Изначально было выявлено, что вопрос о статусе картины мира связан с проблемой взаимодействия языка, мышления и действительности. Так, В. фон Гумбольдт рассматривал язык как способ видения мира, аналогичные трактовки присутствуют в гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира – Б. Уорфа, исследованиях американских этнолингвистов. Показательна в этом отношении и неогумбольдтианская концепция языка как промежуточного мира.
В XX в. вопрос о роли языка в формировании картины мира оказался в центре внимания исследователей. Возникают две точки зрения по вопросу о способности языка отражать окружающую действительность. Согласно первой, язык отражает мир. Подобный взгляд присутствует, например, в работе Г.Г. Почепцова, утверждающего, что "с помощью языка мы отражаем мир. Именно отражаем, а не описываем или, точнее, не только описываем, поскольку описание – это лишь одна из форм языкового отражения мира. Вопросы, побуждения – это такие же формы отражения, или представления, мира, как и все остальные речевые акты" (Почепцов 1990: 110).
Иной взгляд на данную проблему содержится в коллективной монографии "Роль человеческого фактора в языке.
Язык и картина мира" (1988). В предисловии Б.А. Серебренников подчеркивает, что "утверждение многих лингвистов и философов, будто бы язык отражает действительность, основано на недоразумении. Звуковой комплекс, образующий слово, ни к какому отражению сам не способен. Фактически результатом отражения являются концепты или понятия. Язык связан с действительностью через знаковую соотнесенность. Язык не отражает действительность, а отображает ее знаковым способом" (Серебренников 1988: 6). Таким образом, язык, в понимании большинства исследователей, представляет собой инструмент, с помощью которого происходит концептуализация мира человеком.
Поскольку концептуализация мира осуществляется через язык, возникает вопрос о соотношении мира, его образа, существующего в сознании, и образа, закрепленного в языке. Постановка подобной проблемы способствовала выделению двух форм картины мира – концептуальной (в иной терминологии – когнитивной) и языковой. Г.А. Брутян в своей статье 1973 г. одним из первых четко разграничивает эти две картины мира. Выделение языковой и концептуальной картин мира позволяет, по мнению Г.А. Брутяна, раскрыть взаимоотношение языка и мышления в процессе познания, показать роль языка в формировании картины мира в сознании людей, избежать схематичности при воссоздании действительной картины мира и более полно представить проекцию окружающей действительности в нашем сознании (Брутян 1973: 108).
Г.А. Брутян определил концептуальную картину мира как "не только знание, которое выступает как результат мыслительного отражения действительности, но и итог чувственного познания, в снятом виде содержащийся в логическом познании" (Брутян 1973: 108). Соответственно, языковая картина мира понимается исследователем как "вся информация о внешнем и внутреннем мире, закрепленная средствами живых, разговорных языков" (Брутян 1973: 108). Практически сразу же за разведением этих двух понятий в лингвистических исследованиях возникает вопрос о соотношении концептуальной и языковой картин мира, формируется три подхода к названной проблеме.
Согласно первому, идущему от Г.А. Брутяна, считается, что языковая картина мира шире концептуальной. Исследователь развивает мысль о том, что концептуальная картина мира совпадает "с сердцевиной, основной частью" языковой картины мира, т. е. "основное содержание языковой модели мира покрывает все содержание концептуальной модели мира". За пределами концептуальной картины мира, по мнению ученого, остаются периферийные участки, которые выступают как носители дополнительной информации о мире. При этом информация, входящая как в концептуальную, так и в языковую картину мира, является инвариантной, независимо от того, на каком языке она выражается, а информация, содержащаяся в периферийных участках языковой картины мира, т. е. в тех участках, которые остаются за пределами концептуальной картины, варьируется от языка к языку (Брутян 1973: 109–110).
Второй подход исходит из совпадения, идентичности языковой и концептуальной картин мира. Элементы этого подхода присутствуют в работе Г.В. Колшанского, в частности, в его высказывании о том, что "в гносеологическом плане действительно не отношение "язык-мышление", а "языкомышление – мир"" и "правильно поэтому говорить не о языковой картине мира, а о языково-мыслительной картине мира" (Колшанский 1990: 37). Хотя далее автор признает, что "языковая картина мира есть вторичное существование объективной картины мира" (Колшанский 1990: 40), и такая вторичность означает не что иное, как принципиальную зависимость языка от мышления.
