С точки зрения Хорни, потребность в любви, точнее, потребность быть любимым – нормальное явление, поскольку каждый человек хочет быть любимым и наслаждаться, когда его любят. Другое дело, что у невротика потребность быть любимым чрезмерна. В отличие от нормальной потребности в любви здорового человека, невротическая потребность в любви является навязчивой и неразборчивой. Кроме того, одним из проявлений невротической потребности в любви оказывается переоценка любви как таковой. В частности, имеется такой тип невротических женщин, которые чувствуют себя неуверенными, подавленными, несчастными, если с ними нет такого человека, который любил бы их или заботился о них. У таких женщин желание выйти замуж принимает форму навязчивости.
В конечном счете различие между любовью и невротической потребностью в любви заключается, согласно Хорни, в том, что главным в любви является само чувство привязанности, в то время как у невротика первичной оказывается потребность в обретении уверенности и спокойствия, а вторичной – иллюзия любви. В последнем случае отношения между людьми осуществляются под маской любви, то есть при субъективном убеждении человека в своей преданности, хотя в действительности подобная любовь является всего лишь цеплянием за этих людей с целью удовлетворения собственных потребностей.
Размышляя о невротической потребности в любви, Хорни исходила из того, что данное явление имеет место почти в каждом неврозе и выражается в чрезмерной потребности человека в том, чтобы его любили, ценили, признавали, поддерживали, чтобы ему помогали и советовали, а также в чрезмерной чувствительности к фрустрации этих потребностей. К важным особенностям невротической потребности в любви она отнесла выраженную в крайней ревности ее ненасытность, желание обретения безусловной любви, требование быть любимым, ничего не давая в замен, а также крайнюю чувствительность к реальному или мнимому отвержению, чрезмерный страх отвержения.
Главное заключается в том, что, испытывая ненасытную потребность в любви, невротик оказывается, как считала Хорни, неспособным любить. Другое дело, что, как правило, он не отдает себе отчета в этом и полагает, что он умеет любить и глубоко любит. Фактически невротик держится за самообман, выполняющий важную функцию оправдания его собственных претензий на любовь.
Хорни разделяет сексуальность и любовь, предупреждая о том, чтобы не путали эти понятия, поскольку сексуальность может существовать без любви, а любовь – без сексуальных чувств. Речь идет, в частности, и о том, что некоторые пациенты не бояться секса, но бояться любви и испытывают чувство ужаса, когда приближаются к осознанию того, что им предлагает подлинная любовь. Они легко вступают в сексуальные отношения и даже достигают полноценного оргазма, но эмоционально остаются дистанцированными от партнера. По сути дела, такие люди подобным образом защищаются от своего чрезмерного страха перед зависимостью, а по большому счету – перед жизнью.
Если, по мнению Фрейда, любовь являлась в своей основе сексуальным желанием, сдержанным в отношении цели, а чрезмерная потребность в любви – либидозным феноменом, то в понимании Хорни невротическую потребность в любви следует рассматривать в качестве одного из способов защиты от базальной тревоги, проявляющейся в чувстве беспомощности человека во враждебном и подавляющем мире. В этом смысле невротическая потребность в любви с большой готовностью принимает сексуальные формы, причем с тем большей готовностью, чем более нарушены эмоциональные отношения с другими людьми. Дело в том, что сексуальные желания не обязательно выражают реальные сексуальные потребности, поскольку сексуальность может представлять собой форму контактов с другими людьми. Для некоторых сексуальные отношения не только означают облегчение специфического сексуального напряжения, но и являются единственным путем установления человеческих контактов.
Хорни обратила внимание на то обстоятельство, что невротическая потребность в любви часто проявляется в процессе терапии в форме сексуальных заигрываний с аналитиком. Своим поведения или посредством сновидений пациент дает понять, что влюблен в аналитика и стремится к того или иного рода сексуальным контактам. В этом случае значительная часть того, что психоаналитики называют позитивным переносом, интерпретируется ими как воспроизведение изначальных отношений с отцом или матерью, как повторение сексуальной фиксации на них, в то время как в действительности, считала Хорни, подобные проявления со стороны пациента являются его желанием найти успокоение и защиту от тревоги.
