Право между тем по своей природе создается людьми, в том числе в значительной степени профессионалами, реализуется ими в интересах той или иной группы людей. Разумеется, оно предстает отдельному лицу как нечто внешнее, регулятор, с которым нужно считаться. Но все же право, правовая система, правовая практика - это продукты преобразовательной, творческой деятельности чека - это продукты преобразовательной, творческой деятельности человека". Маститый криминолог кризис уголовного права видит прежде всего в его "бессубъектности": "По существу, ни одна уголовно-правовая проблема не включает в себя какие-либо отсылки к субъекту реализации уголовного права. Разумеется, это корректируется соображениями здравого смысла, но, повторяем, системные выводы в уголовно-правовой науке отсутствуют. Между тем существование в условно выделенной статике и функционирование в динамике уголовного права всегда и объективно опосредуется человеческой деятельностью, и прежде всего профессиональной юридической деятельностью субъектов, занимающих различные позиции и обладающих различными компетенциями".
Кризис реификации юридической науки, как представляется, может позволить преодолеть практический "поворот", как основание "постметафизического мышления" (по терминологии Ю. Хабермаса) в гуманитарной мысли. Идеи Л. Витгенштейна и Д. Остина в аналитической философии переместили центр тяжести в научных изысканиях со структуры на функции - перформативные практики использования языковых значений, порождающие деятельность человека. Это побудило к изучению активности человека, интериоризирующего внешние стимулы во внутренние мотивы. Практический поворот как "постметафизическое мышление" состоит также в переносе акцента с теоретического знания на знание практическое, фоновое или личностное. Фоновое знание (оно же - практики) по мнению Д. Серля - это совокупность принятых в культуре традиционных, опривыченных способов деятельности, навыков обращения с различными предметами и т.д. Практическое (или личностное) знание - это знание "как", а не знание "что", знание рецептов успешной деятельности.
Практический поворот применительно к юридической науке - это новое прочтение роли и значения юридической практики и техники как структуры и устройства юридической деятельности. Юридическая техника - это, перефразируя известного и оригинального теоретика уголовного процесса А.С. Александрова, - грамматика (или синтаксис), юридической практики. По его мнению, "юридическую технику следует понимать, как правопорождающую, правосозидающую деятельность, с одной стороны, с другой, как набор преддоговорных предположений, постулатов - юридических топосов, т. е. устоявшихся, выработанных веками фигур юридической мысли, и, наконец, - как умение речевыми средствами творить право=текст на основе указанной юридической топики".
Если исходить из важных и плодотворных идей постструктурализма, посвященных дискурсу как порождающей практики, то можно утверждать, что юридическая техника - это не инструмент, прилагаемый к деятельности правоприменителя, но сама юридическая жизнедеятельность. Именно жизненный мир (в интерпретации социальной феноменологии или Ю. Хабермаса) выступает конечным результатом действия юридической теории, проявляющимся в юридической техники, понимаемой в вышеобозначенном социологическом ключе.
Жизненный мир, с позиций социальной феноменологии, - это "мир в естественной установке сознания, в которой человек живет и действует в повседневной жизни", "результат седиментации интерсубъективных значений в процессе социального конструирования реальности". Для Ю. Хабермаса главное в жизненном мире - встреча говорящего и слушающего, в которой они выдвигают притязания на значимость, благодаря чему достигается согласие. Усматривая главную проблему "незавершенного модерна" в противостоянии (или противоречии) системы, тематизирующей механизмы управления и расширяющей пространства свободы действий в данном обществе и жизненного мира, когда тематизируются нормативные структуры (ценности и институты) в данном обществе, он пытается разрешить его (противоречие) через взаимодоплнительность этих двух сторон социальности. В таком случае общество для немецкого философа - это и есть символически структурированный жизненный мир, существующий в процессе постоянного воспроизводства: символические структуры жизненного мира воспроизводятся посредством коммуникативных действий, обеспечивающих не только воспроизводство интерсубъективно значимого знания, но также стабилизацию групповой солидарности и воспроизводство компетентных акторов. Процесс воспроизводства присоединяет новые ситуации к наличным ресурсам жизненного мира в трех основных измерениях: в семантическом измерении (культурного предания), равно как и в измерениях социального пространства (социально интегрированных групп) и исторического времени (следующих друг за другом поколений людей). Этим процессам культурного воспроизводства, социальной интеграции и социализации соответствуют основные структурные компоненты жизненного мира: культура, общество и личность.
Неисчерпаемость жизненного мира повседневности, в котором преломляется законодательство и другие формы права, а также господствующая юридическая практика (образцы действий как системы значений или социальных представлений), необходимо операционализировать, выделив наиболее важные его аспекты. Таковыми можно предположить индивидуальные смыслы, которыми персонализируются господствующие значения применительно к юридически значимым ситуациям в их интерпретации, личностное фоновое знание, персонализация типизации и идеализаций, а также мотивация.
Смысл в социальной феноменологии - это преломление господствующего в социуме (или социальной группе) значение в структуру личности. Приблизительно так же трактуется смысл в социальной психологии. Так, Д.А. Леонтьев полагает смысл интегративной основой личности, включающий несколько граней (онтологическую, феноменологическую и деятельностную). Смыл, по его мнению, - это эмоциональная индикация и трансформация психического образа, которая лежит в основе мотивации поведения (так называемый "личностный смысл мотива"). Сталкиваясь с юридически значимой ситуацией (оценивая ее, таким образом, как правило, интуитивно, если это обыватель, а не правоприменитель) человек соотносит ее с личностными потребностями, интересами и ожиданиями, а тем самым наделяет персональным смыслом. Изучение того, как именно человек осмысляет типичные юридически значимые ситуации методами включенного наблюдения и другими "качественными" методиками позволит приблизить юридическую науку к практике - жизненному миру права.
Личностное, фоновое знание, знание "как" - процедурные умения, дополняющие традиционное знание "что" и играет принципиально важную роль в том, что Л. Витгенштейн назвал "следование правилу". Оно наглядно показывает, как происходят трансформации законодательства и господствующей правоприменительной практики в конкретные юридически значимые жизненные ситуации, наполняя первое и второе конкретикой жизнедеятельности. Сюда относятся умения общаться с полицейским, начальником/подчиненным на службе, оформление юридических документов, проведение следственных действий, оценка собранных доказательств и т.д. Все нормы права, в том числе, и процессуальные, а также методики, выработанные юридической наукой, никогда не содержат всей полноты информации для разрешения конкретного дела - ситуации. Поэтому навыки человека, выступающего субъектом в данном конкретном случае и образуют каркас юридической практики.