Но был ли это пароль? Обычно пароль предполагает отзыв.
Продолжая раздумывать на эту тему, Илларионов понемногу успокоился, потому что невероятность гипотезы о путанице постепенно стала ясна для него. За ним велась пристальная слежка, они знали о нем многое, вплоть до любимой музыки. Если бы речь шла о ком-то другом, неужели ни одна мелочь не указала бы им на ошибку? Ведь не могли они не поинтересоваться подробно биографией профессора, прежде чем предпринимать довольно сложные и хлопотные действия.
Но коли так, основной гипотезой становится другая, не менее пугающая. По их мнению, профессор должен помнить какие-то факты, а он их не помнит! Что это – частичная потеря памяти? Весьма странная потеря. На память профессор не жаловался и при желании мог бы детально восстановить если не все, то хотя бы значимые эпизоды своей взрослой жизни. Но ни в один из этих эпизодов решительно не встраивались ни кластеры сектора Д, ни станция техобслуживания на проспекте Энергетиков. Он был уверен, что раньше и не подозревал о существовании такой станции.
Слабо разбираясь в психиатрии, профессор тем не менее что-то слышал о так называемом синдроме ложной памяти, когда истинные воспоминания заменяются фальшивыми. Человек убежден, что был там-то и делал то-то, в то время как все обстояло иначе. Синдром ложной памяти может проявиться вследствие шока, сильного стресса, страха, эмоционального напряжения… Например, убийца ничего не помнит о совершенном им преступлении, зато уверен, что он тогда сидел в ресторане с друзьями. Не случилось ли такое и с профессором Илларионовым? Может, он был на этой станции или возле нее, и там произошло нечто настолько страшное, что мозг профессора защитил его от этого ужаса, заменив подлинные воспоминания ложными…
Нет, и такая теория не проходит. В примере с убийцей друзья не подтвердят его алиби, ведь на самом деле он не ходил с ними в ресторан. В воображаемом примере с профессором хоть кто-то из коллег или знакомых не мог не спросить его, где он находился и что делал тогда-то, а никто никогда не спрашивал, никаких нестыковок не было. Правда, событие это, причина синдрома ложной памяти, могло произойти давно, даже очень давно, и при обстоятельствах, исключающих чьи-то недоуменные вопросы. Но профессор знал и то, что психические расстройства (а синдром ложной памяти, несомненно, относится к таковым!) не бывают изолированными, сами по себе. Не бывает так, чтобы страдающий отдельным психическим расстройством человек был абсолютно нормален во всем другом. Где-то что-то обязательно выскочит, как чертик из табакерки, тем более если отклонения начались давно. Без лечения они могут прогрессировать, но никак не сглаживаться. Между тем ни сам профессор, ни кто-либо в его окружении не замечал ничего такого, что можно было бы назвать отклонением. Даже очень эксцентричного здорового человека от нездорового отделяет пропасть, пусть и не всегда видная невооруженным глазом, но рано или поздно выявляющаяся. А профессор Илларионов, собственно, особой эксцентричностью и не отличался…
Когда в семь часов двадцать пять минут профессор подъехал к станции техобслуживания, он успел привести себе достаточно доводов, чтобы отринуть обе версии. Его ни с кем не перепутали, и он не сумасшедший. Ему оставалось признать, что он ничего не понимает в происходящем; тем сильнее было желание понять.
Несмотря на ранний час, возле станции стояло много машин. Профессор остановил «волгу» поодаль, на обочине. Он не вышел, и никто не подходил к нему, но ровно в половине восьмого он увидел высокого худощавого человека лет пятидесяти, энергичным шагом направляющегося к его машине.