– Ника, запомни еще одну вещь, – сказал Шерман сразу, как только она оторвалась от его губ. – Если тебе покажется, что ты можешь выручить меня, подвергнув себя опасности, не делай этого. Ты должна выжить. Я не хочу, чтобы ты осталась там… В шлюзе, где нет кислорода. Ты поняла?
– Да.
– Выполнишь?
– Нет.
Минута, когда Шерман не говорил ничего, тянулась бесконечно, минута осязаемого времени, а потом он сказал:
– Давай одеваться.
37
Шерман помогал Нике облачиться в гидрокостюм, что было не так просто сделать в тесном кокпите при ощутимой бортовой качке.
– Тебе удобно? Застегни этот замок… И вот этот… От ласт пришлось отказаться, и мы не сможем быстро перемещаться в воде. Но нам не только в воде действовать, а с ластами много возни и лишний груз.
Затем Шерман провел небольшую тренировку с аквалангом; Ника без труда воспроизвела несложные приемы, и по меньшей мере за техническую часть он мог быть спокоен.
Завершив собственную экипировку и последнюю проверку снаряжения, Шерман погасил лампы в кокпите и снял маскировочный экран с ветрового стекла. Тихо заурчал мотор. «Фриуил» позволял катеру развить высокую скорость, почти не производя шума.
Было темно, однако Шерман вел катер уверенно. Нике оставалось удивляться, как он ориентируется – он сверялся с какими-то приборами, но этого мало, надо и самому что-то видеть! Постепенно, впрочем, и ее глаза привыкали к темноте, периодически теснимой бледно-призрачным лунным светом. Она различала изогнутый мыс острова Крозен, эллинг и лодки. Катер скользил дальше, на малом ходу он развернулся и устремился в бухту, прикрытую скалами с трех сторон. На сделанных Шерманом фотографиях было хорошо видно, что она удобна для скрытной высадки. Ника спросила его тогда:
– А разве не логично для них заткнуть вот как раз такие дыры после твоего бегства? Шерман только плечами пожал:
– Всего не предусмотришь. Я рассчитываю на то, что они не ожидают моего возвращения.
Если они и ожидали, то не здесь. Шерман пришвартовал катер, пользуясь валунами, как кнехтами, выпрыгнул на берег, помог выбраться Нике.
В густой тени скалы они попали в полную тьму – двое в облегающих черных гидрокостюмах, с аквалангами за плечами, похожие (если бы нашелся наблюдатель, видящий во мраке как кошка и склонный к фантастическим сравнениям) на обитателей потустороннего царства.
– Придется включить фонарь, – сказал Шерман. – Это допустимый риск, иначе ноги переломаем.
– Допустимый риск – так говорят в Англии? В России это называется «авось».
Вспыхнул узкий белый луч. Отражатель фонаря был устроен так, что свет почти не рассеивался. Ника шла чуть позади Шермана, стараясь ступать аккуратно по его следам. Они перелезли через три рассыпающиеся каменные стены, когда-то бывшие стенами крытых помещений, и оказались у люка. Пока Шерман со всеми предосторожностями открывал люк, Ника светила ему.
Втиснуться в тесный лаз с аквалангами и продвигаться дальше в уходящем круто вверх тоннеле было непросто, и это был самый опасный участок пути. Если бы их заперли здесь, не осталось бы ни единого шанса выбраться – только дожидаться, пока их вытащат, с легко предсказуемыми последствиями. Но сработало ли русское «авось» или английская взвешенность риска, но тоннель они преодолели. Второй люк открылся высоко над залом с искусственным озером.
Внизу слышались голоса – не менее чем трех человек. Звук гулко метался в стальной цистерне, и слов разобрать было нельзя, но вскоре дважды прошипели дверцы лифта. Голоса смолкли, но свободен ли путь, все ли покинули зал? Может быть, один или двое все еще там.
Шерман попытался воспользоваться зеркальцем, но это ничего не дало, сектор обзора был очень мал. Тогда ему пришлось пренебречь некоторыми предосторожностями и высунуться.