Идея о том, что логика говорит нечто важное о мире, отмечая многочисленные предложения, не являющиеся тавтологиями, имеет еще одно примечательное следствие. Я имею в виду то, что логика предопределяет две существенные вещи относительно мира: первое - то, что он должен быть; второе - то, что он должен быть представлен. Действительно, если мы, например, имеем тавтологию, которая очерчивает форму логического вывода, то должен быть некто, кто находит такую операцию правилосообразной, поскольку природа как таковая здесь абсолютно индифферентна. Она не имеет никакого отношения к тому, что суждение "все лебеди белы" влечет суждение "существуют белые лебеди"; хотя она имеет отношение к ложности первого. Таким образом, логика учреждает особый "наблюдательный пункт", в котором находится некто, известный в философии под псевдонимом "субъект".
А кто влечет за собой глубокое обсуждение вопросов, связанных с непсихологическим "Я", жизнью и смертью, ценностью и смыслом мира и т.д.? Я бы хотел лишь отметить размышления Витгенштейна о проблеме смерти. Он говорит:
Как и при смерти мир не изменяется, но прекращается.
Смерть не есть событие жизни.
Смерть не переживается.
И ниже:
Наша жизнь бесконечна так же, как безгранично наше поле зрения (ibidem).
Витгенштейн одновременно дает позитивное решение проблемы бессмертия и отделяет свой взгляд от расхожих мифов. Посмертные путешествия души не могут быть описаны в терминах, при помощи которых мы описываем события в мире. Все, что может иметь место в моем мире, имеет его при условии моего существования. А смерть в собственном смысле слова оказывается тем "абсолютным нулем", который, прибавляясь к любому числу, ничего в нем не изменяет. В этом отношении моя смерть всегда со мной; она - мистический фон моей души, но не предмет моего опыта.
Таким образом, мы можем сказать, что логика отмечает последнюю границу осмысленности в языке, за которой имеются по крайней мере два обстоятельства, наполненных великой значимостью для человеческих существ: я имею в виду существование мира и собственное существование.
2
Если в "Трактате" раннего Витгенштейна проблема мистического обозначена в ее собственных терминах (включая и вывод о том, что для нее не существует "собственных терминов"), то его поздние работы не дают ясного свидетельства в пользу уместности этой проблемы. Но, мне кажется, мы можем сделать эту работу за Витгенштейна. Необходимо только осознать, что его поздний способ философствования превращает онтологическую проблему мистического в эпистемологическую проблему мистического опыта. Важностью этой проблемы мы обязаны не только традиции эзотерического знания, которая имеет место даже в истории христианства, но также и философскому оптимизму тех, чье недовольство парадигмой эмпирического знания ведет их к изобретению такого опыта, который схватил бы мир в подлиннике. И этот опыт полагается непохожим на тот, на котором основан всякий разумный дискурс.
В "Философских исследованиях" Витгенштейн предлагает понятие "частного языка", слова которого относились бы только к чьим-то частным ощущениям, так чтобы их больше никто не понимал. Он утверждает, что такой язык не мог бы служить как язык, если последний понимается как деятельность, осуществляемая в соответствии с определенными правилами; поскольку "подчинение правилу" не есть что-то такое, что было бы возможным только для одного человека и только один раз в жизни . Отсюда следует, что, на какой бы сокровенный опыт мы ни рассчитывали в философии, в нашем распоряжении нет средств, чтобы понять его; поскольку понять опыт значит понять язык, на котором он (может быть) выражен, а для такого опыта не существует возможного языка. Следовательно, нет разницы между тем, кто понимает, и тем, кому кажется, что он понимает такой опыт; и тогда "что бы мне ни показалось правильным, является таковым" . В этих обстоятельствах трудно говорить даже об опыте "чего-то", поскольку это "что-то" есть, как говорит Витгенштейн, грамматический "пост" для эмпирического значения.
Все это означает, что, какими частными ощущениями мы бы ни обладали, мистическими или нет, они не имеют места в деятельности по конструированию языковых значений, поскольку сердцевиной такой деятельности является не превращение ощущений во внешние звуки, но следование социальным обычаям.
