В отличие от конфуцианства, моизма и легизма, рассматривавших в основном социально-политические проблемы, даосизм занимается вопросами бытия и небытия, единого и многого и т. д. О "дао" говорили конфуцианцы, монеты, легисты. Но для них "дао" - это всего лишь стратегическая линия развития Китая, нравственное и социально-политическое поведение человека. Для представителей школы даосизма "дао" - это всеобъемлющее онтологическое понятие, обозначающее первоначало. Эта мысль проходит красной нитью через весь трактат "Даодэцзин" (книга о дао). "Дао - мать всех вещей", "благодаря ему все сущее рождается". Но "дао" не только первоначало, оно и завершение всего. Из "дао" все возникает и в "дао" все возвращается. Само же "дао" вечно, несотворенно и вездесуще.
В поисках звена, связующего первоначало с миром вещей, в трактате "Даодэцзин" развивается учение о двух "дао". О "дао" как первооснове мира нельзя ничего сказать, кроме того, что оно - безымянное первоначало. Но наряду с "дао" - первоосновой мира, есть "дао" вещей мира. "Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем - мать всех вещей". Вдумчивое прочтение текста заставляет сделать вывод о том, что авторы книги о дао ведут речь не о разных "дао", а о противоположностях одного и того же "дао".
С одной стороны, дао бестелесно. Однако в его глубине скрыты тончайшие частицы. Дао туманно и неопределенно, но в его неопределенности содержатся образы… скрыты вещи. Дао есть недеяние. Однако оно повсюду демонстрирует свое присутствие и свое действие.
Поскольку "дао" невыразимо в словах и непостижимо для мысли, то некоторые исследователи этого древнекитайского текста полагают, что отмеченные взаимоисключающие характеристики свидетельствуют о сложной природе "дао", способного вступать в противоречие с самим собой и переходить в свою противоположность. Если это так, то за этим противоречивым состоянием "дао", безымянного и обладающего именем, кроется отношение Бытия и Небытия, порождающих друг друга. "В мире все рождается в бытии, а бытие рождается в небытии". Небытие тождественно безымянному "дао", а бытие "дао", имеющему имя.
41
Это, в первую очередь, небо, земля, а также все, что находится на земле.
Таким образом, в учении даосизма уже просматривается системное построение мироздания. Основу мироздания составляет безымянное "дао". Оно не имеет имени. Если бы оно имело имя, то это "дао" было бы равным бытию. "Дао"-небытие порождает "дао"-бытие, физическим аналогом которого являются небо и земля. Все начинается с небытия, обретает свою бытийность и находит свой покой в небытии.
Дао-небытию и дао-бытию соответствуют и два вида знания. Знание безымянного дао-небытия несет налет мистики. Знание о нем состоит в молчании, ибо "кто знает, тот не говорит. Тот, кто говорит, не знает". Лишь тот, кто свободен от страстей, видит за борьбой вещей гармонию, за движением - покой, за бытием - небытие. Знание дао-бытия создает предпосылки принятия знания дао-небытия. Знание дао-небытия обеспечивает углубленное знание дао-бытия.
Школа даосизма предлагает нравственный идеал, который принципиально отличается от идеала, сформированного в конфуцианстве. Нравственный идеал Конфуция опирался на "взаимность", "золотую середину" и "человеколюбие". С точки зрения даосизма этическая концепция Конфуция имеет утилитарный подход, ибо ориентирована не на уважение другого и его принятие в качестве самоценности, а на обмен услугами. Совершая "добрые дела", конфуцианец надеется на воздаяние. Его действия нарочиты и суетливы.
Тогда как мудрый и нравственный даос "не борется, но умеет побеждать". Он представляет всему идти своим естественным путем - "дао", ибо путь "дао" уже сам по себе - это путь мира, сострадания, бережливости и смирения; путь воздаяния добром за зло.
В трактате "Даодэцзин" много неясных и противоречивых мест. Однако основная линия его ясна. Человек должен следовать законам Земли, Земля следует законам неба. Небо следует законам Дао, а Дао следует самому себе, ибо оно есть верховное начало. Так решался основной вопрос мировоззрения вопрос об отношении человека к миру.
42
Остальные школы Древнего Китая оставили не столь впечатляющее наследие, хотя и они внесли свою лепту в формирование протофилософии. Так, школа "инь-ян" обосновала отношение неба и земли, природы и человека. Если "ян" определялось как активное начало, то "инь" рассматривалось исключительно как пассивное, страдательное ожидание. Древнекитайские мыслители использовали бинарность данного противопоставления для обозначения противоположных и сменяющих друг друга явлений: света и тьмы, солнца и луны, огня и воды, неба и земли, мужского и женского начал.
