Похоже, эта история оставила глубокий след в душе бабушки, которая пережила отвержение со стороны семьи и односельчан из-за того, что мы сегодня назвали бы отсутствием контрацепции. Она воспитала дочь и сына, отца Варвары, в строгих моральных принципах, особый акцент делая на греховности добрачных отношений и невозможности иметь детей без регистрации брака. Бабушка и дедушка через несколько лет уехали из деревни в город, где их никто не знал. Тайна была надежно скрыта. Повторение Варварой судьбы бабушки – беременность и рождение внебрачного ребенка – привело к активизации семейных защитных механизмов. Девушка была выброшена из системы и получила клеймо.
Узнав всю правду, Варвара после окончания судебной тяжбы по поводу наследства поговорила с теткой. Она смогла сказать, что ее сын – такой же незаконнорожденный, как и сама тетя. Они по-прежнему не поддерживают отношений, но Варваре стало понятно, почему семья так расщепила мир на "праведников" и "грешников". В основе этого лежала тайна бабушки, о которой не знал никто из детей и ближайшего окружения.
Идеализация и обесценивание. Для маленького ребенка очень важно знать, что его родители – особенные. В восприятии малыша они мудрые, сильные, готовы помочь в любой ситуации и защитить его от всех жизненных невзгод и проблем. В течение жизни мы все сохраняем способность к идеализации – в любви, дружбе, профессиональных отношениях. Однако у некоторых людей потребность в идеализации настолько сильна и выполняет такую важную защитную функцию, что они утрачивают себя, сливаясь с идеализированным объектом. Им кажется, что кто-то лучше знает, что делать, как жить, во что верить. Часто сохранение семейной тайны отдельным человеком связано как раз со страхом столкновения с реальностью, с тем, что идеализируемый далеко не совершенен или обесцененный злодей не так ничтожен, как кажется.
Ангел и демон
Нателла, которой 28 лет и которая не замужем, бесконечно восхищается своей матерью. Отец всю жизнь пьет, мать без его помощи вырастила дочь и сына. Нателла в 18 лет уехала из дома. Она много лет упорно трудится и большую часть заработной платы отправляет домой. Нателла покупает маме одежду и обувь, иногда привозит ее в Минск – "отдохнуть от папы". Девушка постоянно рассказывает о тяжелом детстве, нищете, папиных запоях и мамином героизме.
В ходе терапии выяснилось, что мама иногда, "когда очень устанет", ведет себя неадекватно. Оказалось, Нателла много лет хранит тайну: мама тоже выпивает. Но ей важно "поддерживать фасад семьи", где есть обесцененный папа, неспособный прокормить даже себя, и святая мама, спасавшая детей пеной собственного благополучия. Ради того, чтобы жители ее маленького городка не узнали правду о пьющей маме, Нателла периодически лечит ее в различных реабилитационных центрах. Для девушки огромное значение имеет сохранение хорошего образа семьи в глазах окружающих – ведь у нее лучшая, почти идеальная мама…
Проекция – защитный механизм, благодаря которому чувства, переживания, действия индивида воспринимаются как имеющие отношение к внешнему миру. Она часто приводит к трагедиям во взаимодействии между людьми, потому что человек присваивает другому собственное мнение, убеждения, личностные качества и потребности. Хранитель тайны часто проецирует на кого-то свое нежелание раскрыть правду, страх или стыд огласки. Также зачастую другим приписывается знание секрета: "Они обо всем прекрасно осведомлены, но молчат".
В качестве примера приведу случай работы с молодым человеком, который я достаточно подробно описала после завершения терапии.
Самурай и Эдип. Семейная история
Началась эта история банально. Мне позвонил коллега и после дежурных расспросов о жизни попросил "посмотреть мальчика". Я сразу отказалась, потому что не работаю с детьми. Но коллега меня успокоил: "мальчику" за двадцать, и с ним все вроде бы в порядке, и к психологу он хотел попасть сам, но вот его отец очень озабочен одним деликатным вопросом… Коллега помялся и сказал, что папа очень волнуется, не гомосексуалист ли его сын.
Признаюсь, я не сразу дала ответ – прошло около двух месяцев, в течение которых я была в разъездах и не имела возможности принять нового клиента. Но коллега был настойчив, и я нашла окно в расписании. "Мальчик" позвонил, представился: "Антон", и мы договорились о встрече.
И вот после предварительных переговоров мы наконец встретились. Он позвонил в дверь, я открыла – и обомлела…
На пороге стоял кто-то из другой реальности. На улице было минус двадцать, а молодой человек был одет в черную кожаную куртку с рукавами до локтя, широкие темные штаны и тяжелые черные ботинки. Как лента патронов, его грудь накрест пересекали лямки от двух сумок. "Можно?" – спросил он, открыто улыбнувшись, и я, сдерживая эмоции, пропустила его в помещение. Он снял ботинки, и, когда я увидела его со спины, меня ждал еще один сюрприз – длинные волосы, собранные в прическу наподобие самурайской. Он выпрямился, и я снова окинула его взглядом. Высокий – выше 190 см, красивый, с очевидно крашенными в черный цвет волосами и бритым лбом, в странной одежде, он производил впечатление спокойного и рассудительного человека. И голос – низкий, густой – никак не вязался со словом "мальчик".
