Стал подбирать ключ к двери напротив. Девушка уже стояла возле него.
— Дайте!
Она отперла. Швейцар отстранил Хольта и, порывшись в темной каморке, вытащил толстую кочергу. Девушка заперла дверь и ключ вернула. Хольт сунул пистолет в кобуру. Швейцар взобрался на ящик и стал кочергой выламывать прутья.
— Через пять минут вы должны отсюда убраться, — заявил Хольт. — А я доложу, что вы сбежали еще до того, как я спустился.
Девушка кивнула. Он хотел было захлопнуть железную дверь и вдруг хрипло проговорил:
— А если сегодня ночью ваши нас… вспомни обо мне!
Она вскинула на него глаза.
— Прикончите своих командиров, тогда мы скажем нашим, чтобы вас не трогали.
Спятила, подумал Хольт, она совсем спятила! Он захлопнул дверь, повернул ключ и побежал наверх.
Он вернулся в вестибюль в тот самый миг, когда Кранц, оборонявший черный ход, выпустил из рук карабин, склонился вперед и, все больше и больше скрючиваясь, беззвучно повалился поперек порога открытой двери. Хольт стал на колено за выступом стены и высунул ствол карабина. У колодца опять засверкали вспышки выстрелов. Кранц вытянулся и застыл недвижимый. Хольт расстрелял всю обойму. Зарядил и стал ждать. Какая бессмыслица! — думал он.
В доме стало вдруг тихо. Вольцов тоже замолчал. Но снаружи пулемет все еще тарахтел. Это тянется по крайней мере уже час, подумал Хольт. Взглянул на часы. Только половина первого. Вольцов крикнул:
— Вернер?
Во дворе стрельба замолкла. Теперь легко можно было различить отдаленный шум боя. Дерутся, должно быть, на станции, подумал Хольт. В саду послышался треск сучьев. Во дворе раздались восклицания на незнакомом языке. Ну, теперь они скрылись, решил он.
— Вернер! — опять позвал Вольцов. На этот раз Хольт откликнулся:
— Кранц тоже убит! Арестованных я не расстрелял. Они смылись!
Вольцов вскинул карабин. Феттер тоже начал стрелять, кто-то часто палил из «вальтера». Потом опять стало тихо.
— Подобрались к самым дверям! — крикнул Феттер. — Думали — так просто войдут!
Пулемет вдруг смолк. Сильный взрыв потряс все здание школы. Второй, третий, четвертый. Пол закачался, с потолка посыпалась штукатурка… Затем наступила мертвая тишина.
Голос Вольцова:
— Господин обер-фельдмейстер!.. Это наверху! Никто не отозвался.
— Дым! — закричал Вольцов. — Горим!
Хольт прислонился к стене. Все. Конец.
— Никого не впускать! — послышался голос Вольцова. И он бросился вверх по лестнице. На мощеный двор падали колеблющиеся отсветы пламени. Вольцов, громко топая, сбежал вниз и, шмыгнув за выступ к Хольту, крикнул:
— Каюк! Лессер и Бетхер убиты… Ручные гранаты! Солома так и полыхает!
— Гильберт! — закричал Хольт.
— Заткнись! — Вольцов снял каску и провел пятерней по волосам.
— Кто же остался? — спросил Хольт.
— Только мы четверо с батареи, больше никого, — ответил Вольцов.
Двор освещали языки пламени, которые все сильнее выбивало из окон, лестница озарялась розоватыми бликами.
— В темноте мы бы еще проскочили, — сказал Вольцов, — а теперь, когда от пожара светло как днем, перещелкают нас всех. Они только этого и ждут. — Он задумался. — Давно пора было уматывать отсюда! Когда эта мура началась, сразу нужно было пробиваться на станцию, самое было бы правильное. Вот что следовало бы покойнику Лессеру зарубить на носу… А ведь знал, что сегодня начнется! — вдруг со злостью воскликнул он.
Феттер крикнул:
— Тут все время сыплется известь.
— Пусть себе сыплется, — крикнул Вольцов в ответ. — Ты лучше следи за входом! — Он снова задумался. — Скажи-ка, ты, случайно, не отпустил швейцара?
— Откуда ты взял?
— Странно! Как же они бежали?
— В окно!
— Но ведь на окнах решетки!
— Прутья выломаны, — ответил Хольт.