Наконец Геракл хватился:
- Ну ладно, что мы всё про бабье! Как папашка тебя встретил?
Хозяин Олимпа оказал представителю Колдыбанщины царский прием:
- Ну вот ты, Самарыч, и в легенде. И не абы как, а в самом легендарном месте всех времен и всех народов на золотом Олимпе.
- Добро пожаловать… Надеюсь, ты не притащил с собой английский ящур, а то ведь я в быка иногда превращаюсь… Справа от меня, будьте знакомы, - супруга Гера. Слева - дочка Афина. Прямо по коридору, будьте любезны, - мужской туалет…
Словом, полное радушие.
- С прибытием, - поздравила и Гера. - Потешил ты нас своим дебютом на олимпийской сцене, позабавил. Лично я считаю, а со мной спорить вряд ли кто станет, что ты снова превзошел Геракла, хотя он и сын самого Зевса. Впрочем, мне-то Геракл, положим, всего-навсего зять, и если говорить откровенно…
Что хотела откровенно сказать про Геракла-зятя главбогиня, осталось неизвестным, ибо ее поспешно перебил главбог:
- Короче, Самарыч, я тебя поздравляю и ручаюсь, что ты сейчас от радости подпрыгнешь до луны или даже укусишь свой собственный локоть. Ты ведь, наверняка, думаешь, что мы призвали тебя с целью окончательно определить, кто из вас двоих с Гераклом - первый. И вам буквально сию минуту придется драться-биться. Не на толстый на живот, а на лютую на смерть. Небось, уж и завещание составил. Признавайся: кому отписал свои допотопные болотные сапоги? Небось, пемзенским бомжам или парижским кутюрье. А я-то надеялся, что мне. Гы-гы-гы…
- Увлеклись, ваше божественное величество, - строго одернула его Гера. - Вы хотели сказать, что…
- Да, мое божественное величество, - спохватился Зевс, - хотело сказать, что свои допотопные сапоги и свой доисторический багор ты, Самарыч, можешь сдать в колдыбанский краеведческий музей. Или в музей мадам Тюс-со. А то и сразу на аукцион Сотбис. Теперь тебе эти неандертальские доспехи не понадобятся.
- Мое божественное величество, - продолжал он, - полюбило тебя, Самарыч, как сына, и приняло мудрое решение. Никаких дуэлей у вас с Гераклом не будет. Ни на шпагах, ни на пистолетах; ни багром по шее, ни сапогом под копчик. Зачем? Ну какая нам, чать, разница, кто из вас чемпион, а кто вице. Вице-дрице, сзади шлица, гы-гы-гы… Пусть над этим ломают голову народы всех времен. Может, они вообще решат, что вы - два сапога пара. Причем на одну ногу. Ту самую, на которой любимая мозоль, гы-гы-гы…
- Короче, - приосанился Зевс, - совет олимпийских богов под моим мудрым руководством постановил нижеследующее: впервые за всю историю человечества предоставить тебе, Самарыч, безродному, понимаешь ли, смертному, право постоянной, то бишь вечной, понимаешь ли, прописки на золотом, понимаешь ли, Олимпе!
У Зевса, кажется, аж дыхание сперло от такой всемирно-исторической сенсации. У Луки Самарыча - тем паче. Эх, как возликует родимый Колдыбан, все Среднее Поволжье, вся держава… да чего уж там - все передовое человечество!
- Не знаю, что и сказать, Зевс Кронович, - честно признался колдыбанец.
- А ты и не говори, - снисходительно разрешил Зевс. - Просто прыгни выше луны или укуси свой собственный локоть. А еще лучше - исполни танец Молодецкого кургана, то бишь своего живота, гы-гы-гы…
- Ближе к делу, муженек! - не выдержала и уже без китайских тире олимпийских церемоний напомнила Гера.
- Итак, Самарыч, - торжественно поднял свой скипетр Зевс, - ты начинаешь новую, вечную жизнь легендарного героя. В сонме богов, полубогов и прочих божественных персон. Правда, языческих, но это, я думаю, подробности для Гомера и Гюго.
- Что от тебя требуется, Самарыч? Да всего ничего. Надо просто выбрать подходящий тебе образ вечной жизни. Так сказать, олимпийский эталон бессмертия. Чтобы у всех твоих современников слюнки потекли. Чтобы они от зависти облетели вокруг Луны и укусили себя за локоть, а еще лучше - за пятку…
- Только помни, колдыбанец, - снова вмешалась Гера, - что согласно законам вечного бытия выбираешь ты раз и навсегда. Твой соперник Геракл не промахнулся. Как известно тебе и всему миру, отхватил он себе в жены вечно юную Гебу, а в тещи - главную олимпийскую богиню. Я уж молчу о том, какое он отхватил приданое. Вот уж действительно: умный зять знает как взять…
- Ее главязычество, - на сей раз поспешил вмешаться Зевс, - хотело сказать, что…
- Желаю и тебе, колдыбанец, - взяла себя в руки теща Геракла, - сделать такой же удачный, образцово-показательный, идеальный выбор.
- Эх и повезло тебе, Самарыч, эх и пофартило, - аж причмокнул Зевс. - Все утехи и удовольствия, о которых мечтают смертные, у нас тут в избытке и в изобилии. Хочешь, отдам тебе в жены одну из моих прекрасных юных дочерей? У меня их тыща, а может, и две. Что твой Париж: выбирать замучаешься.
- Спасибо, но… - замешкался колдыбанский аскет.
