В оригинале: hovno (Člověk by chtěl být gigantem – a je hovno, kamaráde). В ПГБ 1929 "а на самом деле он г..но-с". Но любопытно не это, а то, что и у дерьма, и у говна-с выпущено слово, которое ПГБ в ситуации, пахнувшей пролетарским интернациональным, охотно переводил как "товарищ", kamaráde. См. комм., ч. 2, гл. 1, с. 268.
С. 328
Свою исповедь вольноопределяющийся закончил торжественно:
- И Карфаген пал, от Ниневии остались одни развалины, дорогой друг
И даже эту свою любовь к параллелям в древней истории и мифологии дарит Гашек своему альтер-эго, вольноопределяющемуся Мареку.
Начхать мне на них!
В оригинале: Našem jim! В ПГБ 1929: "Наср.ть мне на них".
Если хотите вкусно поесть, рекомендую пойти в "Мещанскую беседу".
"Měšťanská beseda". Йомар Хонси (JH 2010), полагает, что речь может идти об одном из старейших и доныне существующем будейовицком ресторане Beseda (Na Sadech, 2036/18). Один из биографов, перечисляя список господ и кофеен, которые навещал Гашек в свой будейовицкий период, упоминает "Чешскую беседу" ("Česká Beseda") – единственный ресторан, куда простых солдат, в том числе и Гашека, не пускали. Упоминается и далее в главе, см. с. 300. Вполне возможно, что это еще одно название все той же "Беседы", заведения настолько фешенебельного и солидного, что именно в нем обедал во время своего визита в Будейовици в 1924 году первый президент Чехословакии Масарик (Т. G. Masaryk).
Кроме того, со скуки, рекомендую вам заняться сочинением стихов. Я уже создал здесь целую эпопею
Гашек был большим любителем писать стишки на случай. Так, он оставил на память хозяевам своей любимой будейовицкой пивной "У Мичанов" (U Míčanů) стихотворение, посвященное сестре хозяйки, юной Ружене. Рукопись сохранилась и начинается так.
Psát památnik, to zvyk je starý.
А papír snese sebehorší rým.
Psát о touhách а nadějích а lásce
Nebývá, veřte, zvykem mýmПисать стихи на память – привычка древняя,
Любое рифмоплетство бумага стерпит, ей же ей.
Но вот писать о нежности, любви и ласке.
Поверьте, не было привычкою моей.
И затянет, полон жару,
В честь австрийского двора:
"Мы врагу готовим кару.
Императору ура!"
Последние две строчки в кавычках – слово в слово строки австрийского гимна "Zachovej nám Hospodine".
Říš rakouská nezahyne,
sláva vlasti, císaři!
При переводе Я. Гурьян это обстоятельство проигнорировал. В результате, помимо всего прочего, пропала очень смешная отсылка к будущему польскому гимну, а во времена Гашека – героико-патриотической песни поляков "Jeszcze Polska nie zginęla" – "Еще Польша не погибла" (см. комм., ч. 1, гл. 2, с. 39) в предпоследней строчке: "Říš rakouská nezahyne" ("Двор австрийский не погибнет").
С. 330
- Видите, товарищ, - продолжал толстяк вольноопределяющийся, - а вы говорите, что в народе уже нет прежнего уважения к нашей обожаемой монархии.
В оригинале нет упрека Швейку, никак не оправданного течением беседы. Собственная фраза Гашека такова:
"Vidíte, kamaráde", pokračoval tlustý jednoroční dobrovolník, "pak ať někdo řekne…"
Видите, товарищ, - продолжал толстяк вольноопределяющийся, - пусть после этого хоть кто-нибудь скажет…
и сочиняет оды единой и неделимой родине
В оригинале "единая и неделимая родина" – své širší vlasti, буквально – великая родина. Бржетислав Гула (BH 2012) обращает внимание на то, что выражение "великая родина" было официальным и шаблонным, особенно часто употребляемым учителями на уроках в школах, для определения всей империи Габсбургов, в противоположность "малой родине" – užší vlastí. Чешского королевства для чеха из Кладно или Моравского маркграфства для чеха родом из Брно.
Нечего сказать, хорош у нас слуга!
Слуга и прислуга – несколько разные и по звучанию, и смыслу понятия. У Гашека же именно прислуга – čeledín/čeládka (Máš to pěknou čeládku ve svých službách). "Хорошо же тут прислуга исполняет свои обязанности".
