросил он.
- В волка, - ответил Бийо.
- Ну, для волка это будет в самый раз, - заметил папаша Клуис, доставая из кармана дюжину пуль и со звоном высыпая их на тарелку. - А тринадцатая - в животе у этого зайца… Эх, не знаю, как дробью, а пулями отлично бьет ваше ружьецо!
Если бы Питу в эту минуту посмотрел на Катрин, он бы заметил, что она близка к обмороку.
Но во все время, пока говорил папаша Клуис, Питу даже не взглянул на Катрин.
Когда он услышал от старика-гвардейца, что тринадцатая пуля застряла в животе у зайца, он не удержался и пошел убедиться в этом своими глазами.
- Ей-Богу, правда! - подтвердил он, засунув палец в отверстие от пули. - Хорошо сработано, папаша Клуис. Хоть вы, господин Бийо, и неплохо стреляете, но вы не сможете так же точно попасть в зайца.
- Ерунда! Ведь зверь, в которого я собираюсь стрелять, в двадцать раз больше зайца, и я надеюсь, что не промахнусь.
- Но волк… - начал было Питу. - А разве у нас в кантоне уже появились волки? Странно, неужели в этом году до снега…
- Да, странно, однако это так.
- Вы в этом уверены, господин Бийо?
- Совершенно уверен, - отвечал Бийо, взглянув сразу и на Питу и на Катрин, что было нетрудно, потому что они сидели рядом. - Пастух видел волка сегодня утром.
- Где? - доверчиво спросил Питу.
- На дороге из Парижа в Бурсонн, неподалеку от Иворских зарослей.
- А-а, - протянул Питу, взглядывая то на Бийо, то на Катрин.
- Да, - по-прежнему невозмутимо продолжал Бийо. - Его уже видели в прошлом году и предупредили меня; потом он пропал, и все подумали было, что навсегда, но…
- Но?.. - переспросил Питу.
- … но он, похоже, вернулся, - продолжал Бийо, - и опять собирается сунуться на ферму. Вот почему я попросил папашу Клуиса почистить мое ружье и отлить пули.
Слушать дальше оказалось Катрин не по силам. Она придушенно вскрикнула, поднялась и, пошатываясь, направилась к двери.
Ничего не понимая, но чувствуя беспокойство, Питу тоже встал и, видя, что Катрин покачнулась, бросился ее поддержать.
Бийо метнул гневный взгляд в сторону двери; но на открытом лице Питу слишком ясно было написано удивление, чтобы он мог заподозрить его в пособничестве Катрин.
Не заботясь более ни о Питу, ни о дочери, он продолжал:
- Так вы говорите, папаша Клуис, что для большей верности хорошо бы обернуть пули в клочок промасленной кожи?
До слуха Питу долетел этот вопрос, но ответа он не услышал: выйдя в кухню и наконец догнав Катрин, он почувствовал, как девушка падает ему на руки.
- Да что с вами такое? Боже мой! Что с вами?! - в ужасе вскричал Питу.
- Неужели вы не понимаете? Он знает, что Изидор вернулся сегодня утром в Бурсонн, и хочет его убить, если тот подойдет к ферме.
В это время дверь в столовую распахнулась и на пороге появился Бийо.
- Дорогой Питу, - суровым, не допускавшим возражений тоном начал он, - если ты действительно пришел за кроликами папаши Лаженеса, мне кажется, тебе пора отправляться ставить силки. Как ты понимаешь, скоро совсем стемнеет и ты ничего не увидишь.
- Да, господин Бийо, - согласился Питу, взглянув на Бийо и переведя взгляд на Катрин. - Я именно за этим пришел, других дел у меня не было, клянусь вам.
- Так что же?
- Ну, я пошел, господин Бийо.
Он вышел во двор, а Катрин в слезах возвратилась в свою комнату и заперла за собой дверь на засов.
- Да, - прошептал Бийо, - да, можешь запираться, несчастная! Я-то устроюсь в засаду с другой стороны!