Спустившись с возвышенности, на которой расположен город, гусары оказываются у реки. Шарни первым понукает своего коня и ступает в воду, за ним - маркиз и граф де Буйе, потом в воду бросаются офицеры, а за офицерами - солдаты. Лошадей и людей так много, что за ними не видно воды. Десять минут спустя они переходят реку вброд.
Вода освежила и коней и всадников. Они снова мчатся галопом прямо к клермонской дороге.
Вдруг Шарни, скакавший впереди войска шагов на двадцать, останавливается и неожиданно вскрикивает: он оказался на берегу глубокого канала с крутыми скатами и обнаружил его, лишь подъехав вплотную.
Он совсем забыл об этом канале, а ведь сам отметил его на карте. Этот канал тянется на многие льё в обе стороны и на всем протяжении одинаково труден для форсирования. Если не преодолеть канал с ходу, то его уже не преодолеть никогда.
Шарни подает пример: он первым бросается в воду; в канале брода нет, но выносливый конь графа уверенно плывет к другому берегу.
Однако берег представляет собой крутой глинистый откос, и подковы не могут за него зацепиться.
Три или четыре раза Шарни пытается выбраться на берег; но, несмотря на ловкость всадника, умница-конь после отчаянных, почти человеческих попыток подняться соскальзывает назад, не найдя опоры для передних ног, и падает в воду, жалобно фыркая и едва не опрокидываясь на всадника.
Шарни понимает: то, что не удается сделать жеребцу чистых кровей, находящемуся в руках опытного всадника, тем более будет не под силу четыремстам эскадронным лошадям.
Итак, попытка оказалась неудачной, рок одержал верх: король и королева погибли, и раз уж он не сумел их спасти, ему остается лишь до конца исполнить свой долг, то есть погибнуть вместе с ними.
Пытаясь выбраться на берег, он предпринимает последнее усилие, столь же безуспешное, как и предыдущие; впрочем, он успевает до половины лезвия вонзить свою саблю в глину.
Коню эта опора в виде воткнутого клинка ни к чему, но она может пригодиться всаднику.
И действительно, Шарни оставляет стремена и повод, представляет своему коню возможность бороться с гибельной водой в одиночку, подплывает к своей сабле, хватается за нее и после нескольких безуспешных попыток найти опору для ноги чудом выбирается на берег.
Он оборачивается и видит, как на другом берегу канала г-н де Буйе и его сын плачут от злости, а хмурые солдаты стоят неподвижно, молча наблюдая за безнадежной борьбой Шарни и понимая, что пытаться преодолеть этот непреодолимый канал совершенно бесполезно.
Господин де Буйе в отчаянии ломает руки, ведь до сих пор он был исключительно удачлив: за что бы он ни брался, все его начинания увенчивались успехом, и в армии о нем даже сложили поговорку "Удачлив, как Буйе".
- Ну, господа, - задетый за живое, кричит он, - можно ли после этого назвать меня удачливым?
- Нет, генерал, - отвечает ему с другого берега Шарни. - Но можете быть спокойны: я скажу, что вы сделали все, что в человеческих силах, а если скажу я, то мне поверят. Прощайте, генерал.
Оставшись без коня, мокрый насквозь и весь покрытый грязью, Шарни идет через поле, бросив на берегу саблю и практически лишившись пистолета, так как весь порох в нем подмок; граф переходит на бег и скоро исчезает за деревьями, похожими на часовых, будто лес выставил их вдоль дороги.
Это та самая дорога, по которой увозят пленных - короля и членов королевской семьи. Иди по ней - и непременно их нагонишь!
Однако прежде чем двинуться в путь, он в последний раз оглядывается и видит на берегу проклятого канала г-на де Буйе с войском; отлично понимая, что идти вперед невозможно, они тем не менее никак не могут решиться повернуть назад.
Он в последний раз безнадежно машет им рукой, потом выходит на дорогу и исчезает за поворотом.
Он не собьется с пути: впереди слышится гул, в котором угадываются крики, угрозы, смех, проклятия десятитысячной толпы.
III
ОТЪЕЗД
Читатели знают, как король покинул Варенн.
Нам остается сказать несколько слов об этом отъезде и возвращении в столицу; именно в это время, как мы увидим, решались судьбы верных слуг и последних друзей, оказавшихся рядом с умирающей монархией по воле рока, случая или преданности.
Итак, вернемся в дом г-на Соса.
Едва ноги Шарни коснулись земли, как, если помнит читатель, дверь распахнулась и на пороге встал Бийо. Он мрачно глядел из-под нависших бровей. Обведя взглядом присутствующих, он отметил про себя следующее.
Во-первых, Шарни бежал - это сразу бросалось в глаза: его в комнате не было, а г-н де Дама́ затворял за ним окно; если бы Бийо свесился с подоконника, он бы мог увидеть, как граф перелезает через садовую стену.
