Но сделали глубокий выдох. Нет, мы все-таки не можем в лоб и по лбу. То есть по-столичному. Мы решили сдать игру по-колдыбански. То есть тонко. С удивительной, совершенно особой тонкостью.
- Уважаемое честное собрание! - елейно запели мы. - На этом прекрасном волжском пляже в обрамлении цементного и сажевого промгигантов, под дивные звуки "Богатырской симфонии" и "Собачьего вальса", которые по воскресеньям играют наши оркестры, нас, клиентов Му-ПОПа номер тринадцать, естественно, так и подмывает на подвиг во славу эпохи.
- Выполняя завет любимого предводителя, мы буквально сию минуту выплывем на середину Волги и дружно, всем скопом, по примеру любимого предводителя исчезнем в речной пучине. Можно это сделать и никуда не выплывая, прямо у берега. Если хотите - утопнем в нашей знаменитой луже на центральной городской площади. Разумеется, с восторгом и ликованием, с радостной улыбкой на устах.
- Это очень художественно, не запрещено Уголовным кодексом, вписывается в основополагающую теорию относительности и в то же время не описано ни в одной энциклопедии, а потому автоматически означает, что весь мир ахнет от изумления. Но…
- Но зачем тебе, родимый Колдыбан, легендарный подвиг? Только для того, чтобы поднять коронный третий стакан? И вся радость? Как пить дать!
Вот так. А теперь протрем-ка свое пенсне. Глянем-ка всем и вся прямо в лицо. Эх, как они сейчас сядут в лужу! Эх, как ударят лицом в грязь!
И что же мы узрели? Стоит наш честной Колдыбан и все никак не сядет в лужу. И не собирается ударить лицом в грязь. Куда там! Чему-то хитро улыбается, лукаво ухмыляется и… вроде бы как мигает нам левым глазом. Точь-в-точь как ошалевший волжский бакен, которому главбраконьер и большой весельчак Гаврила Акулов ставит под самый глаз-светофор полный стакан французского коньяка.
Дескать, стыдно мне, Колдыбану, за вас, добры молодцы! Дескать, по-московски рассуждаете.
- Как пить дать - на Самарской Луке не проблема, - говорит за всех ночной сторож Хлюпиков. - Как дать пить? Вот в чем вопрос.
И тоже вроде бы как… подмигивает нам левым глазом.
- Что все это означает? - пролепетали мы.
- Ну-у-у… - загудело честное собрание. - У-у-у.
- Ну-у-у, - лучезарно заулыбался Хлюпиков. - Честному колдыбанскому собранию открывается удивительная, совершенно особая истина. С общего согласия я оглашу ее.
- О, верные сыны Колдыбанщины! - воскликнул он, сияя уже обоими "бакенами". - Во-первых, вы хотите слишком легко отделаться. Проводы в легенду Луки Самарыча были организованы показательно, но… зачем же повторяться? Так что утонуть посреди детского пляжа или в луже на центральной городской площади вам не удастся. Придумайте, пожалуйста, что-нибудь похлеще.
- Во-вторых, ваш бесстрашный предводитель только что опроверг истину всех времен и народов на предмет того, что смерть, даже лютая и неминуемая, - это насовсем и навсегда. Здесь и сейчас Лука Самарыч показательно поверг смерть во прах и восстал к новой жизни. Ничто не мешает его сподвижникам последовать этому вдохновляющему примеру. Не так ли?
- Стало быть, родимый Колдыбан поднимет свой коронный третий стакан вовсе не на тех радостях, что клиенты МуПОПа номер тринадцать взяли да и сгинули почем зря. Третий стакан будет поднят по случаю того, что названные сгинувшие лица возьмут да и возродятся. И не абы как, а легендарными героями.
Читатель, мы не ослышались? Кажется, нет. Тогда что же это означает?
- От имени всего честного собрания, - немедля возвестил люкс-церемониймейстер Тигран Львович Леопардов, словно имел в кармане, а может и имел, готовый сценарий, - позвольте заверить вас, соратники Луки Самарыча, что родимый Колдыбан в свою очередь свято помнит и непременно выполнит наказ любимого героя. Доведите удивительную колдыбанскую быль до конца, и мы буквально в ту же минуту вдохновенно положим начало удивительным колдыбанским легендам и былям.
И не успели мы глазом моргнуть, как Леопардов уже гремел на все Поволжье:
- Кто за то, чтобы вдохновенно слагать удивительные легенды и былины о благородном и бесстрашном Луке Самарыче, а равно…
Он вдруг умолк и многозначительно глянул на Хлюпикова. Как бы передавая ему эстафету. И тот принял ее. Не так громогласно, но очень убедительно - прямо по Станиславскому и по Немировичу-Данченко, а пожалуй, даже и по Вахтангову вкупе с Мейерхольдом отчеканил:
- …А равно о его благородных и бесстрашных соратниках-удальцах?!
- За! - не колеблясь ни секунды, ответствовал родимый Колдыбан.
- За! - гаркнули седые Жигули так, что над Олимпом прогремел гром, непосильный самому Зевсу. - Знай наших, знай!
И что ты думаешь, читатель? Да не думай зря. Все равно не додумаешься до того дива, которое случилось.
Мы завелись. В нас заиграла кровь буйных предков. Мы буквально задыхались от удивительной волжской удали.
