Как сказал мне - так отрезал, завершая наш трудный разговор на эту тему, один известный психолог. Он пишет толковые книги, он замечательно работает как практик, но он делит: "моя работа с людьми" и "моя жизнь с близкими".
Работая с клиентами, он свои взгляды на жизнь прячет в карман. Он заключает с клиентом контракт и работает строго в рамках того, что клиент от него ожидает. Он помогает клиенту разобраться в его ценностях, обстоятельствах и сделать свой собственный выбор - и только. Их жизнь - их выбор. Он - на работе.
Дома он - другой. Живя со своими детьми, воспитывая своих детей, он хочет, чтобы его дети росли в соответствии с его ожиданиями. Конечно, он двумя руками за, чтобы его дети сделали свой свободный выбор - но только в тех рамках, которые он поставил выбором своим. Потому что - своих детей он любит. И поэтому, если необходимо, он берет груз ответственности и за их жизнь тоже.
А когда он говорит: "Я, как психолог, не имею права нести людям свои ценности", простите, я перевожу: "Эти люди мне - душевно чужие".
Борис, ты не прав.
Если это, то есть отказ от воспитательной и проповеднической работы, - кодекс чести психолога, значит, я не хочу быть психологом. Естественно, я не буду навязывать свои взгляды и ценности людям, которые будут их и меня отталкивать. Но если люди ко мне пришли, тем более если они знают, что я свои взгляды не скрываю и, более того, активно проповедую, людям активно несу - то я буду с этими людьми беседовать, буду им свое рассказывать, буду проповедовать, буду спорить, буду драться и ссориться, если надо!
Потому что они - близкие мне люди. Потому что этого хочу я и этого хотят они. Потому что это наши свободные выборы.
Если психология исключает воспитание, то я исключаю психологию
В чем проявляется моя любовь
– Вы же не уважаете тех, кого воспитываете!
– Совершенно верно. Воспитывают вообще только тех, кого не уважают.
Почему??
Если рядом со мной умный и взрослый человек, я всегда могу с ним поговорить. Его душа - его государство, он воспитывает себя сам, а мои слова - только новые и важные данные, с которыми он сам сделает все, что надо.
А мне воспитывать его так же странно, как лезть в работающий мотор автомобиля, чтобы руками подталкивать поршни его цилиндров. Куда ты лезешь, мотор работает и без тебя!
Что его воспитывать, он воспитывает себя сам!
Другое дело, рядом со мной ленивый, спящий недочеловек. Сам с собой он ничего не делает, оставить его как есть - нельзя, трудно ему и с ним трудно, и поэтому надо его обрабатывать и как-то приспосабливать, чтобы жить с ним можно было. Да, я этим, то есть воспитанием его, займусь - но о каком уважении тогда будет речь?
Дрова я рублю, а не уважаю.
Имею ли я на это право? Имею, как любой родитель, у которого есть дети. Синтоновцы - это мои дети, потому что это люди мне не посторонние, люди душевно близкие, и потому, что они пришли ко мне для того, чтобы я с ними работал.
Значит, кого-то - и обтесывал.
Они знают, что я буду помогать им расти: буду давать им трудную работу, на которой они будут делать себя сильнее и искать пути человеческой жизни. Я даю им пищу для размышлений - много пищи, они получают в Клубе также и тепло, и праздник. Но если что - синтоновцы знают, что от ведущего они и в лоб получить могут.
И запросто. Более того - самые толковые этого ждут и этого просят: "Н.И., если можно, давайте на меня почаще обратную связь!" Что они имеют в виду - понятно?
Это - подарок, и те, кого я люблю больше, получают его от меня чаще. А то, что мой подарок немного в нетрадиционной, не мягкой упаковке - чем же это плохо, если это работает?
Уважаемые коллеги! Ваши верования, что "психолог - это обязательно гуманист!", ничуть не основательнее, чем любые другие детско-юношеские заморочки. Если же вы по-прежнему находитесь в протесте, я предлагаю вам расслабиться и послушать психотерапевтическую сказку, привлекательную хотя бы тем, что она другого автора.
Лирическое наступление, или О разнообразии методов психотерапевтического воздействия
У всякого урода своя метода.
Черт в исполнении Дмитрия Соколова
Не читали "Сказки и сказкотерапию" Дмитрия Соколова? Почитайте. Книжка небольшая, а достойная. Талантливая, как и ее автор. А чтобы побыстрее почитать захотелось, перескажу оттуда одну из сказочек. Слушайте:
Сказка об ангеле и черте
В те далекие времена, когда ангелы и черти служили в общем братстве, произошла такая история. Увидел Господь бедного горюющего юношу, который целыми днями лишь плакал и молился. Посмотрел он на него раз - плачет, взглянул второй - плачет, в третий раз - рыдает, сердечный. Нахмурился Господь и приказал двум небесным служителям спуститься и помочь бедняге. Отправились двое, один был ангелом, другой - чертом.