Я пришел на призыв в высоких сапогах и с цилиндром на голове, а из-за того, что портной не успел мне сшить военной формы, я и на учебный плац явился в таком же виде. Встал на левый фланг и маршировал вместе со всеми. Полковник Шредер подъехал на лошади ко мне, чуть меня не сшиб.
По описаниям биографов именно так и выглядел сам Гашек при первом построении после своего прибытия в полк. В цилиндре того типа, что носили пражские ваньки на фиакрах, зимнем пальто и полусапожках. Портной здесь имеется в виду армейский, а не частный. Собственно, именно недостаток униформы в будейовицком цейхгаузе и сделал будущего автора "Швейка" таким заметным на плацу. Однако в реальности гнев командира полка вызвал не наряд Гашека, поскольку причины и неизбежность такой вольности были командиру известны, а прическа романиста. Командир приказал ему немедленно привести волосы в порядок. Когда же Гашек ответил: "По получении первого денежного довольствия", последовал вопрос: "А кем вы были на гражданке?" На что, согласно бытующей легенде, был дан честный и прямой ответ: "Ein Humorist".
Что касается романного командира 91-го полка, то есть все основания считать (JH 2010), что его прообразом послужил малоприятный господин – полковник Карл Шлагер (Oberst Karl Schlager). Под своим собственным именем он фигурирует в повести и именно как Шлагер, упоминается среди персон, изображенных романистом в точности, как и были на самом деле, в письме реального юнкера Биглера в редакцию издательства Диц (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 491).
С. 331
- Что вы тут делаете, эй вы, шляпа, /(нем.)/ – заорал он на меня так, что, должно быть, на Шумаве было слышно.
В оригинале фраза построена несколько иначе и начинается с ругательства, которое в песнях наших бардов считается морским.
,Donnerwetter,’ zařval, až to bylo slyšet jistě na Šumavě, was machen Sie hier. Sie Zivilist?’
- Donnerwetter /Разрази вас гром (нем.)/ – заорал он на меня так, что, должно быть, на Шумаве было слышно – и т. д.
Sie Zivilist – определенно "не шляпа", а "эй, вы, гражданский".
Шумава (Šumava) – самый юго-западный район Чехии, узкая полоска гор, озер и рек на границе с современными Австрией и Баварией. Название, как и недавно упоминавшегося Blata (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 298), связано с характером местности и по мнению чешских специалистов происходит от праславянского слова suma – густой лес. От Ческих Будейовиц до восточной границы региона километров семьдесят по прямой.
и грозил, что спорет мне нашивки.
Нашивки вольноопределяющегося. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 325. Очевидно, что на гражданском пальто Марека их еще не было. То есть выражение фигуральное.
Через пять минут вышел приказ произвести Вольтата в младшие офицеры!
Очередной пример непоследовательности при переводе (см. комм, к слову "профос" выше, ч. 2, гл. 2, с. 325). В оригинале у Гашека не младший офицер, а юнкер – kadet (jednoroční dobrovolník Wohltat je povýšen na kadeta) произведен в юнкера. Ранее так ПГБ слово kadet и переводил, например, в ч. 1, гл. 10, с. 149 – pamatujete se na toho zrzavého kadeta od trénu? Помните того рыжего юнкера из интендантства? Ну а в дополнение к терминологической непоследовательности здесь и вовсе ошибка. Юнкер – еще не офицер, а кандидат в эти самые младшие офицеры.
Заметьте, как красиво звучит "вы – скотина", вместо грубого "ты – скотина"
Обращаться к подчиненным на вы – требование австрийского полевого устава, правда исполнявшееся далеко не всегда и не всеми офицерами.
а после смерти вас украсят Signum laudis или большой серебряной медалью.
Signum laudis (знак отличия) – медаль офицерская. А вот большая серебряная более демократичная – могла вручаться и солдатам. Очевидно, полковник Шредер видит героическую будущность Марека, не взирая ни на какое возможное его звание и положение. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 195.
Бросающееся в глаза отличие Signum от медалей за храбрость – на аверсе первой Франц Иосиф уже облысевший старик, а на всех больших и малых как золотых, так и серебряных, император молодой и волосатый.
С. 332
Три тонны удобренья для вражеских полей;
Сорок человечков иль восемь лошадей.
В оригинале стишок двуязычный:
Lidskými hnáty zúrodníme lán
Acht Pferde oder
achtundvierzig MannЖивое удобрение везем
для вражьих стран
Acht Pferde oder
achtundvierzig Mann