Расправил по-гвардейски плечи мент Самосудов. Так что погоны стали на попа. Встряхнул по-казацки чубом банщик Безмочалкин. Так что все французские парики облысели от зависти. Выпрямил по-чемпионски свою радикулитную поясницу шкраб Молекулов. Так что "колы" в дневниках его учеников почтительно изогнулись на манер цифры 2. Прокашлялась по-шаляпински луженая глотка антиэнциклопедиста Профанова. Так что знаменитые оперные басы Мари-инки и Ла Скала осипли и дали петуха в самом интересном месте выходной арии. Ну а вечный студент Роман Ухажеров так по-пиратски заиграл желваками, что несравненный рыцарь сэр Ланселот сразу поднял руки вверх от страха.
"Стоп! - кричит читатель. - Пусть сначала вас освидетельствуют психиатры".
Зачем? То, что мы сумасшедшие, ясно и без врача. А куда деваться? Ты же слышал, читатель, какой удивительный ход сделал Колдыбан. "Умрите, но возродитесь! Назло всем смертям всех времен!" Просто с ума сойти! Ну разве могут истинные колдыбанцы сдать игру в такой момент? Наш ход!
"Стоп! - машет руками читатель. - Неужто совсем рехнулись? Ведь вы, в отличие от Луки Самарыча, лица не виртуальные, а совершенно реальные. Ему-то можно и сплыть и всплыть. А вы-то ни за что не всплывете".
Ах, читатель! Ты, конечно, прав, но рассуждаешь все-таки по-московски. А если по-колдыбански, то на Самарской Луке всегда есть место диву…
"Волга-матушка! - мысленно воззвали мы к великой реке, отвесив ей сыновний поклон. - Долго собирались мы на подвиг. И вот собрались. Аж на суперподвиг. Подскажи, пожалуйста, как нам его совершить половчее да похудожественнее? Чтобы весь мир закашлялся от удивления".
И подмигиваем Волге левым глазом. Дескать, вот какие твои сыны удальцы. Но не весела была на сей раз Волга-матушка.
"Ох, ребятушки! - тяжко вздыхает она. - Есть такой суперподвиг. Да не знаю, по плечу ли он вам…"
"Не разводи волокиту, матушка! - продолжаем по-геройски балагурить мы. - Да мы на любой подвиг - как на октябрьский парад, а равно к теще на блины с икрою. Было бы в руках наше непобедимое оружие - наш третий стакан!"
"Ох, ребятушки! - не успокаивается Волга. - В том дело, что без третьего стакана вам идти на подвиг, без него".
"Как же так, матушка! - вскричали мы. - Сама учила: до последнего дня и до последнего дна…"
"Эх, бедолаги вы мои, - горюет Волга. - Пришло ваше время. Точнее - вышло. Ни дня вам больше, ни дна. Ни дна, ни покрышки".
И умолкла. И молчит. Будто не в силах больше произнести ни слова.
Ах, читатель! Прав ты, как всегда, оказался. Надо было нам остановиться, надо было. Зря мы, как всегда, увлек лись, зря. Ты понял, ушлый и дошлый, что совершенно безоружными посылает своих сынов Волга-матушка на страшный бой? Голыми руками придется брать нам за горло нашу лютую погибель-смертушку. А деваться все равно некуда.
Нас ждет не дождется в легенде Лука Самарыч. К нам взывает о спасении обездоленная эпоха. На нас с верой и надеждой взирает вся держава и все благородное человечество. Ну!
Не тратя времени даром, мы дружно и решительно повернулись к честному народу. Берег сразу затих. Все и вся поняли: сейчас на Самарской Луке произойдет суперисторическое событие. Разыграется великая драма.
- О, родимый Колдыбан! - сдерживая, как и подобает супергероям, слезы, рыдания, а равно женскую истерику, сказали мы. - Волга-матушка благословила нас. На удивительный, совершенно особый подвиг. Такой, который и не снился даже самым великим героям старого, доКолдыбанского типа.
Эх, вот сейчас бы Гомер-то пригодился. Конечно, протокол общего собрания, где все единогласно голосуют "за", - не хуже древнегреческой классики. В нем события отражены тоже с подробностями. К тому же за круглой печатью. Но еще бы и гомеровским гекзаметром!
Ну ладно, пошли дальше:
- Наш супергерой Лука Самарыч победил смерть тем, что во славу и честь родной эпохи отдал свою жизнь. Но мы ведь не суперы, мы - простые смертные. Это означает, что нам придется принести в жертву больше, чем жизнь, ибо какова сегодня цена обычной человеческой жизни?
- Все народы во все времена знали, что больше и дороже жизни у человека нет ничего. И только на Самарской Луке, только у нас, истинных колдыбанцев, есть то, что дороже нашей земной жизни.
- Это наш знаменитый, наш заветный…
- Третий стакан!
Да, и Гюго здесь и сейчас не помешал бы. Конечно, местные электронные СМИ и пресса тоже излагают со всеми подробностями, которые состоялись. А равно и с теми, которых не было. Но еще бы и с гюговскими художественными длиннотами!
Ну ладно, загибаем на третий круг:
- Следуя завету прадедов, дедов и отцов, истинный колдыбанец умрет, но выпьет до дна.
- Сейчас перед лицом родного Колдыбана во славу родной эпохи истинные колдыбанцы умрут, но…
Крепкие руки удальцов взметнули вверх полные стаканы: