Дело в том, что основатель корреспондирующего учения Г. Кельзен свою "ступенчатую концепцию права" (возглавляемую "основной нормой" – своеобразной квинтэссенцией правовых принципов) отобразил именно посредством форм проявления и действия интересующего нас явления, а не каким-либо умозрительным классификационным способом. Он же указывал, что "система права не состоит из согласованных норм, находящихся на одном и том же уровне. Наоборот, она представляет собой иерархическую структуру вышестоящих и нижестоящих юридических правил… Связь между низшим и высшим уровнем системы права – как, например, между… статутом и судебным решением – это отношение определения и подчинения" [60] . Отсюда, кстати, выводится и то, что наличие юридической силы, или, точнее говоря, силы юридического действия , признавалось Г. Кельзеном не только за предписаниями нормативных правовых актов, но и за положениями составляющих иных формально-юридических источников.
Любопытно, что формовыражающая модель системы права встречалась и гораздо раньше, причем в работах представителей, придерживающихся совсем иных мировоззренческих платформ; в частности, у Фомы Аквинского, выделявшего такие пласты законов, как естественный, божественный и человеческий, возглавляемые статутом вечным [61] . Только ангельским доктором эта модель отображалась уже применительно к вопросам не межнационального, а государственно-организованного бытия, к рассмотрению которого мы и переходим.
3. Итак, внутригосударственная (национальная) правовая система представляет собой конкретно-историческую совокупность нормативного правового материала, юридической практики и преобладающего правового менталитета конкретного суверенного публично-правового образования (государства). Общее восприятие таковой позволяет уяснить ("уловить") правовой тип того или иного политически и территориально обособленного общества. Объединенные (обобщенные) для таких правосистем и значимые на этом уровне данные отображаются посредством специальной конструкции "правовая семья".
4. В свою очередь, региональная правосистема типична для государств с определенной сложностью территориального устройства, а именно – для федеративных (федеральных, союзных) или регионализированных (отличающихся особым, специальным, статусом какой(их) – либо из своих территориальных составляющих). Соответственно, она присуща субъектам федерации, или автономным территориальным образованиям, входящим в состав простых (в отношении остальных частей корреспондирующей площади) суверенных публичных организаций политической власти. Таким образом, для унитарных государств в собственном смысле слова ("в чистом виде") данный уровень правовой системы может быть и вовсе нехарактерен, что свидетельствует о ее факультативном характере.
5. И, наконец, под муниципальной правовой системой подразумевается та, что существует на уровне местных территориальных единиц, причем независимо от того, входят или нет муниципальные органы в систему органов государственной власти, но при обязательном наличии у них нормотворческих полномочий. В отечественном правовом порядке функционирование правовых систем данного уровня усматривается вовсе не всегда. Почти "невидимо" оно, например, в столичном регионе, где "правление" муниципиев, в сущности, носит во многом фиктивный характер. Это связано с фактической неразвитостью самого института местного самоуправления.
При этом, согласно ст. 3 Европейской хартии о местном самоуправлении, корреспондирующий институт предполагает потенциальную и реальную возможность муниципальных органов осуществлять регламентацию существенной части публично-политических дел, управлять ими на основании закона, "под свою ответственность и в интересах местного населения" [62] . Как отмечает В.В Маклаков: "…общая тенденция реформ – развитие местного самоуправления, децентрализация… Другими словами, нижестоящие территориальные единицы получают больше свободы в своей деятельности, больше автономии" [63] .
Представляется, что чем "выше" компетенция местных самоуправленческих органов, тем интересующий нас правосистемный уровень становится более "различимым". Естественно, он изначально характерен только для тех правовых порядков, в которых муниципии присутствуют. Для тех же суверенных публичных организаций публичной власти, в которых данный институт отсутствует в принципе, невозможно и выделение местного среза интересующей нас правовой общности. Таким образом, "пласт" данной, равно как и региональной, правовой системы, тоже является факультативным.
