В данной книге защищается следующий тезис: лишь радикальная смена убеждений может спасти животных. И вовсе не потому, что для них будут созданы новые и лучшие условия жизни, нет. Но для человека это единственный способ вновь научиться видеть животных и сопереживать их судьбе. Человек готов сохранить исключительно то, что ему хорошо известно. Экологии придется вернуться к собственным основам, то есть к конкретным отношениям человека и дикого зверя, и это положит начало дальнейшему ее развитию. Только новая форма коммуникации способна вновь поставить человека на сторону животных. Сегодня обычному гражданину прогресс, то есть конкретное улучшение его жизни, представляется значительно более важным, заслуживающим усилий и вдохновляющим, нежели программа по защите листолаза ужасного в Республике Коста-Рика. В данной книге указаны иные пути. Здесь говорится про тот прорыв в технологиях, когда финансовый аналитик из Франкфурта, вдруг забыв про свой новенький "порше", через интернет вступает в дружбу с листолазом.
Отчего мы всего лишь прекраснодушны?
Восприятие природы в эпоху постмодерна
Где-то у меня под ногами мелькнула черная тень, да тут же скрылась в кустах по ту сторону узкой извилистой садовой дорожки. Стоило птичке появиться, как она сразу исчезла! Но ее ждала долгая жизнь: она стала моим первым другом-животным в "Фейсбуке".
Открытый для посещения птичий вольер в Мюнхенском зоопарке "Хеллабрунн" представляет собой грандиозный по размерам шатер, обнесенный проволокой. Там ты прогуливаешься в полном ощущении, что вокруг – дикая природа. В огромной птичьей клетке живут пестрые утки, ибисы, величественный черный аист и та самая шустрая тень, у которой, насколько я сумел разглядеть, сморщенная красная головка и серпообразный клюв. Красотой пичужка не отличалась, зато она явно относится к категории редких. Кто она такая? Может, колпица?
Отгадка нашлась среди пояснительных надписей. Тень – это тот самый ибис лесной из отряда голенастых, кому грозило полное исчезновение. Теперь его выводят в зоологических садах, а потом выпускают на природу. Ибис лесной – само это приятное и теплое название настраивало меня на доброжелательность к незнакомой птице. И представилась мне германская древность, густые и темные дубовые рощи. Перед внутренним взором возникли виньетки из "Волшебного рога мальчика". Как забыть и гравюру на меди с изображением ибиса лесного? Воспроизведена на фронтисписе пожелтевшего поэтического сборника, напечатанного в Гейдельберге. Зато латинское название вида, как будто царапающее по деревяшке, мне не очень-то понравилось: Geronticus eremita. Это кто же – геронтологический еремит? Древний отшельник? Волей-неволей вспомнились и одеяло с подогревом, и поильник для лежачих больных… Короче говоря, я решил оставить изучение этого необычного создания и продолжить знакомство с вольером в "Хеллабрунне", не вдаваясь в подробности жизни странного ибиса лесного. Между прочим, в Мюнхенском зоопарке полным-полно симпатичных и очень даже красивых представителей животного мира, которые не прячутся при виде посетителей и не напоминают им о бренности собственного существования. Итак, прощай, лесной ибис!
Но ненадолго. Странная кривоносая птица никак не выходила у меня из головы, из памяти не стерлось ее поэтичное имя. Точно, я где-то уже встречался с этим ибисом. Но где же? После долгих попыток я все-таки наткнулся на источник. Нет, это не справочник орнитолога, а литературное произведение – книга Аниты Альбус "О редких птицах", где портреты исчезнувших и исчезающих птиц написаны изысканным языком и представлены роскошными иллюстрациями. Есть раздел о голубом зимородке, о ястребиной сове, о коростеле… Ну и об ибисе лесном, конечно. Там изображена небольшая колония ибисов, вот почему короткая встреча в зоопарке сразу пробудила во мне чувство доверия.
Портрет ибиса лесного, представленный Анитой Альбус, – это вовсе не натуралистическая книжная иллюстрация. Есть в нем нечто от средневековой картины на дереве, нечто напоминающее живопись Лукаса Кранаха или Альбрехта Альтдорфера. И ему нашлось бы место в мюнхенской Старой пинакотеке! Обозревая идиллический пейзаж с рекой, теряющейся в голубой дали, сидит на одной из многочисленных городских башен и на фоне чарующей скальной гряды Geronticus eremita, великолепный экземпляр. Иззелена-черное оперение, будто вобравшее в себя все краски ландшафта, представляется символом единства птицы с ее окружением. Глядя на этот идеальный пейзаж, никому и в голову не пришло бы заговорить о каком-то прозаическом биотопе. Здешней природе еще не известны ни биотопы, ни резерваты за оградой, ибо она полностью принадлежит животным. Они – средоточие здешнего мира: в самом центре картины светится, поблескивает желтым птичий глаз. В нем читаются мудрость и знание, достоинство и превосходство.
Вот она какая, тень из "Хеллабрунна"… Но это не робкая птица-фантом, а великолепный орнитологический экземпляр, запечатленный вручную превосходными красками на тяжелом холсте и воспроизведенный в великолепной книге. Что меня удивляло: одна птица нисколечко не походила на другую. Реального ибиса невозможно даже сравнить с тем, изображенным на холсте, столь разное впечатление они производят. И уж совсем не связывается эта картинка с ибисами, живущими в условиях вольной природы, а ведь в Европе их пытаются вновь разводить. Ибисы утратили навыки миграции, так что через Альпы они теперь перелетают с помощью сверхлегкой авиации. Некоторые погибают в пути. Других достают прямо в небе итальянские охотники, большие любители пострелять. Жизнь нового ибиса лесного идиллической не назовешь. Он существует, но лишь в рамках научного проекта, преодолевая всяческие опасности и удары судьбы. Вымышленная картинка Аниты Альбус не имеет с реальностью ничего общего. Правда, оперение выглядит вполне подлинным. Игра перламутровых оттенков очаровывает наблюдателя, и тот восхищается достоверностью изображения, какая принята была в старину. Однако достоверность не есть наличие. Точность штриха не позволяет вообразить эту птицу, оживить ее и проявить к ней участие. Более того, происходит обратное: такая птица уходит от нас во вневременную даль, напоминая о мифических существах из стихов и сказок.
В сопровождающем тексте также подчеркивается мифологический характер этой птицы. Ибис лесной, как там сказано, носил разные поэтические имена, что затрудняет зоологическую дефиницию. Конрад Геснер, цюрихский орнитолог XVI века, которого часто цитирует Анита Альбус, называл его попросту "лакомством". Вот и объяснение тому, что уже в XVII веке ибисов в Европе не осталось: мясо их отличается особой нежностью. А вот в качестве государственного символа невзрачный ибис никак не годился, что следует из данного Геснером и повторенного Анитой Альбус описания. Геснер пишет: "…окраска его черна / если глядеть издалека / однако вблизи – особенно в солнечном свете – увидишь в ней примесь зелени. А лапки у него почти как куриные / длинные / перепончатые. Хвост короткий / а на голове хохолок назад… Клюв красноватый / длинный / удобно им копаться в земле / и залезать в узкие щели стен / деревьев и скал / чтобы доставать спрятавшихся червячков и жучков".
В XIX веке память об ибисе лесном стерлась настолько, что его почитали сказочным существом. Именно это воспоминание о воспоминании уловила Анита Альбус в своей картине – впрочем, вся ее книга состоит из воспоминаний о тех воспоминаниях, в которых человечество сохранило редких птиц.