Обобщая свои взгляды на понимание природы невротической потребности в любви, Хорни выдвинула положение о порочном круге, образуемом различными внутренними компонентами этой потребности. Данный порочный круг включает в себя следующие звенья: базальная тревога – чрезмерная потребность в любви, включая требования исключительной и безоговорочной любви, – ощущение отверженности, если это требование не выполняется, – крайняя враждебная реакция на отвержение – потребность вытеснить враждебность вследствие страха потери любви – напряженное состояние неясного гнева – возрастание тревожности – возрастание потребности в успокоении.
Невротик не в состоянии уловить порочный круг, связанный с невротической потребностью в любви. Обнаружение его (с характерными для него звеньями) – одна из важных задач психоанализа.
К проблеме любви обратился и М. Балинт, который подверг критике представления Фрейда о первичном нарциссизме, считая их внутренне противоречивыми и непродуктивными. Исходя из этого, он выдвинул идеи о первичных отношениях с окружением и выступил с теорией первичной любви. Согласно данной теории, имеющие место в человеческой жизни садизм и ненависть представляют собой вторичные феномены, в то время как цель человеческих устремлений заключается в установлении (восстановлении) тотальной гармонии с окружением, то есть в обретении ничем не нарушаемой любви.
В работах "О генитальной любви" (1948), "О любви и ненависти" (1951), "Первичная любовь и психоаналитическая техника" (1952), "Базисный дефект. Терапевтические аспекты регрессии" (1968) Балинт изложил свои представления о любви. В частности, выделив три типа объектных отношений (наиболее примитивное гармоничное взаимное скрещение, окнофилическое цепляние за объекты и филаботическое предпочтение безобъектных пространств), он утверждал, что нарциссизм является вторичным по отношению к самому примитивному типу отношений, окончательная цель всех либидозных устремлений состоит в сохранении изначальной гармонии, следовательно, важно понять природу примитивных отношений.
При описании примитивных отношений Балинт вначале отталкивался от идеи Ш. Ференци о пассивной объектной любви, в основе которой лежало представление, согласно которому истинная цель эротической жизни заключается в том, чтобы быть любимым. Однако клинический опыт привел его к пониманию того, что важное значение для человека имеют не только периоды его пассивного ожидания любви со стороны окружающих, но и активные поиски контакта с людьми. Исходя из этого, Балинт отказался от термина "пассивная объектная любовь" и сосредоточил свое внимание на рассмотрении существа примитивной, первичной объектной любви. Однако и использование понятия "первичная объектная любовь" представилось ему неадекватным, в результате чего при работе с пациентами он пришел к обнаружению еще одной фазы, которая предшествует появлению первичных объектов. Так у Балинта возникло представление о существовании фазы недифференцированного окружения или фазы первичной субстанции, названной им фазой "гармоничного скрещивания".
Согласно этому представлению, гармоничное скрещивание наблюдается в жизни человеческого эмбриона, характеризующейся отсутствием четких границ между ним и его окружением. Пронизывая друг друга, эмбрион и его окружение находятся в таком положении, когда плод и окружение-мать представляют собой единое целое, состоящее из самого плода, околоплодных вод и плаценты. Индивид рождается в состоянии сильной биологической и либидинозной привязанности к окружению. Рождение нарушает состояние безмятежной гармонии, предшествующее равновесие. Оно дает толчок к разделению между индивидом и окружением, возникновению новых форм адаптации и либидозному проявлению нарциссизма как вторичного образования по сравнению с гармоничным скрещиванием в утробе матери. Происходит формирование окнофилической и филобатической структуры мира. В первом случае появляющиеся во внутреннем пространстве индивида объекты (прежде всего мать) воспринимаются как безопасные и комфортные, в то время как пространство между ними оказывается источником угрозы и страха. Во втором случае пространство без объектов воспринимается как безопасное, а объекты – как представляющие угрозу.
Таким образом, с точки зрения Балинта, можно говорит о безусловной зависимости индивида от первичной любви и только затем о появлении в его жизни вторичного нарциссизма и ненависти. В конечном счете это означает присущее всем людям стремление к восстановлению гармонического единства между индивидом и объектом его любви как наиболее важной части окружения.