Таким образом, из пяти выделенных нами уровней правовых систем, три (всеобщий, международный и внутригосударственный) носят обязательный, а два (региональный и местный) – факультативный характер. Наличие или отсутствие последних из названных обусловлено спецификой государственно-территориального устройства суверенных публичных организаций политической власти. Такая увязка предопределена тем, что в современных условиях государственная организация общества является, "мягко" говоря, доминирующей. Именно поэтому онтология правовых систем на данном этапе не может быть надлежащим образом рассмотрена вне "согласованности" с названными формами социальной организации; она "связана" с таковыми (особенно в контексте концентрации у них значительной части нормотворческих полномочий, компетенций, функций). Вместе с тем надо учитывать, что о самостоятельности правовых систем, особенно регионального и муниципального толка, можно говорить лишь в условном, сугубо классификационном значении.
Предложенная и продемонстрированная нами пятизвенная уровневая юридикосистемная градация способствует полноте установления правового действия, учету его общих и особенных показательных свойств. Кроме того, она отображает и должные и реально наличествующие данные о функционировании юридических формально-источниковых, практических и восприятивных данных, и, по этим причинам представляется оптимальной.
В порядке обобщения заметим, что по нашему представлению система любой позитивной правовой общности (структурирующаяся на основе интереса, воли и цели) может быть представлена триадой "основное право (право принципов права) – частное право – публичное право". Поясним, что основное (базовое, базисное) право аккумулирует в себе значимые именно для всех специальных проявлений принципы. Оно объединяет основоположения о справедливости, правозаконности, гуманизме, формально-юридическом равенстве участников правового общения (и т. д.). Здесь же "располагаются" общеправовые идеи аксиоматического характера и те принципы права, которые имеют фундаментальное, формирующее (образующее) значение. Кроме того, поскольку право призвано регулировать именно общественные отношения, то неоднородность последних предопределяет наличие и еще двух компонентов – частного и публичного, функционирование которых осуществляется на основе не механического обособления, а "переплетения" и "взаимоперехода". Практическая направленность правового содержания предопределяет и существование пластов материального и процессуального (в том числе и процедурного) порядков.
Обозначенная модель носит основополагающий, структурный характер. В ее рамках возможно и целесообразно проведение дальнейшей градации. Нельзя забывать и о том, что вычленение трех названных элементов не свидетельствует об отсутствии в системе права структурных компонентов иных "полярно-граневых" пластов. Но наиболее значимо в данном контексте то, например что, материальность и (или) процессуальность (процедурность) норм права не препятствует их одновременной принадлежности к какому-либо из названных структурных элементов "принципной" системы, притом что указанное триадное (трехчленное, или трехзвенное) строение будет наличествовать в рамках правовой системы любого уровня.
Более того, полагаем, что основное право и само по себе должно быть подразделено на три основных разноуровневых составляющих блока. Первый блок – основное право правовой системы международного уровня. Второй блок – основное право правовых систем национального уровня. Третий блок – общее (всеобщее) основное право, т. е. то, которое присуще и международной, и национальным правовым системам. Последний из перечисленных блоков в иерархическом смысле должен приматировать над двумя первыми, т. е. выступать своеобразной "вершиной пирамиды".
1.3. Формально-юридические правовые источники: понятие, виды, системообразующее значение
Представляется, что аналитическое исследование тематики структуризации и систематики права требует обязательного обращения к вопросам о формах выражения правовых норм. Это обусловлено тем, что право как таковое познается нами через свои внешние проявления, к числу которых, безусловно и в первую очередь, относятся именно формальные показатели существования правовых норм. Кроме того, и строение права, и систематика его объективированных проявлений не могут быть должным образом исследованы и осуществлены без учета отображающей их формы (особенно в контексте того, что последняя весьма многогранна, имеет не только сходные, но и отличные, и "пересекающиеся" черты).