И, наконец, согласно третьему подходу, концептуальная картина мира признается более масштабной по сравнению с языковой. Эта точка зрения присутствует в работах большинства лингвистов (Почепцов 1990, Попова, Стернин 2002, Серебренников 1988, Телия 1988). Так, Г.Г. Почепцов утверждает, что языковое представление мира "информационно неполно и / или неточно", и причину этого он видит в том, что "отражению подвергается не мир в целом, а лишь его пики, т. е. его составляющие, которые представляются говорящему наиболее важными, наиболее релевантными, наиболее полно характеризующими мир" (Почепцов 1990: 111–112).
В.Н. Телия указывает, что "то, что называют языковой картиной мира, это информация, рассеянная по всему концептуальному каркасу и связанная с формированием самих понятий при помощи манипулирования в этом процессе языковыми значениями и их ассоциативными полями, что обогащает языковыми формами и содержанием концептуальную систему, которой пользуются как знанием о мире носители языка. Языковая картина мира не имеет четких границ, поэтому ее место относительно концептуальной картины мира не может быть определено как периферия" (Телия 1988: 177–180). Обобщение этого подхода содержится в работе З.Д. Поповой и И.А. Стернина, отмечающих, что в языке "присутствует далеко не все содержание концептосферы, далеко не все концепты имеют языковое выражение и становятся предметом коммуникации" (Попова, Стернин 2003: 6).
В настоящий момент практически общепринятым является положение о несовпадении концептуальной и языковой картин мира, при этом подчеркивается глобальность, объемность концептуальной картины мира по сравнению с языковой. Языковой мир рассматривается как репрезентант концептуального мира, который, в свою очередь, репрезентирует реальный объективный мир, а репрезентирующая система всегда беднее репрезентируемой, как метаязык беднее естественного языка.
Различия концептуальной и языковой картин мира можно проследить по следующим параметрам:
1. Отношение к действительности: концептуальная картина мира является более близким образом действительности, нежели языковая (как это было рассмотрено выше).
2. Характер восприятия действительности: непосредственное восприятие при формировании концептуальной картины мира и опосредованное языковыми знаками – при формировании языковой.
3. Участие в формировании каждой из картин определенных типов мышления: в отличие от языковой, в создании концептуальной картины мира принимают разные типы мышления, в том числе и невербальные (Постовалова 1988: 33, Серебренников 1988: 6).
4. Основные единицы (структурные составляющие). Уже в работе Г.А. Брутяна акцентируется, что каждая из картин мира обладает своими структурными элементами, в частности, "сердцевиной КММ является информация, данная в понятиях, главное же в ЯММ – это знание, закрепленное в словах и словосочетаниях конкретных разговорных языков" (Брутян 1973: 108).
Данный тезис получает развитие в работах других исследователей. Так, Е.С. Кубрякова указывает, что "содержательным компонентом языковой модели мира… является семантическое поле, а единицами концептуальной модели мира… – константы сознания. КММ содержит информацию, представленную в понятиях, а в основе ЯММ лежат значения, закрепленные в семантических категориях, семантических полях, составленные из слов и словосочетаний, по-разному структурированные в границах этого поля разных языков. ЯММ должна быть организована по законам языка, КММ – по законам физики" (Кубрякова 1988: 142).
Аналогичная позиция представлена и в работе З.Д. Поповой и И.А. Стернина, утверждающих, что концептуальная картина мира "существует в виде концептов, образующих концептосферу народа, языковая картина мира – в виде значений языковых знаков, образующих совокупное "семантическое пространство языка"" (Попова, Стернин 2003: 6).
5. Степень подвижности, изменчивости: концептуальная картина мира регулярно обновляется, "перерисовывается", тогда как языковая картина мира отличается большей стабильностью, она достаточно медленно реагирует на изменения, происходящие в осознании мира человеком. Н.С. Новикова и Н.В. Черемисина рассматривают языковую картину мира как наиболее долговечную, устойчивую и во многом стандартную, так как воспроизводятся именно стандартные единицы языка, ставшие узуальными (Новикова, Черемисина 2000: 45).
По наблюдениям В.Б. Касевича (Касевич 1996), картина мира, закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказываться реликтовой, лишь традиционно воспроизводящей былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария. Возникают расхождения между архаической и семантической системой языка и той актуальной моделью мира, которая действительна для языкового коллектива в данный момент.