К следствию был привлечен и отец Маркса – участник первого банкета, выступивший с речью в духе умеренного либерализма. Наиболее радикальные преподаватели гимназии получили строгий выговор; директору гимназии Виттенбаху грозило отстранение от должности.
Не преувеличивая влияния этих факторов на умонастроение Карла, можно, однако, предположить, что они способствовали определенной его политической ориентировке.
Гимназические сочинения Маркса. Нравственность и религия
К наиболее ранним из дошедших до нас литературных произведений Маркса относятся семь письменных работ, выполненных на выпускных экзаменах в Трирской гимназии в августе 1835 года: сочинения на немецком языке на свободную тему и на латинском языке о принципате Августа, сочинение на религиозную тему, упражнение по латинскому языку, перевод с греческого, перевод на французский язык, работа по математике (см. 30, с. 449 – 470).
В сочинении по религии на заданную тему: "Единение верующих с Христом по Евангелию от Иоанна" излагалась преподававшаяся в гимназии религиозно-нравственная концепция, смысл которой сводился к тому, что единение с Христом способствует осуществлению благородных стремлений людей к добру и познанию, делает сердце открытым "человеческой любви, всему великому, благородному не из-за честолюбия, не из стремления к славе, а только ради Христа" (16, с. 593). Но догматическая сторона вопроса, сама сущность единения верующего с Христом почти не затрагивается юношей, на что обратил внимание уже гимназический учитель в отзыве на это сочинение (см. 30, с. 174). Юный Маркс приводит в пользу религии лишь аргументы нравственного характера. И в то же время обращает чисто светский взгляд "на историю, эту великую учительницу человечества" (16, с. 590).
Анализ содержания выпускного сочинения позволяет заключить, что религия не занимала сколько-нибудь значительного места в умонастроениях юного Маркса. Но его приверженность идеалистической философии выражена здесь отчетливо. Величайшим мудрецом древности он называет "божественного Платона", а эпикуреизм именует "поверхностной философией" (16, с. 590, 593). Пройдет немного времени, и в докторской диссертации Маркс выступит уже с атеистических позиций и даст высокую оценку материалистической философии Эпикура.
Сравнение исторических эпох в поисках счастливой среди них
Латинское сочинение на выпускном экзамене имело своей темой вопрос из истории Древнего Рима: "Заслуженно ли причисляют принципат Августа к более счастливым эпохам Римского государства?" Такая постановка вопроса позволяла Марксу не только проявить исторические познания, но и выразить свое отношение к различным формам государственного строя (разумеется, достаточно сдержанно, насколько это позволяли рамки школьного сочинения), а также продемонстрировать свои способности при поиске самого подхода к решению поставленной задачи.
Маркс предпочитает многоаспектный (мы бы сказали теперь – комплексный) подход. "Перед тем, кто пожелает исследовать вопрос о том, каким было время Августа, открывается много способов, с помощью которых он может об этом судить: во-первых, он может прибегнуть к сравнению с другими эпохами римской истории… затем нужно исследовать, что говорили об этой эпохе древние, как смотрели на империю чужеземцы, боялись ли они ее или презирали, и, наконец, как обстояло дело с искусствами и литературой" (16, с. 594). Основное внимание Маркс уделяет первому способу – сравнению различных исторических эпох Древнего Рима.
Эпоху принципата Августа Маркс сравнивает, с одной стороны, с эпохой, предшествовавшей Пуническим войнам, а с другой – с эпохой императора Нерона. Какова же логика и в чем исторический смысл этих сравнений? Понять это можно, выявив характер каждой из рассматриваемых эпох.
Предшествующая Пуническим войнам эпоха римской республики существовала в V – III вв. до н.э. на базе городов-полисов и воплощала типические черты республиканского строя в условиях рабовладельческого общества. Носителем верховной власти считался тогда народ (populus Romanus, т.е. свободные граждане), выражавший свою волю через собрания (комиции) и сенат; основная власть концентрировалась в руках цензоров (они назначали сенаторов) и высших магистратов – консулов, диктаторов, преторов, народных трибунов.
