Эй, достопочтенные современники, а равно внуки и правнуки! Есть среди вас удальцы, которые жаждут истины до последнего дна и до последнего дня? Легендарный Лука Самарыч с Самарской Луки зовет вас к своей легендарной бездонной бутылке. Вы, конечно, понимаете, что это означает. Это означает то, что в поисках истины ни последнего дна, ни последнего дня не было, нет и не бывает.
"Но ведь это бутылка самой горькой!" - сокрушается аналитик.
По-столичному рассуждаете, синьор. Горько, когда бутылка кончается. А если она вечно початая и вечно полная, то и самая горькая из такой бутылочки - только всласть.
"Не сопьетесь?" - подначивает скептик.
Нет, месье. От истины трезвеют. А пьянеют от неправды. Особенно если она разбавлена патокой или сладчайшим импортным сахарозаменителем.
"Короче, - ухмыляется циник, - не было бы шнапса, не было бы и удальцов".
Не так, мистер. Были бы удальцы, а шнапс для них всегда найдется.
Точка. Полная ясность по всем пунктам и параграфам. Хотя к большой науке есть один такой вопрос. Как бы это изобрести бездонную бутылку не только в легенде, но и в на шей-то действительности. Это, пожалуй, для всех и вся куда как интереснее, чем модная нынче проблема земного бессмертия.
Как пить дать!
Как бы от столичного издателя
Итак, если вы помните: бесцеремонный провинциал, он же летописец удивительных колдыбанских былей, а равно собиратель особых колдыбанских былин и небылиц Лещев-Водолеев оказал мне свое высочайшее провинциальное доверие. То есть поручил прочесть его "достоверный и художественный" опус, исправить орфографические ошибки, расставить правильно запятые, дать заглавие и, наконец, выпустить опус в свет.
Скажу честно: опус валялся у меня в столе, а может быть, и под столом целый год, и я про него забыл. И вдруг в один прекрасный день, в самый пик рабочего вдохновения, когда одной рукой я крепко сжимал тонкую талию рюмки, а другой - тончайшую талию моей юной помощницы, меня кольнула, точнее, ударила, как обухом по голове, удивительная, совершенно особая мысль: "А вам не стыдно за себя, господин москвич? Весь мир смотрит на вас с верой и надеждой, а вы злостно уклоняетесь от выполнения своей исторической миссии".
"Чего-чего? - поперхнулся я. - Какая еще миссия?"
И тут я вспомнил про колдыбанского летописца-мыслителя и его опус. И произошло диво. Не на брегах Волги, как в опусе. А в самом центре столицы.
- Ах-ах, мне стыдно до самых подметок! - воскликнул я с тонкой столичной иронией, но с каким-то особым чувством. - Придется засучить рукава, а то еще, и правда, канет из-за меня в Лету родная эпоха.
Не теряя времени даром, я засучил рукава. В смысле выпустил на время из своих объятий коньяк и юную сотрудницу. Достал из-под стола удивительный опус и прочитал его от начала до конца.
Ну что сказать? Забавная сказка. Ох, извините, летописец Лещев-Водолеев: легенды и были. Правда, хорошо бы знать, а что все-таки в ваших колдыбанских былях - быль? Ручаюсь, там ее нет. Ни капли.
И тем не менее буквально сию минуту я уже звонил в справочное бюро железной дороги и с тонкой столичной иронией спрашивал:
- Скажите, пожалуйста, где-то на Средней Волге есть такая станция либо полустанок: Калды-балды… или же Клады-далбы? Ну что-то в этом роде. Кажется, Колдыбан.
- Есть, - ответили мне. - Фирменный скорый поезд "Москва - Жигули" отправляется ежедневно от Казанского вокзала. Время пребывания в пути - двенадцать часов.
И тут снова случилось диво. Я помчал. Я полетел. Хоть и на тяжелых колесах, но словно на легких крыльях.
Как только нога моя ступила на землю Колдыбанщины, я, не торгуясь, взял такси и помчал-полетел. Нет, не в ресторан, не в казино, не на пляж. Буквально через пять минут я был в самом центре самой черной мировой дыры. Ну да, на видовой площадке, куда приводят туристов с теплоходов "Москва", "Лев Толстой", "Маршал Жуков".
Туристы уже были на месте, и гид, судя по гомеровскому гекзаметру - Показушников, повествовал им об удивительных достопримечательностях Самарской Луки.
Я попал к занавесу, но сразу догадался, почему у слушателей уши висят так низко, что ими можно подметать пыльную колдыбанскую набережную. Показушников повествовал… ну конечно же, про Луку Самарыча.
- Итак, достопочтенные гости Колдыбанщины, как пить дать - на Самарской Луке не проблема! - патетически завершил беседу гид. - В этом вы можете убедиться буквально сию минуту. В банкетном зале плавучего ресторана-казино "Парус" вас ждет праздничный обед. Все напитки - в одолжение фирме, то есть бесплатно. Добро пожаловать!
