Локк; Здоровый дух в здоровом теле – вот краткое, но полное описание счастливого состояния в этом мире, – кто обладает и тем и другим, тому остается желать немногого, а кто лишен хотя бы одного, тому в малой степени может компенсировать это что бы то ни было иное. Сила тела состоит главным образом в способности переносить лишения. Точно также обстоит дело и с душой.
Виктор: Да, действительно, жизненный опыт каждого индивида доказывает, что для ощущения счастья пребывания в этом мире необходимо и телесное и духовное здоровье, и соответствующая сила. В сфере психики традиционно выделяются области чувства, разума, воли и соответствующие целевые влечения, потребности, желания, стремления (осознанные и бессознательные). Конечно, они тесно связаны с телесными физиологическими состояниями и физическими движениями тела. Их удовлетворение или неудовлетворение можно связать с чувством удовольствия, наслаждения (а высшая степень его понимается часто как счастье), либо неудовольствия и даже страдания. И человек, и общественные группы ставят в связи с этим соответствующие цели, а общественная пропаганда может представить эти цели, уже и как смысл жизни и деятельности человека и социальных групп, хотя вопросов и сложностей понимания возникает при этом немало.
Эпикур: Действительно, порой и на благо мы смотрим, как на зло, и, напротив, – на зло, как на благо. Следует выделять наслаждение в покое (безмятежность и безболезненность) и в движении (радость и удовольствие). Наслаждения духовные также следует отличать от телесных, – они сильнее и больше, чем телесные. Точно так же и наихудшей я считаю душевную боль, так как тело мучится лишь бурями настоящего, а душа – и прошлого, и настоящего, и будущего.
Локк; Великий принцип и основа всякой добродетели и достоинства заключается в том, чтобы человек был способен отказаться от своих желаний, чтобы он был способен поступать даже вопреки своим наклонностям и следовать исключительно тому, что указывает разум как самое лучшее, хотя бы непосредственное желание и влекло его в другую сторону. Суть не в том, испытываете или не испытываете вы самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них, если требуется. Поэтому я считаю в высшей степени важным тщательно заботиться о разуме, чтобы он мог правильно вести человека в поисках знания и в самих актах суждения. Способность управлять разумом, распоряжаться мыслями – наиболее благоприятствует усовершенствованию знания и облегчению жизни, выполнению будничных дел. Но это как идеал. В то же время нет ничего более непокорного и менее поддающегося управлению, чем наши мысли. В частности, исследуя влияние на разум эмоций, мы видим, что предметы, навязываемые нашим мыслям какими-либо из наших страстей, властно завладевают нашими умами, вызывая различные чувства: любовь, страх, гнев, горе и т. п. В связи с этим, я не знаю иного способа освободить ум, как путем укрощения страстей или уравновешивания их другими, что достигается изучением и знакомством со страстями.
Виктор: Итак, проблема приобретает психологический оттенок.
Декарт: Да, – все это страсти. Ошибка многих мыслителей как раз в том, что функции души они не отличают от функций тела. Страсти возникают от тела и могут оказывать на человека и позитивное и негативное влияние. Позитивное назначение всех страстей в том, что они настраивают душу желать того, что природа преподносит нам таким образом, как полезное, и избегать вредного. Но чувства могут обмануть и тогда возникает борьба между низшей частью души (чувствующей) и ее высшей частью (разумной) или же между естественными вожделениями и волей. Совмещение влияний души (при помощи воли) и тела (посредством животных духов) осуществляется в шишковидной железе, – маленькой железе в центре мозга. Самые слабые души те, воля которых не заставляет себя следовать определенным суждениям, а позволяет попеременно увлекать себя страстям, часто противоположным, что порабощает душу и делает ее несчастной. Но нет души настолько слабой, чтобы при хорошем руководстве разума она не могла приобрести полной власти над страстями. В то же время в целом от страстей зависит все благо и все зло в этой жизни. Конечно, у души могут быть особые удовольствия, но что касается тех, которые у нее общи с телом, то они зависят исключительно от страстей. Поэтому те люди, кого особенно волнуют страсти, могут насладиться жизнью в наибольшей мере. И мудрость больше всего полезна тем, что она учит властвовать над своими страстями и умело ими распоряжаться, чтобы можно было легко перенести причиненное их влиянием зло и даже извлечь радость.