Согласно учению школы "инь-ян", эти противоположности, достигая в своем развитии предела, обретают свою собственную противоположность. "Ян, достигая предела, превращается в инь; инь, достигая предела, превращается в ян". Эти два начала имеют характер космических сил, находящихся в постоянном взаимодействии и противоборстве. Благодаря взаимодействию этих начал создается и развивается мир, природа, общество, человек.
Гармония "ян и инь" обеспечивает спокойствие и порядок, нарушение гармонии приводит к хаосу. Отсюда следует необходимость ориентира на гармонию "ян и инь" в жизни общества и отдельно взятого человека.
Что касается школы "имен", то в ней главное внимание обращалось на соответствие наименования вещей их сущности, с тем чтобы имя вещи соответствовало понятию данной вещи. А понятие, в свою очередь, могло выступать заместителем той реальности, которую оно обозначало.
Все это позволяет вести речь о становлении гносеологической проблематики, хотя в целом доминируют проблемы житейской мудрости, нравственности и вопросы управления, что и обусловило становление протофилософии, но оказалось недостаточным основанием для трансформации протофилософии в философию.
43
3. ЗАРОЖДЕНИЕ ФИЛОСОФИИ В ДРЕВНЕЙ ЭЛЛАДЕ
У древних греков философия ассоциировалась с мудростью. Мудрость приписывали богам. Богиня мудрости Афина Паллада изображалась вместе с совой. Считалось, что эта священная птица видит во тьме.
Мудростью называли знание о неведомом, дар божий. В своей "Илиаде" Гомер вещает: "Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет…" (Илиада. М.; Л., 1949). Мудрый ведает о прошлом, настоящем и будущем потому, что он располагает информацией о первоначале, он знает, что от этого "первоначала" все происходит.
Гомеровский эпос носит мировоззренческую направленность. Почти все природное и многое из социального имеют сверхъестественную антропоморфную ипостась. Мифологические личности находятся в отношениях кровного родства. Однако боги отличаются от людей вечной молодостью и бессмертием, способностью принимать образы фантастических существ, сочетающих черты человека и животного.
Люди несчастны, ибо зависят от произвола богов. Но если богов можно умилостивлять, то этого нельзя сделать в отношении Судьбы. Судьба - "мойра", "ананке" могущественнее богов. Судьбе подчиняются не только люди, но и боги.
Если искать философию в гомеровском эпосе, то ее можно усмотреть только в деантропоморфизации судьбы, в прославлении мудрости, в ориентире на первоначало.
Если Гомер полулегендарен, то Гесиод вполне историческая личность. Если Гомер продолжает отчасти воспроизводить культуру мифа, то Гесиод осуществляет ее анализ. В этом смысле представляет интерес его поэма "Труды и дни". Поэма несет в себе уже не мифологическое, а философское мировоззрение. Оно ориентирует на "правильное" отношение человека к миру. С точки зрения Гесиода человечество развивается по нисходящей линии - от совершенного порядка до хаоса и полного распада.
44
Рассматривая настоящее и сравнивая его с прошлым, Гесиод отмечал: "Люди золотого века жили, как Боги, со спокойной и ясной душой. Горя не зная, не зная трудов. Сколько хотелось трудились. И печальная старость к ним приближаться не смела… А умирали как будто объятые сном". Потом был серебряный век. Его сменили медный и век героев. Что касается железного века, то Гесиод изъявляет желание: "Раньше его умереть я хотел бы, иль позже родиться. Землю теперь населяют железные люди. Не будет им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя… Правду заменит кулак. Где сила, там будет и право. Стыд пропадет. От зла избавления не будет" (Эллинские поэты. М., 1963).
Исторический пессимизм Гесиода - мировоззренческое сознание древнего грека в условиях распада общины, когда в жизнь вторгаются экономические отношения купли и продажи, когда сущее и должное рассогласованно. В поисках разрешения этого противоречия Гесиод выходит на подлинную философскую проблему меры. Но мера для него не объект философского осмысления, а средство. "Меру во всем соблюдай", - учит мыслитель. Меру он рассматривает как основание регламента отношений человека к миру, где зло воспринимается как безмерность, а благо - как умеренность.
Вторая поэма Гесиода "Теогония" ориентирована на поиск первоначала, поскольку в "древних мифах есть предузнавание всех путей и всех побед ума, так воображение заранее предрекло ученые тома…". Мироздание оформляется в направлении от Хаоса к Зевсу - к порядку, свету и социальному устройству, проходя очередную ступень "теогонии" - рождения богов, появившихся после Хаоса. За царством Зевса следовало царство человека, за мифом следовал Логос.
Логос - это не просто слово, а разумное слово. Логос означал рождение философского мировоззрения и закат культуры мифа, где, как справедливо отмечал А. Ф. Лосев, "мыслил тут именно род, ставил себе цели род, и индивидууму было не обязательно мыслить, ибо род есть стихия жизни, а стихия жизни действует в индивидууме стихийно-жизненно, т. е. инстинктивно, не как сознательная расчлененная мысль" (Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1963. С. 107).