Сейчас он лежал на спальных мешках с блаженной улыбкой от вколотого промедола и тоже ждал вертолета. Оба раненых были пулеметчиками, и, наверное, тяжесть пулемета и патронов делала их неуклюжими и заметными на поле боя. Я шел к своим, чавкая по каше из подтаявшего снега и грязи, и подбирал новую кандидатуру для замены выбывшего пулеметчика в своей разведгруппе.
Проходя мимо оборудованной для пулемета ПКМ позиции на моем левом фланге, я почему-то замедлил шаг, и какое-то смутное и тревожное чувство охватило меня.
Эту огневую точку должен был занимать мой штатный пулеметчик, но утром он был ранен, и теперь нужно было искать ему замену. Я мысленно перебирал в уме весь личный состав моей группы, но никто не умел обращаться с пулеметом так, как это необходимо в бою. Поэтому единственной достойной кандидатурой на замещение вакантной должности пулеметчика была… Я отогнал от себя тревогу и печаль и зашагал дальше. После всего пережитого сегодня как-то не хотелось думать о завтрашнем дне.
Ярко светило солнце, настроение было отличное, потери минимальные – красота. Я даже не подозревал о тех событиях, что произойдут через двое с половиной суток, по сравнению с которыми сегодняшний штурм покажется детской прогулкой.
Но всего этого знать мне было не дано, и потому я с легким сердцем сбежал по склону к костру первой группы, где меня уже ждал крепкий чай с черными сухарями.
Глава 1. ПЕРЕНАЦЕЛИВАНИЕ
Вот уже минут с пять-десять я пытался сосредоточиться и основательно поработать над топографической картой, но мне мешало это сделать какое-то странное чувство.
Прослужив почти девять лет в разведчастях специального назначения, я успел приобрести и выработать несколько дополнительных чувств. Первым появилось «чувство задницы». Тогда я служил просто солдатом, и появившееся дополнительное чувство помогало мне предугадать надвигающуюся опасность в виде командира группы или дембеля-замкомгруппы. Правда, иногда оно выкидывало какую-нибудь злую шутку, но в основном служило мне верой и правдой. Позднее, с каждым годом службы в разведке, дополнительные чувства только развивались и улучшались. Теперь, уже будучи сам командиром группы спецназа, я мог почти безошибочно определить, что меня тревожит.
Сейчас меня беспокоило чувство постороннего взгляда. Я уже определил, что мне в затылок смотрят три пары глаз. Я знал даже, кто именно смотрит на мой коротко стриженный затылок. Нужно было принимать меры, а то я бы не смог нормально поработать. Я резко встал из-за стола и подошел к противоположной стенке. Там на деревянной полке стояла в рамке цветная фотография, на которой застыли две взрослые девушки и девочка-подросток. Меня привлекала стоявшая слева стройная длинноногая красавица. Это была моя девушка, и я не удержался еще минуты три полюбоваться ею. Перед тем как сесть за карту, я и так уже полчаса разглядывал эту фотографию. Вспомнился десятидневный отпуск, полученный на Новый год.
Я прилетел 25 декабря уже вечером, и поэтому через два часа я пришел к «Юбилейному» вообще без цветов, которые уже нигде нельзя было достать. Зато в остальные дни я спешил на встречу с обязательным букетом алых роз, которые затем постепенно заполняли как ее квартиру, так и мой скромный домик. Ярко-красные бутоны возвышались на тумбочке над моим изголовьем, цветы были также на кухне и даже в ванной комнате. Это розовое изобилие хоть и было немного накладным, зато служило вполне естественным и прекрасным фоном, на котором еще прелестнее и изумительнее расцветала моя Елена.