И тогда мы уже не сможем говорить о природе так, будто это чуждая нам система. Мы будем воспринимать природу как мир, всегда окружающий нас, вступим в интерактивное общение с нею, сами того не замечая. То, что мы научились функционально и прагматически называть окружающей средой, обретет контуры и краски. Природа – это будет всегда окружающая среда, или среда, окружающая человека. Тем самым природа вновь станет реально существующей для нас атмосферой, пульсирующим жизненным пространством, которое вбирает в себя человека и к которому человек принадлежит. Она предстанет сетью видимых и невидимых взаимосвязей, объединяющей всех живых существ. Природа и теперь не позволяет себя отстранить или исключить, скорее она сама прорывает границы, поставленные экологической активностью человека. Самовластно возвращается она в зону цивилизации, куда ее не допускают. Дикие звери, врывающиеся в города, – такие же явления природы, как и растения, пробивающиеся сквозь асфальт. Учебные полигоны бундесвера сегодня богаче видами, чем некоторые природные заповедники, куда десятилетиями вкладывают деньги.
Поскольку природа самостоятельно нарушает и разрушает границы между "природой" и "цивилизацией", то возникает и новое понимание дикой природы, глухой местности. Теперь это уже не антоним цивилизации и не a priori первозданное пространство в духе Руссо, куда нельзя и ногой ступить. Дикая природа возникает там, где достигнуто равновесие между силами природы и цивилизацией. Дикая природа вовсе не должна быть сферой уединения, как утверждали американские трансценденталисты, праотцы экологического мышления. Отныне существует новая форма дикой природы, пересеченная виртуальными оградами и пронизанная радиосигналами. Там человек может спокойно передвигаться, выполняя свои цивилизаторские задачи, а к ним путем интерактивной связи приспосабливаются и звери.
Дискурсу о природе придется изменить систему ценностей, ибо уже не придется рассматривать со всех сторон понятие постоянства, которое до сих пор задавало основное направление мысли. Придется сконцентрироваться на понятии резильентности. Постоянство означает полную сохранность вне времени, а также противостояние любым переменам. Биотоп панды и первозданный лес – это идеологические попытки консервации, но в реальности и в этих биотопах может разразиться кислотный дождь. В реальности и там распространяются заразные болезни, а разносчиками их становятся животные. В реальности и туда проникают инвазивные виды, разрушая поголовье животных и растительный мир.
Статичность принципа постоянства негативно проявляется и в других случаях. Вот, например, сертифицированные по системе LEED и энергоэффективные небоскребы на острове Манхэттен. Они первыми пали жертвой урагана Сэнди на восточном побережье Соединенных Штатов: там немедленно погас свет, отключилось энергоснабжение и начался потоп. Ураган Сэнди не затронул бы Нью-Йорк так сильно, если бы там своевременно была создана более легкая и подвижная инфраструктура с дополнительной подводкой электроэнергии, способная в чрезвычайных обстоятельствах переключиться на солнечные батареи или на топливный бак в подвальных помещениях. Даже в случае небывалого наводнения такие здания могли бы функционировать и дальше. Это были бы умные строения, способные сами себя восстановить.
Природа после природы – здесь речь идет о том, чтобы осуществить переход от экоперфекционизма к экстремофилии. Речь идет об установлении культуры небезопасности. Биотопы, энергоэффективные сооружения без избыточных систем, а также изолированные, внутринациональные программы охраны данных – все это проявления культуры безопасности. Все это иллюзия контроля в разных вариантах. Кстати, резильентность имеет и психологическое измерение. Мы сами должны добиться того, чтобы выдерживать любые противоречия, чтобы не сразу считать негативом неясные сведения и сбивающие с толку сообщения, чтобы считать страх частью системы. Место интолерантности по отношению к противоречиям занимает амбивалентная толерантность.
В резильентной природе и в животном мире тоже властвует идея адаптации и интерактивного общения с окружающей средой. Животные будущего смогут предупреждать близкие события, если те им угрожают; смогут анализировать свое положение и статус окружающей среды; смогут, так сказать, самостоятельно восстанавливаться, отправляя человеку сигналы тревоги. Резильентна и сама система природы, складывающаяся за счет объединения человеческого общества и животного мира в Сети. Сенсориум животных поможет людям быстрее прогнозировать решающие события и реагировать на них. Знания животных обеспечат более высокую мобильность и помогут нам подготовиться к катастрофам. Так в природе после природы зарождается экология резильентности.
