Сопоставление начального летописного свода, составленного Нестором ("Повесть временных лет"), с трагедокомедией "Владимир" убедительно показывает, что Феофан Прокопович при создании пьесы опирался прежде всего на летопись. Характер использования исторического материала в трагедокомедии довольно многообразен. Во-первых, автор художественного произведения нашёл в летописи ту драматическую ситуацию, которая вполне отвечала его идейному замыслу. Во-вторых, в каждом действии имеются явления, узловые моменты, организующим центром которых стала та или иная ситуация из летописи. В-третьих, часто композиция летописного рассказа, его форма подсказывали драматургу способ организации явления, действия; многие места в пьесе почти аналогичны летописным, т. е. летопись становилась формообразующей основой трагедокомедии. Безусловно, необходимо учитывать, что по широте охвата действительности пьеса значительно уступает летописи, ибо драматург отбирает только то, что имеет самое непосредственное отношение к действию пьесы, её конфликту. И, наконец, главное: авторитет первоисточника – "Повести временных лет", – давшего толчок художественной мысли Феофана Прокоповича, был для него очень велик не только с чисто фактической, но и с эстетической, художественной стороны. Можно говорить об определённом эффекте эстетического воздействия летописного произведения на художественную природу искусства, в данном случае – драматургического. "Повесть временных лет" стала и исторической, и художественной основой трагедокомедии "Владимир". Летопись отвечала двум главным задачам драматурга – познавательной (информативной) и эстетической. Весьма существенным было стремление драматурга вызвать у зрителей и читателей ассоциации со злободневными современными событиями. Феофан, отобрав нужный ему материал, "пропустив через себя" эпоху, воплотил задуманное в ярких художественных образах. Несмотря на огромную историческую дистанцию (конец Х в. – начало XVIII в.), Прокоповичу удалось создать в высшей степени актуальное произведение.
"Слово в день святаго равноапостольнаго князя Владимира" написано позже трагедокомедии и не могло стать её источником. Напротив, работа над пьесой и сама она стали отправным пунктом для создания проповеди.
* * *
Феофан Прокопович, говоря о предмете поэзии, определяет его как "изображение людских действий посредством стихотворной речи" (347). Это положение автор "Владимира" конкретизирует при обращении к драматургии, считая, что в трагедокомедии – смешанном роде – "остроумное и смешное смешивалось с серьёзным и грустным и ничтожные действующие лица – с выдающимися"; изложение же ведётся "посредством действия" и "в речах действующих лиц" (422). Таким образом, теоретик выделил основу и специфику жанра.
Система образов трагедокомедии в соответствии с замыслом драматурга и его теоретическими взглядами построена так, что все персонажи довольно строго относятся к двум противоборствующим лагерям: сторонники преобразований – сам Владимир, его сыновья Борис и Глеб, Философ, вождь Мечислав, воин Храбрий; противники преобразований – Ярополк, жрецы и помогающие им бесы (аллегорические образы). Из такой системы образов вовсе не следует, что Феофану Прокоповичу свойственно прямолинейное разделение образов на добрых и злых, положительных и отрицательных.
Главный герой пьесы – киевский князь Владимир: подлинное лицо введено в вымышленный контекст, "структура образа заведомо двойная", так как читатель (зритель) знает о таких лицах независимо от художника, ибо имеет уже определённое представление о таком герое. На протяжении веков "все помнили Владимира таким, как он изображён в житии, то есть подвижником этой веры, создателем христианства" на Руси. При этом важно, что официальные круги общества и церковь стремились закрепить память о Владимире исключительно как о святом.
У народа же этот образ ассоциировался с образом щедрого, "ласкового" князя; фольклор прославляет его пиры, походы, но практически не упоминает о нём как о первокрестителе Руси.
Феофан Прокопович, несомненно, хорошо представлял и первое, и второе мнение о Владимире, но не пошёл ни за одним из них. Его более привлекал (и это закономерно для Прокоповича) Владимир как преобразователь, реформатор, крупный политический деятель, победивший неверие тьмы во имя торжества великого света. Летописец в "Повести временных лет" довольно правдиво, почти не идеализируя, изображает Владимира. Он резко критикует князя за убийство брата Ярополка, за свойственные Владимиру лживость и коварство. Особенно непримирим автор начального летописного свода к язычнику-прелюбодею; не очень одобрительно рисует летописец крутые меры князя во время принятия народом христианства. Вместе с тем летопись высоко оценивает просветительскую миссию Владимира, его силу воли, храбрость и ум. Как и в летописи, в трагедокомедии Прокоповича образ Владимира противоречив и неоднозначен. Одержанная победа далась Владимиру нелегко: мучения и сомнения не раз посещали его душу. И всё же жажда нового, лучшего, понимание необходимости перемен заставляют Владимира принять новое самому и помочь, а чаще заставить других, непонимающих или сомневающихся, сопротивляющихся, принять преобразования.
Из монолога тени Ярополка следует, что Владимир – братоубийца, отнявший киевский престол у Ярополка. Драматург в этом первом упоминании о герое пьесы интересно обыгрывает слова "брат" и "Владимир", выдвигая им антитезы. "Не Владимир мой брат ест, но враг мой, безбожний братоубийца!" (152). Брат – враг – важное противопоставление для дальнейшего понимания первого действия трагедокомедии.
Вторая антитеза основана на анализе этимологии имени "Владимир". "Кая лесть! Многаджи красно имя будет, но своей вещи несогласно, – говорит Ярополк. – Владимир – владение мира знаменует, а брат мой с родственною кровию воюет" (152–153). Мир, в понимании Ярополка, – это покой, тишина, а брат нарушил благоденствие не только семьи, но и государства, оттого слово "брат" далее в пьесе вторично обрастает эпитетами, но куда более экспрессивными, нежели первичное "ложний": "брат мой… враг мой, супостат лютий, жрец моея кровы" (153). Владимир в передаче Ярополка рисуется, несмотря на явно отрицательное отношение к нему последнего, как образ могущественного правителя, владеющего "цветущей областью", имеющего несметные сокровища, заставляющего трепетать подчинённых и врагов. "Мнозы от иноземных приходят со дари, господем зовут…" (154).
Примечательно, что нигде драматург не отвергает и не подвергает сомнению то, что уже было сказано о какой-либо черте или грани характера героя. Это делает характер Владимира, с одной стороны, сложным и противоречивым, а с другой – ёмким. Так, в трагедокомедии нет опровержения факта братоубийства или женолюбия Владимира, хотя эти сведения рисуют его не с лучшей стороны.
Не отступая от созданного в монологе Ярополка контура образа Владимира, Феофан Прокопович продолжает его разработку в диалоге Жеривола и Ярополка. Жеривол обличает князя как лицемерного верующего, утратившего щедрость к языческим богам; причем Жеривола волнует в значительно большей степени меркантильная сторона религиозности князя, а не сила его религиозного чувства.
Наиболее выразительным моментом первого действия является рассказ Ярополка о том, "яко брат брата умертви безчинно": Владимир расправился с братом, хитростью заманив его в западню. За этим стоят политическая изворотливость и ловкость Владимира, способность пренебречь родственными чувствами во имя достижения победы в междоусобной борьбе. Да и Ярополка оскорбила не сама борьба и смерть, а то обстоятельство, что он был побеждён не на поле брани, не в открытом, честном бою, а "безмужним" способом. По своему экспрессивному накалу монолог тени Ярополка представляет собой вершину первого действия. Образ Ярополка, дающего первичную характеристику Владимиру, важен для более глубокого постижения главного героя. Выполнив свою функцию, Ярополк более не появляется в произведении.