Туристов, словно волжской волной, смыло с видовой площадки. Прямо в банкетный зал плавучки "Парус". Ну что ж: вот, кажется, и началась истинная колдыбанская быль. Что дальше? И я приступил к Показушникову.
- Как пить дать - не проблема, - огорошил я его. - Но… как дать пить?
- Я к вашим услугам, - сразу же по-гвардейски вытянулся Показушников и, кажется, даже козырнул. - Чем могу быть полезен?
- Скажите, пожалуйста, как поживают сейчас участковый оперуполномоченный Самосудов, зав. мужским помывочным отделением Безмочалкин, учитель-многопредметник Молекулов, лектор-просветитель Профанов?
- Самосудов ныне является заместителем начальника городского управления милиции. Безмочалкин - замначальника управления бытового обслуживания. Молекулов вырос до заместителя начальника гороно. Профанов выдвинут на должность зама руководителя управления культуры.
- Вот как? Любопытно. Я хотел бы встретиться с вышеупомянутыми лицами за рюмкой лучшего коньяка! - вдохновился я.
- Вышеупомянутые лица с некоторых пор не употребляют алкогольных напитков, - остудил гид мой пламенный порыв.
- Значит, это быль? - искренне подивился я. - Но кто же тогда посещает знаменитый ПОП номер тринадцать "Утес"?
- Предприятие общественного питания "Утес" приватизировано и временно закрыто. В дальнейшем "Утес" станет мемориальным центром культурно-развлекательного комплекса для туристов "У Луки Самарыча".
- Значит, легендарная Лукиада, как и всё в наши дни, свелась к прибыльному коммерческому проекту, - разочарованно констатировал я. - И это вся особая Колдыбанская быль?
Я преисполнился праведного негодования.
- Хотелось бы мне здесь и сейчас встретиться с этим вашим Лещевым-Водолеевым, - грозно фыркнул я. - Поговорить с ним по душам…
- По душам? - с прищуром посмотрел на меня гид. - Тогда рекомендую встретиться прямо с самим Лукой Самарычем.
Так и сказанул.
- Встретиться с Лукой Самарычем, - эхом повторил я местный бред. - В каком смысле?
- В прямом, - спокойно разъяснил гид.
Ловким движением он вытащил из своего портфеля и сунул в мой какой-то сверток.
- "Волжская особая", - заговорщицки шепнул Показушников. - Официально снята с производства. Достал по величайшему блату.
Он опять сунул руку в портфель и протянул мне нечто вроде булыжника. Я догадался: это пряник "Мятный" местного производства. Вместо закуски.
- На берегу, за сажевым комбинатом, в тени дерев, очень удобные пни… и совершенно никого, - снова зашептал по-шпионски Показушников. - Там все и произойдет.
Левый глаз его мигнул особым манером. Теперь я наглядно узнал, как мигает неисправный волжский бакен.
- Желаю успеха, - напутствовал меня Показушников. - Только не забудьте: момент истины - между вторым и третьим стаканом.
И я, вместо того чтобы опомниться, одуматься и буквально через пять минут сидеть в итальянском кресле в плавучем ресторане "Парус" - короче, поступить истинно по-московски… вместо этого я поступил по-колдыбански.
Буквально через минуту я уже был на берегу в тени дерев. И уже откупорил бутылочку "Волжской особой".
- За тебя, Волга-матушка! - галантно поклонился я самой знатной российской даме. Ульк!
- Ульк! - гостеприимно отозвалось эхо седых Жигулей. - Только не буль-буль-кай!
Предупреждение было кстати. Сначала мне показалось, что я сию минуту умру. Или даже уже умер. В следующее мгновение меня охватило небывалое чувство радости. Кажется, я еще жив, и если хорошо заплатить врачам из реанимации, то меня, возможно, даже спасут.
А еще через пару мгновений я почувствовал, что "Волжская особая", не тратя время даром, пошла сразу в голову. Мгновенно вымыла из всех извилин все мои изящные столичные установки. И от этого промывания мозгов мысль вдруг потекла глубоко и широко. А главное - с неожиданным поворотом.
Прежде всего, что такое Колдыбан? Если мыслить широко и глубоко, то Колдыбан - это же, в сущности, вся наша родимая держава.
Истинные колдыбанцы - это не только те, что на Самарской Луке самой черной сажей и самым серым цементом дышат. Это, пожалуй, весь наш честной российский народ.
Ну а Лука Самарыч тире Еремей Васильевич Хлюпиков, а равно наоборот: Е. В. Хлюпиков тире Лука Самарыч - это, бесспорно, главная всероссийская достопримечательность. Суперчудак, который даже в нынешний, такой гламурный век сможет спокойно прожить без ананасов, без шампанского и даже без штанов, но… никак не обойдется без подвигов. Которого и десятью инвалидностями не отучишь тягаться как минимум с самим Гераклом.
Вот такая быль. Как пить дать!
Ульк!
- Ульк! - одобрительно отозвались седые Жигули. - Ты - прямо ума полный куль!
После второго стакана мысль моя потекла еще шире и еще глубже.