Ведь и Бог не вымещает на нас зла, не сводит с нами счетов. "Ты ела в пост колбасу, вот тебе за это депрессия" – это не Православие, а магия: буду, значит, есть кислую капусту и выздоровею… Нет, Он вразумляет нас результатами наших поступков, иногда очевидными, иногда скрытыми, но всегда объективными. Так же и мы наказываем детей: не потому, что "я тебе запретила" или "мне надоели твои капризы", а "я бы и рада дать тебе мороженого, но что поделаешь: мы же тебя предупреждали".
...
Загнать или приобщить?
– Нашему ребенку полгода, мы с мужем носим его в храм регулярно. Но когда он подрастет, надо ли заставлять его, если он сам не захочет? В детстве мне родители говорили, что я обязана ходить в храм, гнали меня силой, а сейчас моего младшего брата чуть ли не пинками загоняют каждый раз на службу. Конечно, отсюда и его злость, и протест…
– Очень неразумно, убийственно глупо поступают ваши родители с братом… Хорошо бы помочь им осознать ошибку. Но это вовсе не значит, что вашего сына не надо приобщать к церковной жизни! Надо, обязательно надо, но при посредстве сердца и рассудка, а не кнута и окрика.
Малыш любит вас – это основной педагогический фактор. И если вы будете любить Христа и Его Святую Церковь – не словами или даже ногами, а всем сердцем, и всей душой, и всем помышлением, и всею силою, – то и у него разовьется то же чувство, та же вера и та же любовь.
Гарантией успеха будет ваша любовь к ребенку, сострадание к его детскому горю из-за наказания, ваша общая с ним радость об исправлении – иными словами, ваше христианское отношение к этому маленькому человеку , которому вы дали жизнь. Будьте с ним вместе, не изолируйтесь от него в своем "взрослом" мире, смело идите ему навстречу и с самых первых дней уважайте в нем человека! Только что он удостоился тех же Таинств святого крещения и миропомазания, что и вы сами, что получали все христиане на протяжении веков, дети и взрослые, начиная с апостольских времен. Помните об этом и поддерживайте в нем высшее достоинство образа и подобия Божия.
И в Таинстве Евхаристии ребенок отличается от вас лишь одним: он не может своими ножками подойти к Причастию. Вы приносите его, вместе с ним воссоединяетесь вы с Живым Богом. Ваше семейное единение малой Церкви словно капля вливается в единство таинственного Тела Христова, в океан Вечности. Сейчас младенец еще не осознает этого, но воспринимает полною мерой, с ангельской радостью причащаясь Святых Даров у вас на руках или стоя вместе с вами перед амвоном. Пройдет полвека или больше; вас уже не будет на этой земле, а он вспомнит эти минуты.
Но сколь же страшно бывает видеть родителей, а чаще бабушек, которые усваивают себе роль носильщиков-насильников! Каждому священнику хуже зубной боли знакома картина: ребеночек от года и старше извивается как уж на сковородке в крепких бабушкиных руках, а та с изумительной ловкостью удерживает его порывы: "Батюшка, батюшка, держите ручку, держите ножку… Младенец Василий…" Отступаю на полшага, дабы несогласный младенец не засадил ножкой по Святой Чаше. "Бабушка, бабушка, когда сами приступали к Святым Тайнам?.." Немая сцена. Из русского опыта XX в. известно, кем становились такие насильно причащаемые младенцы.
Внешние формы православной жизни, ее эстетику и обрядность – чтение молитв вслух, крестное знамение, иконы, почитание святынь, поведение в храме, церковное пение и многое другое – ребенок вполне способен воспринять на своем, интуитивном уровне. Однако чтобы Православие у вас в семье не уступило место воспитанию гордости, лицемерия, фарисейского формализма и диких суеверий, обучать ребенка этим формам, малым и большим, можно только в связи с их нравственным содержанием: самоотверженностью, скромностью, заботой, вниманием, дружелюбием, терпением, ответственностью, прежде всего – с любовью к Богу и ближнему. Как донести это содержание до детского сердца – потрудитесь определить самостоятельно, поскольку любовь не тиражируется.
...
Святое место
– У меня двое детей, они часто болеют, муж много работает. Никак не могу поехать по святым местам… Что делать?
– Благодарить Господа, что Он посредством трудностей и болезней ваших детей предохраняет вас от бессмысленных, вредных для вас и вашей семьи дел, удерживает вас в своем доме, на своем месте. Неужели вам кажется, что мать и жена должна бежать прочь из семьи "по святым местам", оставив мужа и детей? Кому на пользу такой "подвиг"?