Экология после экологии
Dark ecology – современное состояние мысли о природе весьма сомнительно. Понятие "темная экология" обозначает ту беспомощность, с какой действует экология, и определяет ее неэффективность, несмотря на всю заботу, перед лицом скорости, с какой разрушается природа. Охране природы во всем мире удалось добиться главной своей цели, то есть организовать и обустроить парки, резерваты и заповедники, но она проиграла борьбу с вымиранием видов. В 1950 году на Земле насчитывалось 10 тысяч охраняемых природных ареалов, теперь их более 100 тысяч; деятельность человека повсюду ограничена. Считается, что под охраной находится 13 % поверхности нашей планеты, это больше, чем вся территория Южной Америки. Тем не менее исчезновение видов не остановлено. А это означает, что постоянство есть неверная стратегия.
Помимо всего прочего, экология постоянства часто исходит из ложных предпосылок. Исследования доказали, что экосистемы восстанавливаются после серьезных вмешательств или катастроф гораздо быстрее, чем мы предполагаем. Из 240 биотопов, переживших такие вмешательства, как вырубка леса, горные разработки, мазутные и прочие загрязнения, через пять лет восстановились 173, причем и в смысле разнообразия видов, и с точки зрения других экологических измеряемых величин.
Перед лицом этих фактов экологическое мышление антропоцена должно изобретать себя заново. Разумеется, и в дальнейшем речь пойдет о том, чтобы сохранить достойные защиты и богатые видами ареалы, но это составит лишь часть экологической концепции. Важнейшие вопросы звучат так:
✓ Каким образом человек вновь может войти в контакт с природой?
✓ Как может возникнуть новый диалог между человеком и животным?
И еще:
✓ Что произойдет с той частью планеты, которая не входит в заповедную зону?
✓ Что произойдет с полями, лесами, реками и озерами, где человек не остановит свою деятельность?
✓ Что произойдет с теми регионами, где самое важное – пропитание голодающих людей?
Биотопы и природные заповедники могут позволить себе те, кому хватает пищи или налоговых средств, чтобы субсидировать собственное сельское хозяйство. Но там, где люди голодают и не видят никакого будущего, подобная форма сохранения "дикой природы" (в ее западном понимании) попросту аморальна. В мире, где более 2,5 миллиардов людей живут меньше, чем на два доллара в день, а 1 миллиард страдает от хронического недоедания, недопустимо исключение больших площадей из сферы развития и защита лесов от сельского хозяйства.
Экология резильентности создаст новый облик нашей планеты, здесь люди и животные будут существовать рядом в гуманных ландшафтах – и эмоционально, и экономически. В этой экологии, заново складывающейся после природы, техника играет решающую роль. На основе резильентного осознания природы речь пойдет о том, чтобы использовать development by design: при помощи технических средств природные пространства следует организовать таким образом, чтобы люди могли там жить и работать. При этом придется пойти и на компромиссы, то есть использовать основные средства на защиту тех жизненных пространств и видов, что приносят пользу наибольшему числу людей. Вместо того чтобы реконструировать доисторические ландшафты, экология резильентности должна, сообразно своим возможностям, вновь донести до сознания городского жителя роль природы и животных. Только в этом случае она добьется важнейшей своей цели, а именно – сделает доступной человеку и всю пользу, и всю красоту природы, а к тому же побудит человека стать творцом этой красоты.
Экология резильентности – это экология без преград. Стараясь спасти природу от техники и от цивилизации, мы конструируем такую природу, какой никогда не было. Биотопы призваны противостоять разрушительной силе прогресса. Они создают иллюзию того, что посреди плохой жизни может быть хорошая. На деле же биотопы – это зеленые гетто, являющие собой позитивную противоположность серым гетто городов. В любое из этих гетто вход воспрещен: в серое – ради безопасности входящих, в зеленое – ради безопасности его обитателей. Но по сути эти гетто выполняют сходную функцию: они отодвигают проблемы в сторону. Они ставят границы. Они разъединяют, они сепарируют. Экология сепарации есть отражение сепарации в социологическом смысле.