– А лаборатория на острове? Ее же видно со спутников? Какая тут помощь аборигенам?
– Никто и не притворяется, что ее нет. Лаборатория функционирует вполне официально – пустующие помещения арендовала некая фирма для метеорологических, гляциологических исследований по заказам соответствующих министерств, для нужд авиаперевозок, морского транспорта и так далее. Этим оправдана, кстати, часть авиарейсов – но не все, без благотворительного прикрытия их получалось бы слишком много. Довгер по контракту руководит. Для проверяющих всегда в разгаре самые убедительные, самые настоящие камуфляжные работы – в тех секциях, какие им показывают, других как бы и нет… А для слишком назойливых – три перечисленных способа.
– Да-а, – уважительно протянул Фолкмер, разглядывая на свет свой бокал. – Серьезные ребята. Похоже, твое Управление научной разведки всю Россию опутало, как паук…
– Близко к тому. Но у них ничего не выйдет – передерутся за проект «Мельница» на конечном этапе. Вернее, передрались бы…
– Что же им помешает?
– Не что, а кто. Мы с тобой. Ты не забыл, что я предложил тебе весь мир, Йохан? Проект «Мельница» будет принадлежать нам, тебе и мне.
Фолкмер иронично отсалютовал бокалом.
9
Собравшись было долить себе коньяка, Фолкмер вдруг отставил бутылку:
– Откуда у тебя эти сведения, Рольф? Я имею в виду, насколько они точны?
– Полагаю, точны, – сказал Pay. – Источник под псевдонимом Каспер сидит в Москве, в сердце ФСБ. При первой встрече я попросил его лишь осторожно навести справки о судьбе находившихся в Шпандоверхагене обломков – пользуясь как инструкцией дневниками фон Шванебаха, я объяснил, о каких обломках идет речь. Но поведение Каспера, его реакции и его информация вдохновили меня действовать смелее… Познакомившись с его очередными файлами, я понял, что он не может не быть причастным к УНР, и вот тут я дожал его до конца.
– Он причастен к УНР?
– Разумеется. Иначе он бы не наскреб и половины того, что я от него получил, будь он сам Джеймс Бонд.
– Тогда я не стал бы ему доверять. Ну с какой стати он сдаст тебе проект «Мельница»? Что-то здесь не так.
Pay постучал ногтем по бокалу, а Фолкмер вновь приступил к обязанностям виночерпия.
– Я создал видимость, – Pay заговорил медленно и веско, – что немало знаю и хочу только дополнить мою информацию, а заодно проверить и самого Каспера. Я вел беседу так, чтобы Каспер был убежден: он не единственный мой источник.
– А это в самом деле так?
– Не совсем. В части УНР – естественно, нет. Но осталась кое-какая мелочь эпохи «Литтфасшелле», кое-какая информация, которую я ловко вворачивал в разговор. Каспер едва ли мог сомневаться, что в моих силах устроить перекрестное зондирование, раскрыть любую его ложь, поймать на умолчании. Он профессионал и знает, как широко применяются эти трюки.
– По-моему, этого мало.
– Еще личностный фактор. Наш Каспер – прагматик, у него два принципа, по русским поговоркам: «Своя рубашка ближе к телу» и «Лучше синица в руке, чем журавль в небе».
– Другими словами, – спросил Фолкмер, – он не слишком верит в успех «Мельницы»?
– Может быть, и верит. Но «Мельница» – далеко и гипотетично, а я рядом и предлагаю выбор между хорошим гонораром и угрозой разоблачения. Ты не знаешь, как теперь поступают в России с предателями? Смертная казнь там как будто отменена?
– Нет, не знаю.
– И я не знаю, но вряд ли отправляют отдыхать на Канары.
– Да, – согласился Фолкмер, – при таких условиях, пожалуй, ему доверять можно. Но ты сказал «наш Каспер». Чей это «наш» – «Литтфасшелле»?
– Когда-то. Теперь он американский, ЦРУ.
– Ого! А не мог ли он выложить американцам то же, что и тебе? Я не хотел бы перебегать дорожку дяде Сэму, рука у него тяжелая.
– Конечно, я спросил его об этом, и он ответил – нет.