Учтите: нет для вас в мире места более святого, чем ваш дом, ваша малая Церковь.
Трудно? Сложно? Непонятно как? Что ж, пожалуй, потруднее, чем торговля с невидимым миром: "Я тебе свечку, ты мне здоровье, я тебе поклон, ты мне выручку". Молитесь Живому Богу, Творцу, Спасителю и Судии, отдайте Ему свое сердце, вернитесь к Нему, как дети к отцу, из далекой бесплодной страны… И опирайтесь на принцип воспитания, который мы упомянули выше. Его можно сформулировать и по-другому, так что он станет надежным, конструктивным руководством к действию: учиться вместе с детьми.
* * *
Итак, можно смело поставить знак равенства: православное воспитание = православная жизнь. До слез огорчает самоуверенная наивность иных родителей (и даже педагогов), сводящих подвиг воспитания
к инструктажу "что такое хорошо и что такое плохо" с последующей проверкой исполнения. Поучительна судьба замечательного русского поэта, которому принадлежит эта крылатая фраза, как далеко от хорошего проложил он дорогу своей жизни и как сам прекратил ее.
Помните ли запрещения дьяволу, которые я читал в чине оглашения? Помните, как мы с вами молились о малыше: "Изгони из него всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце его"? Помните, что говорили мы о непрестанной борьбе на нашем жизненном пути? В заключение нашего разговора настало время сказать о ней подробнее.
...
Играйте с детьми
– Прочитали в одной педагогической книге, что мы не должны играть со своими детьми. Ноу нас остались сомнения…
– Сомнениям тут не место. Вы обязаны играть со своими детьми. Да и с чужими тоже невредно.
Играйте с детьми, начиная с младенческого возраста, входите, внедряйтесь, врастайте в их игрушечный, узкий, но стремительно расширяющийся мир: ведущее место в этом мире должно принадлежать вам. А затем, по мере взросления детей, начинайте вводить их в свой мир, мир реальности, и материальной и духовной. Постепенно дети начнут отличать реальность от игры, и когда настанет подростковая пора, они войдут в стремнину "трудного возраста" отлично подготовленными, в надежном единстве с родителями, с Церковью, с Христом. Игра, от младенчества до юности, – это школа общения, школа жизни, школа любви. Хорошая игра, разумеется.
Можно было бы привлечь множество христианских источников, один другого древнее, ценнее, авторитетнее, глубже и серьезнее. Но вместо этого, именно чтобы показать вам, как христианская мысль благодарно принимает все доброе и ценное, что создано людьми (потому что за всем добрым и ценным всегда стоит вечный Художник и Творец), мы обратимся к другому автору советской эпохи. Ему не ставили памятников на столичных площадях, не называли его именем проспектов и станций метро, но он заслужил эту честь в неменьшей мере, чем Маяковский. Прошу вас, не торопясь, внимательно прочтите следующий короткий рассказ.
Приложение
Борис Степанович Житков Как я ловил человечков
Когда я был маленький, меня отвезли жить к бабушке. У бабушки над столом была полка. А на полке пароходик. Я такого никогда не видал. Он был совсем настоящий, только маленький. У него была труба: желтая и на ней два черных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам веревочные лесенки. На корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж совсем на корме – медное рулевое колесо. Снизу под кормой – руль. И блестел перед рулем винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если б хоть один у меня такой был!
Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне все позволяла. А тут вдруг нахмурилась:
– Вот это уж не проси. Не то играть – трогать не смей. Никогда! Это для меня дорогая память.
Я видел, что, если и заплакать, – не поможет.
А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от него не мог оторвать.
А бабушка:
– Дай честное слово, что не прикоснешься. А то лучше спрячу-ка от греха. – И пошла к полке.
Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом:
– Честное-расчестное, бабушка! – И схватил бабушку за юбку.
Бабушка не убрала пароходика.
Я все смотрел на пароходик. Влезал на стул, чтобы лучше видеть. И все больше и больше он мне казался настоящим. И непременно должна дверца в будочке отворяться. И, наверно, в нем живут человечки. Маленькие, как раз по росту пароходика. Выходило, что они должны быть чуть ниже спички. Я стал ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты.
А чуть шум – как мыши: юрк в каюту. Вниз – и притаятся. Я долго глядел, когда был в комнате один. Никто не выглянул. Я прятался за дверь и глядел в щелку. А они хитрые, человечки, знают, что я поглядываю. Ага! Они ночью работают, когда никто их спугнуть не может. Хитрые.
Я стал быстро-быстро глотать чай. И запросился спать.
Бабушка говорит:
– Что это? То тебя силком в кровать не загонишь, а тут этакую рань и спать просишься.