Спустились они на землю, да неудачно: до дома бедного юноши им оставалось не меньше мили. Пошли по дороге: ангел ступает важно, чтобы не запачкать белых одежд, а черт балуется. С чьего-то огорода стащил луковицу, где-то наломал тростника. Подошли они к дому, ангел и говорит: "Ты, черт, подожди меня здесь, не то еще напугаешь невинного".
Ну и ладно, черт согласился, сел на качели, качается, а ангел помедитировал и вошел в горницу. Встретил его юноша горючими слезами. "Что ты плачешь?" - спросил добрый ангел. "Как же мне не плакать, - ответил юноша, - когда на обед у меня ни мяса, ни супа, одна черствая горбушка". - "Это легко исправить", - сказал ангел. Хлопнул в ладоши, и на столе появились самые изысканные блюда.
Юноша стал плакать горше прежнего. "Ах, бедный я, бедный, - причитал он, - нет у меня ни брата, ни свата, чтобы со мной обед разделить!"
"И эта беда - не беда", - сказал ангел. Хлопнул он два раза в ладоши, появились на пороге люди. Они стали подходить к юноше, обнимать, целовать и за стол садиться. "Вот добрая твоя семья", - сказал ангел. Смотрит - а юноша рыдает, аж заходится: "Ах, когда бы я сам был достоин сих яств и людей! Поломанная моя жизнь!"
Ангел нахмурился. "Жизнь твоя - зреющий цветок, - сказал он. - И никто не ломал его, смотри!" - он трижды хлопнул, и юноша увидел, как его жизнь распускается цветком в саду Господнем.
"Может, и так, - молвил плачущий юноша, - но не дано тебе познать глубину моей печали. Иди, добрый человек, спасибо, что пытался помочь мне. Прощай и забери свои подарки". Сказав это, юноша сел у стола и зарыдал пуще прежнего.
Ангел, опечаленный, вышел на улицу, а черт там уже кур гоняет. "Пойдем, ничего не выйдет, - сказал ангел черту, - видно, есть границы и у добродетели". - "Э-э-э, нет, - крикнул ему черт, - чур теперь я попробую". Ангел попытался его остановить, да куда там! - черт уже забежал за дом и вскарабкался на подоконник.
Юноша по-прежнему плакал, склонившись над столом. "Слабо плачешь, - сказал, понаблюдав, черт. - Это не плач, а колыбельная, меня от нее в сон клонит. Сейчас тебе, пацан, подкрепление придет!" Вытащил из кармана луковицу, разрезал и сунул половинку парню под нос. Потом пошарил по полкам (заодно, кстати, краюху хлеба стянул), нашел уксус и прыснул его юноше в лицо.
"Добрый человек! - закричал юноша, отчаянно стирая брызнувшие слезы с лица. - Что вы делаете? Мне не нужны все эти ваши... подкрепления! Мне не нужна ваша помощь! Оставьте меня в покое!"
"В полном покое?" - уточнил черт.
"Да, в полном, в полном покое, чтобы мог я остаться один со своим горем!"
"С радостью, - сказал черт, - а ты говорил, помощь не нужна". С этими словами он хлопнул два раза в ладоши и оказался вдруг с юношей в чистом небе. Ни ярко там было, ни темно; не слышно там было ничего и не видно. "Вот теперь полный покой, - удовлетворенно сказал черт. - Сиди теперь, отдыхай. Плакать-то здесь привольней!"
Но юноша уже не плакал, он гневно смотрел на черта. "Кем бы ни был ты, таинственный пришелец, - воскликнул он, - знай, твоя помощь неуместна!"
"Да ты расслабься, - сказал черт, - и поплачь. Ты так это сладко делаешь. Даже, - тут он зевнул, - спать хочется. Вперед, малыш, пробуй силы на чистом воздухе". И показал, как он приготовился слушать.
"Злые люди, - сказал юноша, - что ж вы со мной делаете?" Его губы затряслись, а в глазах показались слезы: "Такие, как ты, и сломали цветок моей жизни!"
"А-а, цветок, - протянул черт. - А что, это идея". Откуда-то вдруг он выхватил цветок и стал рассматривать его. "Нет, знаешь, - сказал черт, - пока он не сломан. Но это можно поправить..." И стал шмякать этим цветком налево и направо, да так, что у юноши искры из глаз посыпались.
"Вот теперь это похоже, - приговаривал черт, - на истинные страдания. Значит, сломанный, говоришь, цветок? Скоро будет, погоди, парень..."
"Эй, - завопил бедняк, - что ты делаешь?! Перестань немедленно! Отдай! Отдай мне мой цветок!"
"У-тю-тю, вот уж нет! - засмеялся черт. - Лучше пойду, скормлю его корове!" И помчался по воздуху куда-то вдаль, а за ним бросился с горящими глазами юноша, и разорванная одежда развевалась на его тощей груди.