Осмотрительный Готтескнехт приказал запросить подгруппу, но и там ничего не знали.
Сигнал отбоя. Кутшера, как всегда в тех случаях, когда стрельба срывалась, стал отводить душу на курсантах. Он кричал, что дисциплина ослабела, наблюдатели ворон считают. Надлер жрет на посту конфеты! Он уже выгнал первую партию на пробежку — десять раз вокруг командирского пункта.
— А этим мерзавцам у орудий я покажу, как…
Но тут опять всполошился наблюдатель у зенитной оптической трубы: «Самолет — три!» — крикнул он. Он показывал наверх: «Вон там!» Однако мотора не было слышно. Все озадаченно смотрели в небо.
— Запросите тип самолета! — заорал Кутшера.
Но вот дальномер и зенитная оптическая труба повернула кругом.
— Запросите тип! — продолжал орать Кутшера. Наблюдатель не отвечал. Прибористы доложили:
— Цель поймана!
Кутшера, вне себя, орал:
— Запросите тип, дьявол вас побери, да нельзя ли поскорее?
Дузенбекер оторвался от дальномера:
— Ничего не понимаю, господин капитан.
Наблюдатель бормотал:
— А… ч-ч… — И словно проснувшись: — Первые данные — моноплан, без мотора, без горизонтального оперения и шасси…
— Вы что, пьяны? — взревел Кутшера. — Что вы сегодня все белены, что ли, объелись?
Готтескнехт протянул ему бинокль.
— Машина неизвестной марки!
— В таком случае, — загремел Кутшера, — огонь! — Маленький, отливающий серебром самолет беззвучно чертил круги в небе.
— Тревога! Самолет — шесть! — загремела команда у орудий. — Стрелять по данным прибора управления… Беглый… огонь!
Пушки загремели, над командирским пунктом стлался дым, и ветерок относил его в сторону. Вдруг кто-то закричал снизу:
— Приказ подгруппы — прекратить огонь! Наш истребитель в погоне за противником!
— Черт знает что! — ругался Кутшера, между тем как разрывы облачками рассыпались в небе.
И тут раздался голос Дузенбекера:
— — Господин капитан, у неизвестного самолета эмблема германских военно-воздушных сил!
Теперь на батарее не было человека, который не стоял бы, запрокинув голову, и не следил за диковинной машиной, чей беззвучный полет был для всех загадкой.
— Еще один залп, и мы бы его сбили! — сказал Вольцов. Самолет, сделав последний круг, стал уходить к югу.
— Этот истребитель и сбил «лайтнинг»! — Цише первый заговорил о «новом оружии». После обеда Вольцов из канцелярии побежал в барак надеть выходную форму. По телефону сообщили, что все наблюдатели и прибористы батареи приглашаются в подгруппу для получения информации. Вольцов, разумеется, к ним присоединился. Вечером, когда он вернулся, от него разило пивом.
В бараке уже спали.
— Вставайте, лежебоки! — Он сел на стол и начал рассказывать. — Мы ездили на авиабазу, а потом всей компанией пе-реноче… пере… кочевали в кафе «Италия», и хозяйка начала… почала для нас бочку крепкого пива.
— Что же это был за самолет? — не выдержал Хольт.
— Чудо из чудес! — И Вольцов рассказал им, что самолет совершенно новой конструкции — ракетный истребитель. Называется «Ме-163». Быстрота полета прямо фантастическая. Больше тысячи километров в час. — Тише! — крикнул он, так как поднялся невообразимый шум. — Истребитель этот западнее Дортмунда действительно сбил «лайтнинга». Ракетное топливо действует только короткое время, по истечении которого машина должна приземлиться. Пилот ругался на чем свет стоит. У него не было при себе даже опознавательного знака. Говорят, проходят испытание и другие типы машин. Так, например, «Ме-262» — реактивный самолет: никто не знает, как он действует.
Вот он, перелом в воздушной войне! — обрадовался Хольт.