Еще одной существенной особенностью МО является то, что здесь якобы возможно заключать от ощущения к несомненной реальности соответствующей сущности. Но в работе "О достоверности" Витгенштейн утверждает, что именно система несомненно истинных осмысленных предложений делает процедуру сомнения вообще возможной. Эти истины могут выглядеть как эмпирические суждения, и этот факт, возможно, ввел в заблуждение Дж.Мура, написавшего статью "Доказательство (существования) внешнего мира". Эти истины и их предполагаемая "глубина" могут вызвать психологическое напряжение, известное как внутреннее философское чувство, но на самом деле, согласно Витгенштейну, их глубина имеет отношение только к "глубинной грамматике" языка .
Так что же мы называем МО? Если ощущения чего-то потаенного, которые в точном смысле слова эмпиричны, но не доступны выражению в языке, тогда нет оснований идентифицировать МО как что-то особенное, так как в задачи языка не входит выражение каких-либо частных ощущений. Если напряжение, вызванное несомненными истинами, то, согласно Платону, такой опыт есть достояние избранных интеллектуалов. Но в любом случае, чем бы это ни было, аргументы Витгенштейна достаточны для того, чтобы показать, что это не может быть основанием для выведения какого-либо знания о мире, как он есть.
Приложение I. Людвиг Витгенштейн и философская мысль XX века (Материалы коллоквиума в рамках X Всесоюзной конференции по логике, методологии и философии науки. Минск, сентябрь 1990 г.)
Программа
Бюро коллоквиума: доктор философских наук Козлова М.С.
доктор философских наук Юлина Н.С.
кандидат философских наук Грязнов А.Ф.
Доклады
Природа философских проблем. Позиция Л.Витгенштейна.
Козлова М.С. - доктор философских наук.
Мировоззренческие искания и философские открытия Л.Витгенштейна.
Заиченко Г.А. - доктор философских наук.
Проблема трансцендентализма в философии Л.Витгенштейна.
Михайлов А.А. - доктор философских наук.
Проблема мышления в философской концепции Л.Витгенштейна.
Грязнов А.Ф. - кандидат философских наук.
Л.Витгенштейн: проблема "чужого" сознания.
Григорян Г.П. - кандидат философских наук.
Научные сообщения
Л.Витгенштейн и оксфордская школа. Проблемы метода.
Беляев Е.И. - кандидат философских наук.
Л.Витгенштейн, аналитическая традиция и М.М.Бахтин.
Гущина В.А. - кандидат философских наук.
Л.Витгенштейн и аналитические модели описания сознания.
Балмаева С.Д. - кандидат философских наук.
Л.Витгенштейн и кинематографическое сознание.
Цыркун Н.А. - кандидат философских наук.
Доклады
Необычный "мир" "Логико-философского трактата" Л.Витгенштейна.
Смирнова Е. - доктор философских наук.
Л.Витгенштейн и Р.Карнап: проблема онтологической адекватности языка.
Юлина Н.С. - доктор философских наук.
Значение как употребление. Одна интерпретация.
Павиленис Р. - доктор философских наук.
Герменевтические мотивы в философии языка Л.Витгенштейна.
Кузнецов В.Г. - кандидат философских наук.
Научные сообщения
Фреге или Витгенштейн? Основные тенденции развития аналитических методов.
Боброва Л.А. - кандидат философских наук.
"Логико-философский трактат" и нефрегевская логика.
Грифцова И.Н. - кандидат философских наук.
Роль иронии в философской практике Л.Витгенштейна.
Баллаева Е.А. - кандидат философских наук.
Доклады
Проблема следования правилу у Л.Витгенштейна. Трудности истолкования.
Сокулер З.А. - кандидат философских наук.
Вера и достоверность в познании. Размышления Л.Витгенштейна.
Микешина Л.А. - доктор философских наук.
Л.Витгенштейн и социология научного познания.
Лекторский В.А. - доктор философских наук.
Научные сообщения
Проблема объективной достоверности знания.
Рожин Н.В. - кандидат философских наук.
Л.А.Боброва (Москва)