За это время нам едва удастся вырастить первый урожай — если вообще удастся его вырастить…
— А где мы возьмем семена? Что будем делать, если местные растения и животные непригодны в пищу?
— Пока не вернутся разведзонды, я не могу ответить на твои вопросы, но почему-то не сомневаюсь, что голодная смерть нам здесь не грозит. Тот, кто выбирал для нас эту планету, прекрасно знал, что делает. Что касается семян, на каждом корабле федерации есть специальная планетарная капсула, ее готовят именно для такого случая, как наш. Почти всегда она оказывалась бесполезной, но старые традиции в космофлоте свято соблюдают, и, может быть, нам эта капсула поможет выжить. Там есть запас семян и многое другое, необходимое для колонизации дикой планеты.
— Но кто же этот таинственный «некто», направивший наш корабль к Исканте? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Он был среди пассажиров «Севастополя», и это именно он похитил нашу первую шлюпку.
— Ты хочешь сказать, что он мог решиться в одиночку высадиться на необитаемую планету? Но это же верное самоубийство!
— Только в том случае, если его там не ждали сообщники.
Неверов некоторое время молчал, внимательно вглядываясь в лицо Карлоса, словно решая, стоит ли говорить дальше.
— Есть еще одна возможность. Этот «некто» может быть не человеком.
— Кто же он тогда? Житель Исканты? Выходит, здесь есть цивилизация?
— Этого я не знаю. Но думаю, очень скоро нам это предстоит выяснить.
— Я, конечно, не слишком хорошо разбираюсь в вашей космической науке, но новости по РГБ смотрю и кристаллы иногда тоже читаю. И я знаю, что до сих пор не было открыто ни одной цивилизации, по крайней мере разумной. Мы что же, первые?
Неверов долго молчал, следя за тем, как пузырьки в его бокале, возникая словно ниоткуда, стремительно несутся к поверхности лишь для того, чтобы в следующее мгновение исчезнуть навсегда.
— Может, мы далеко не первые. Много кораблей исчезло в этом районе. И кроме того, если я не ошибся, это существо должно было на протяжении длительного времени не только быть похожим на человека, но и вести себя так, чтобы никто из окружающих не заметил подделки. А для этого оно или, вернее, «они» должны хорошо знать людей. Нет, Карлос, мы не первые, кто встретился с инопланетным разумом, далеко не первые. Но больше всего меня тревожит, что те, кто встречался с ним до нас, так никогда и не смогли рассказать об этом. У них должна быть серьезная причина и какой-то весьма значительный интерес, чтобы вести себя подобным образом. Возможно, им нужны наши корабли — и тогда нашей участи не позавидуешь. Возможно, для чего-то нужны мы сами.
— Но где же они? Ведь еще Асохин получил данные первого зонда. На Исканте нет никакой цивилизации!
— Никакой промышленной цивилизации. Никаких внешних видимых признаков цивилизации — так будет вернее.
— Ты хочешь сказать, что цивилизация может быть невидимой?
Неверов пожал плечами:
— Она может быть настолько необычной для нас, что мы не заметили ее проявлений с первого взгляда. Если бы на Исканте находилась обычная гуманоидная цивилизация — пусть даже с высоко развитой технологией и по каким-то причинам враждебно настроенная к человечеству, — в этом случае у нас по крайней мере оставался бы шанс договориться. Или в худшем случае мы знали бы, как и от кого нам нужно защищаться. Нет ничего хуже противника, о котором ничего не знаешь.
— Но почему обязательно «противника»?!
— Потому что они тайно следили за нами, возможно, уже много лет, потому что они знают о нас слишком много, потому что они похищают наши корабли, потому что команды этих кораблей никогда не возвращались на Землю.
— Выходит, Асохин знал о них? Иначе, как он мог решиться на посадку?
— Не думаю. У Асохина не было другого выбора. Он знал, что пассажиры не простят ему преступлений, которые он здесь совершил. Думаю, он готов был бы выброситься в открытый космос, лишь бы не оставаться на корабле, после того как власть вырвали из его рук.