- Ну да, ты же у нас шибко серьезный и деловой, - замечает Зевс. - Тогда хочешь, посажу тебя на какой-нибудь главк или министерство? Геракл и то бог без портфеля. А у тебя, как у Апполона, Гефеста, Гермеса, будет своя сфера. Например, департамент по делам пузатых. Это, небось, полчеловечества, а то и больше. Большим бугром заделаешься.
- Большое спасибо, но… - осторожничает Колдыбанский скромник.
- Какой ты, однако, привередливый, - дивится Зевс. - О! Бери себе мой дворец. Это не какое-то там Фонтенбло или ваш Зимний. У меня даже унитазы - из чистого золота. А коврик в сауне знаешь из чего? Из бриллиантов. Чтобы после парной пятки чесать, гы-гы… Короче, вселяйся - не пожалеешь.
- Восторг и ликование, - вежливо покланялся колдыбанец, - но…
- Опять "но"? - изумился Зевс. - Тогда, честное олимпийское, не представляю, чем тебе, Самарыч, по мозгам вдарить? Даже я, верховный бог, не могу придумать ничего более удивительного, чем золото, власть и женщины. Ну а ты, смертный, тем более не укумекаешь…
И действительно, Лука Самарыч что-то не очень кумекает. Трудно без поддержки родного коллектива, без колдыбанских удальцов-мыслителей. Да и свое нутро не дает подсказ. Видимо, потому, что давно к источнику истины не припадало.
- Уважаемые товарищи боги и лично Зевс Кронович! - вежливо молвит колдыбанец. - А нельзя ли, как у нас принято, гостю бутылочку поставить? С дороги, ради приятного знакомства, ну и чтобы разговор душевнее пошел.
- Да ради бога, он же лично я, - шутит Зевс. - Угощайся.
Лука Самарыч угостился, естественно, по-молодецки: весь стакан опрокинул разом. Ульк! Но нет, не посыпались хрустальные окна во дворце Зевса, и вулкан Этна не закашлялся. Лишь струны на золотой лире бога Аполлона отозвались мелодичным звоном. А все потому, что очень мягко, нежно, ласково пошло удальцу внутрь удивительное питие от бога Зевса. И сразу попало в голову, прямо на главную философскую извилину. Но не загнуло ее извечным вопросом: "Ради чего всё это?", а выпрямило в восклицательный знак: "Эх, хорошо всё это!" То есть совсем не по-колдыбански, а вовсе по-столичному. Но Лука Самарыч этой метаморфозы в себе не улавливает, не замечает, не усекает. Испытывает восторг и больше ничего.
- Что это такое? - спрашивает, указывая на бутылку. - Французский коньяк пять звездочек?
- Гы-гы, - усмехается Зевс. - Французским коньяком мы копыта нашим козлам протираем. Напиток, которым, Самарыч, я тебя потчую, называется амброзия. Выдержка его составляет действительно пять… только не лет, а пять тысячелетий. Сладко?
- Слаще некуда! - восторгается колдыбанец.
- Некуда? А ты еще стаканчик опрокинь.
На сей раз удалец не стал пить махом. Принял вторую дозу неспешно, со смаком, даже с легким блаженным стоном. Сладко!
А бармен Зевс снова берет в ловкие руки чудо-бутылочку.
- С третьего стакана, Самарыч, ты и сам в сахар превратишься. В цветочный мед, в малиновое варенье, в шоколадное крем-брюле.
Третий стакан? Это значит, что сейчас момент истины. Но… голова абсолютно пуста.
- Ува-важаемые бо-боги и лично Зевс Кро… - лопочет разомлевший удалец. - А когда же бу-бу-будет истина?
- Не понял, - удивился Зевс. - Ты сладчайшее вино пьешь. При чем тут истина?
- Так ведь мы, ист… банцы… в ви-вине истину ищем.
- Какую такую истину?
- О времени и о себе, - собрался и выдал без запинки Лука Самарыч. - О смысле нашей жизни.
Сначала на Олимпе наступила молчаливая пауза. Потом Зевс обратился к сотоварищам по божественности:
- Мы не ослышались? Он ищет смысл жизни?
Не говоря больше ни слова, главбог схватил себя за бока и загоготал. Так, что заплясали облака, задымился Везувий, посыпались бронированные стекла в спецокнах - короче, ни дать ни взять колдыбанский мэр Поросенков. Все остальные божества тоже надорвали животы. Точно как подчиненные Поросенкова. Только не в порядке подхалимажа, а от всей души.
- Гы-гы-гы… Он жаждет истины! - не меньше часа по олимпийскому времени умирал со смеху Олимп. - Гы-гы-гы… Он ищет смысл жизни!
- Ну, потешил ты нас, позабавил, - сказала наконец главбогиня Гера. - Извини уж, пожалуйста, но для истинных олимпийцев искать смысл жизни - это очень, очень смешно. Как говорится, нарочно не придумаешь.
- Ты еще скажи, дорогой, - все еще давясь от смеха, предложил Зевс, - что жизнь коротка и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Ну скажи, скажи! Хотя нет, не говори, а то лопну от хохота.
- Ты же на золотом Олимпе, колдыбанец! - поучает не без пафоса Гера. - Смысл жизни на золотом Олимпе - вечное наслаждение. Вот и вся истина.
- Скажи, Самарыч: "Гуд бай, истина, пусть земля тебе будет пухом. Пухом и периной", - пошутил Зевс. - Ну говори, говори. Присягай Моему Сладостному Язычеству, все три слова с большой буквы…