Мы прошли в кабинет и расположились в креслах. Я немного выждала. Антон спокойно смотрел на меня. Я еще раз представилась и спросила, был ли он когда-нибудь у психолога или психотерапевта. "Нет", – ответил юноша. Я кратко объяснила Антону, в чем заключается суть предстоящей нам работы, и предложила ему рассказать, что его привело ко мне.
– Я не могу себя найти, – просто ответил молодой человек.
Я попросила рассказать подробнее.
История была тривиальной. Школа, хорошая успеваемость в младших классах, утрата интереса к учебе в старших, поиск себя на протяжении последних пяти лет. Попытки поступить в вуз – дважды провалился, сейчас учится в не самом престижном институте по творческой специальности, но не уверен, что это – его. Он изложил факты и вопросительно посмотрел на меня.
– А почему ты решил сейчас обратиться к психологу? Что-то произошло?
– Все происходит уже несколько лет, – ответил Антон. – Я не понимаю, чего я хочу, туда ли я иду. И еще: у меня нет и не было девушки.
Я удивилась, хотя из разговора с коллегой могла сделать вывод, что в этой области отношений есть некоторые сложности. Красивый, с рельефными мышцами, с мошной энергетикой, несмотря на странный наряд, Антон выглядел очень привлекательно. Он совсем не производил впечатления человека, у которого есть проблемы в личной жизни. И я начала осторожный расспрос.
Антон охотно рассказывал о себе. Ему двадцать, отец и мать в браке, есть младшая сестра, которой пять лет. Учится платно, не работает. Деньги на терапию дает мать. Когда я углубилась в вопросы социального плана, меня приятно поразило то, как он говорил о себе и других людях. В том, как он анализировал действительность, в самой структуре речи, характере описания обычных вещей была глубина и какая-то не соответствующая возрасту мудрость. Он два раза поступал – на журналистику и режиссерский в Москве, но оба раза безуспешно. Нынешняя учеба на первом курсе кажется занудством и пустой тратой времени. Преподаватели не возбуждают интереса, лекции скучные, однокурсники живут своей жизнью…
– А чем живешь ты? – спросила я Антона.
– Я? – он немного подумал и ответил: – Я живу мечтами и надеждами.
Он рассказал, что много читает: "Путь воина" (бусидо – вот откуда необычный внешний вид), Ницше, Бегбедера и Маркса, Фрейда и Юнга, Кьеркегора и Пратчетта… "Он просто чудовищно много читает", – подумала я с некоторой завистью. Он каждый день два часа (!) занимается спортом. Он пишет короткие рассказы. Он играет на клавишных инструментах и сочиняет музыку…
Создавалось впечатление, что я вижу того самого пресловутого "всесторонне развитого гармоничного человека"… И этот человек был одиноким – у него, по его собственным словам, не было пути и девушки.
На второй сеанс он пришел в той же одежде. "Слава богу, на улице всего минус семь", – подумала я. Как и в первый раз, он не снял свою странную куртку – разулся и прошел в кабинет.
Антон был очень контактным, живым, охотно отвечал на все вопросы. Главной темой по-прежнему было отсутствие интереса к учебе. Он рассказал, что в течение недели дважды сходил в университет, где у него неизменно возникает чувство глубокой тоски.
– Почему ты учишься там, где тебе не нравится? – спросила я. И тут появился он.
– Потому что родитель так решил, – ответил Антон. В этот момент его лицо окаменело.
Он помолчал и добавил:
– У нас все решает родитель…
Признаюсь, мне показалось странным, что отца именуют родителем. Я спросила, почему Антон так его называет.
– Это аллюзия на Тараса Бульбу: я тебя породил, я тебя и убью…
И дальше беседа пошла только вокруг темы войны. Антон использовал много агрессивных, боевых метафор. Всю сессию мы проговорили о том, как много его желаний на корню были зарублены его собственным отцом, который, имея военное образование, занялся бизнесом, но жизнь своей семьи выстроил по образу и подобию армейской казармы. Антон, сколько себя помнил, жил по правилам. Он просыпался и ложился спать тогда, когда говорил папа. Он ездил в пионерские лагеря, которые ненавидел, потому что так решал отец. Он учился в математической гимназии, хотя по складу ума был гуманитарием, потому что так хотел родитель.
Обо всем этом он рассказывал спокойно, без эмоций, все с тем же застывшим выражением лица.
– Ты злишься на своего отца? – осторожно спросила я.
– Нет, – ответил Антон. И, помолчав, добавил: – Я его ненавижу.