Во-вторых, между королевой и г-ном де Ромёфом было заключено нечто вроде пакта, по которому все, что еще мог обещать г-н де Ромёф, - это сохранять нейтралитет.
За спиной Бийо в первой комнате снова столпились те самые люди, вооруженные ружьями, косами или саблями, которых фермер перед разговором с Шарни жестом попросил выйти.
Их словно магнитом инстинктивно тянуло к Бийо, такому же плебею, как они сами; они с готовностью повиновались ему, угадывая в нем такой же патриотизм или, если выражаться точнее, такую же ненависть, как и у них.
Бийо оглянулся назад, встретился взглядом с глазами этих людей и сразу же понял, что может на них рассчитывать даже в том случае, если придется прибегнуть к насилию.
- Ну что, готовы ли они ехать? - спросил он у г-на де Ромёфа.
Королева бросила на Бийо косой взгляд, в который хотела бы вложить силу молнии, чтобы испепелить наглеца.
Не отвечая, она опустилась в кресло, изо всех сил вцепившись в подлокотники.
- Король просит еще несколько минут, - отозвался г-н де Ромёф. - Никто в эту ночь не сомкнул глаз, и их величества крайне утомлены.
- Господин де Ромёф, - возразил Бийо, - вы отлично знаете, что их величества просят повременить не из-за усталости, а потому, что надеются на прибытие господина де Буйе. Только пусть их величества поостерегутся, - твердо прибавил Бийо, - если они не пойдут сами, их отволокут к карете за ноги.
- Негодяй! - вскричал г-н де Дама́ и бросился на Бийо с саблей в руках.
Бийо повернулся к нему, невозмутимо скрестив руки на груди.
Ему в самом деле не о чем было беспокоиться: человек десять бросились из первой комнаты во вторую и окружили г-на де Дама́, угрожая ему оружием.
Король понял: одно неосторожное слово или движение - и оба его телохранителя, а также г-н де Шуазёль, г-н де Дама́ и еще несколько находившихся рядом с ним офицеров и унтер-офицеров будут мгновенно убиты.
- Хорошо, - сказал он, - прикажите запрягать. Мы едем.
Госпожа Брюнье, одна из двух камеристок королевы, громко вскрикнула и лишилась чувств.
Ее крик разбудил детей.
Дофин расплакался.
- Ах, сударь! - обращаясь к Бийо, вскричала королева. - Разве у вас нет детей, что вы так жестоки к матери?
Бийо вздрогнул, но сейчас же взял себя в руки и, горько усмехнувшись, отвечал:
- Нет, ваше величество, у меня больше нет детей.
Он повернулся к королю:
- Лошади уже готовы!
- В таком случае прикажите подать карету.
- Она у крыльца.
Король подошел к выходившему на улицу окну: там действительно стояла заложенная карета (из-за шума на площади он не слышал, как она подъехала).
Народ увидел в окне короля.
Над толпой поднялся угрожающий гул голосов. Король побледнел.
Господин де Шуазёль подошел к королеве.
- Какие будут приказания вашего величества? - спросил он. - Я и мои товарищи готовы скорее умереть, чем видеть все это.
- Вы думаете, господину де Шарни удалось спастись? - торопливо прошептала королева.
- О, за это я ручаюсь! - воскликнул г-н де Шуазёль.
- Тогда едем; но заклинаю вас Небом, не оставляйте нас, и не ради нашей безопасности, а ради спасения вас и ваших друзей.
Король понял, чего опасалась королева.
- Да, в самом деле, - подтвердил он, - господа де Шуазёль и де Дама́ должны нас сопровождать, а я не вижу их коней.
- И правда, - согласился г-н де Ромёф, обращаясь к Бийо, - не можем же мы запретить этим господам следовать за королем и королевой.
- Если эти господа в состоянии, пусть следуют за королем и королевой; у нас приказ: доставить короля и королеву, а об этих господах там ничего не сказано.
- А я заявляю, что не поеду, пока у этих господ не будет коней, - заявил король с твердостью, которой никто от него не ожидал.
- Что вы на это скажете? - обратился Бийо, к наводнившим комнату людям. - Король не поедет, если у этих господ не будет лошадей!
Те разразились хохотом.
- Я прикажу привести коней, - предложил г-н де Ромёф.
Однако г-н де Шуазёль шагнул вперед, преградив г-ну де Ромёфу путь.
- Не покидайте их величеств, - попросил он. - Ваша миссия дает вам некоторую власть над этим народом, и дело вашей чести - позаботиться о том, чтобы ни один волосок не упал с головы короля и королевы.
Господин де Ромёф остановился.
Бийо пожал плечами.
- Хорошо, - проворчал он, - я сам схожу.
Он пошел было к дверям, но обернулся с порога и, насупившись, прибавил:
- Вы тут приглядите, а?
- О, не волнуйтесь, - с грубым хохотом отвечали столпившиеся в комнате люди; это означало, что в случае сопротивления пощады от них не будет.