Эпикур: Итак, что же составляет наше счастье? Философия не служит никакой иной цели, кроме как воспитанию безмятежности духа через твердую уверенность в главных вопросах, – о богах, о жизни и смерти. Да, боги существуют, но они не участвуют в жизни человека. Смерть не имеет к нам никакого отношения: пока мы живы, ее нет, а когда она приходит, то нас уже нет. Наслаждения, повторю, есть конечная цель нашей жизни, как свобода от страданий тела и от смятений души. Все сказанное и дает ответ на поставленный вопрос.
Виктор: На Эпикура было множество нападок при жизни: обвиняли и в разврате, и в чревоугодии, и в плагиате. Исходя из этого эпикурейский образ жизни, эпикурейская философия часто толкуются превратно. Однако есть и иные свидетельства о том, что жизнь его была скромна и неприхотлива, в духе собственного учения, в котором мы видим четкие указания на то, как должен жить человек, что для него является добром и злом в этой жизни. Но не будем ворошить прошлое, – отметим лишь, что в качестве зла им трактуются страдания тела и смятение в душе, если разум не находит этому оправдания. Таким образом, и утверждается так называемая чувственногедонистическая этика. В то же время, и тогда и в дальнейшем, появлялись попытки либо оспорить эти рекомендации, либо принять их лишь частично.
Спиноза: Опыт научил меня, что все встречающееся в повседневной жизни суетно и пусто. Я увидел, что все, чего я опасался, содержит в себе добро и зло лишь постольку, поскольку этим тревожится дух. То, что обычно считается у людей за высшее благо сводится к следующему: богатству, славе, любострастию. Все это есть то, к чему стремится толпа, и оно не только не дает никакого средства для сохранения нашего бытия, но даже препятствует ему, оказываясь нередко причиной гибели тех, кто имеет это в своей власти, – и всегда, причиной гибели тех, кто сам находится во власти этого.
Виктор: Как видим, вновь появляется проблема гибели, смерти человека, которая требует дополнительного осмысления. Кстати, именно Эпикуру принадлежит и оригинальная трактовка наихудшего зла для человека, а именно смерти, вообще, по его мнению, снимающая эту проблему.
Эпикур: Привыкай думать, что смерть для нас ничто: ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. И нет ничего страшного в жизни тому, кто понял, что нет ничего страшного в не жизни. Таким образом, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения. Мудрец не уклоняется от жизни и не боится "не жизни".
Синтетист (Визуально физически, – некая смесь Сократа, бога Пана, сатира. Старый, мрачный, темный лицом, отяжелевший от времени, от выпитого и съеденного): Господа, но опять возникает вереница вопросов. По Эпикуру, когда смерть приходит, то нас уже нет. Что это означает? Вот наше тело (сосуд, формируемый генами, социальным опытом, но наполняемый при рождении и каким-либо духом). Оно лежит бездыханное. Его покинул животворящий дух. Но куда он удалился? Если он бессмертный, то где и как он будет существовать? Да и что означает "смерть тела"? Только то, что нарушены определенные условия (физические и физиологические) для существования духа человека в этом теле и он покинул его по этой причине. Но в самом-то теле продолжаются жизненные процессы: оно разлагается, растут ногти и волосы. На уровне продуктов разложения, гниения жизнь продолжается через червей, микробов, бактерий, в конгломерат которых трансформируется целостное человеческое тело. Они тоже живые, т. е. обладают своей собственной душой. (Где-то в Италии есть музей, в котором показаны на муляжах все стадии разложения по времени человеческого тела).