Не употребляя слова "республика" (что было невозможно в прусской гимназии того времени), юный Маркс называет эту эпоху "прекраснейшей" и действительно счастливой. Ее "сделали счастливой простота нравов, стремление к добродетели, честность должностных лиц и народа"; образование и искусства уважались тогда в наименьшей степени, ибо "самые выдающиеся люди тех времен занимались главным образом земледелием", а красноречие было излишним, "так как люди немногими словами говорили о том, что следует делать, и требовали не изящества речи, а изложения сути предмета… Однако весь этот период был наполнен борьбой между патрициями и плебеями…" (16, с. 594).
Следующей была эпоха Августа, которая находилась на гребне римской истории и в переломном пункте современного летосчисления: первая половина I в. до н.э. – начало I в. н.э. Это было время окончательного падения республики и подъема империи, распространившейся на обширные пространства и нуждавшейся в централизованном управлении. Политическая и экономическая власть Рима над многочисленными провинциями удерживалась его возраставшей военной мощью, а единоличная власть Августа над согражданами осуществлялась в мягких, просвещенных формах и сопровождалась быстрым развитием римской культуры (науки, права, риторики, поэзии, скульптуры), которая испытала плодотворное воздействие античной греческой культуры.
"Хотя исчезла всякая свобода и даже всякая видимость свободы, – пишет юный Маркс, – хотя по приказу принцепса менялись учреждения и законы и вся власть, которой раньше обладали народные трибуны, цензоры и консулы, перешла в руки одного человека, – римляне все же полагали, что правят они и что слово "император" – это только другое название для тех должностей, которые прежде занимали трибуны и консулы, и не замечали, что у них отнята свобода… А литература и искусства ни в какие времена так не процветали; в эту эпоху жили многие писатели, и их творения служили источником, из которого почти все народы черпали образование" (16, с. 595, 597).
Менее чем через полстолетия, в 50 – 60-е годы I в. н.э., наступила эпоха императора Нерона, когда не только до предела дошла жестокость в обращении господ с рабами, обернувшаяся восстаниями рабов, но и возобладала жестокость во взаимоотношениях между самими господами, боровшимися за власть в огромной империи. Всполохом грядущего ее упадка стал гигантский пожар, охвативший 500-тысячный Рим. И эту трагедию властители использовали как повод для новых жестокостей: политические враги Нерона обвинили его в поджоге, а он, в свою очередь, возложил вину за поджог на первых христиан, число которых быстро увеличивалось, и предпринял безжалостные гонения на них. "…Кому же не ясно, – пишет Маркс, – каково было это время, если убивали лучших граждан, если царил гнусный произвол, если нарушались законы" (16, с. 595).
Многоаспектное сопоставление трех исторических эпох позволило Марксу прийти к вполне определенному и в то же время достаточно гибкому заключению, что "принципат Августа заслуженно следует причислить к лучшим эпохам…" (16, с. 597), но все же нельзя считать эту эпоху счастливой. "…Эпоха Августа не должна восхищать нас до такой степени, чтобы мы не видели, что она во многих отношениях хуже эпохи, предшествующей Пуническим войнам. Ибо нельзя называть эпоху счастливой, если нравы, свобода и доблесть понесли ущерб или пришли в полный упадок и если царят скупость, расточительность и невоздержанность…" (16, с. 596). При этом Маркс отдает должное личным заслугам Августа как просвещенного монарха.
Нетрудно видеть, что в формах правления симпатии юного Маркса полностью на стороне республики. Он признает достоинства просвещенной монархии и ненавидит тиранические формы власти. Его умонастроение можно охарактеризовать как радикально-просветительское. Выпускник Трирской гимназии разделял и политические иллюзии просветителей и их идеалистическое понимание исторического процесса. Борьбу между патрициями и плебеями он воспринимает как "прекрасное соревнование, которому, правда, не всегда была чужда зависть", а принципат Августа представляет по установившейся традиции как наиболее пригодное для того времени государство: "Ибо когда люди изнежены и простота нравов исчезает, а размеры государства увеличиваются, – то император может лучше обеспечить свободу народу, чем свободная республика" (16, с. 596).
С таким идейно-политическим умонастроением вступал юный Маркс в жизнь. Определилась радикально-просветительская направленность его мыслей. Но ему предстояло еще в ближайшие же годы пройти огромную дистанцию в своем духовном развитии. Важной предпосылкой успешного движения вперед было сформировавшееся к тому времени у Маркса представление о смысле жизни.