- Да я и сам не дурак, - совсем по-родственному, как у себя дома на кухне, признался мэр. - Выборы на носу. Если за меня Лука Самарыч голос подаст, мне ни рэкетиры наши, ни левая оппозиция - не указ.
- Конечно, Лука Самарыч - герой. Но и мэр Поросенков - не лапоть, не калоша, не губернатор Свинокотлетов. Может, я тоже легендарным стану. Не героем, конечно. Мэром. Дайте мне только пять минут. В смысле изберите еще на пять лет.
- Уважаемые налогоплательщики и избиратели! - сно ва как бы взошел на трибуну мэр. - Мы должны приложить все усилия, чтобы легендарный Лука Самарыч как можно скорее вернулся к активной и плодотворной общественной деятельности на благо родного Колдыбана.
- Но это же безумие! - воскликнули мы в полной растерянности, иначе по-московски.
- Юрий Цезаревич! - взмолились мы в полной растерянности. - Почему вы отмалчиваетесь?
- В стенах МуПОП № 13 "Утес" запрещается безумствовать.
- Потребуйте от посетителей, чтобы они опомнились и одумались!
Но эта паника по-московски была, конечно же, обречена на провал.
- При чем тут я? - удивился лукавый Подстаканников. - Я всего лишь бармен. А соратники и сподвижники Луки Самарыча - вы, и никто иной.
- Вот именно, - строго подтвердил Поросенков. - Дело бармена - озвучить особый тост. В смысле за возвращение Луки Самарыча. А ваше дело, соратники и сподвижники, - вернуть нам Луку Самарыча. И вы уж, пожалуйста, оправдайте доверие. Лично мое, мэра Поросенкова, а равно доверие всего Колдыбана.
Он шагнул на порог. Дверь сама распахнулась настежь. Мы увидели весь Колдыбан. Если точно - мэрскую свиту. Но она у Поросенкова такая многочисленная, что, может, даже и превосходит числом все население Колдыбана.
- Самарыч жил! Самарыч жив! Самарыч будет жить! - вспомнив, очевидно, свои советские университеты, прогорланил Поросенков.
"Ульк!" - подсказывает читатель.
Ну что ты, дорогой! Пошто зря душу травишь? Ведь особого тоста нет. Какое же тебе "ульк!"?
"Неужели вы не выпили свой третий стакан?" - волнуется читатель.
Ну, насчет этого можно не волноваться. Свой третий стакан мы, конечно, выпили. Но… без восклицательного знака. То есть без особого восторга и ликования.
Правда, жигулевское эхо каким-то удивительным образом все же всколыхнулось. Само по себе, по собственной инициативе.
- Улю-лю-лю! - разбойничьим гулом отозвались седые Жигули.
Что это означает?
* * *
На следующий же день мы собрались в "Утесе" на экстренное и чрезвычайное заседание.
Все буквально кипели. Как вулкан Везувий при виде целой и невредимой Помпеи. Как герой древней Эллады Геракл, не успевший пересчитать кому-нибудь зубы или ребра. Как нынешний москвич, которому официант не выдоил до конца бутылку коньяка, оставив на дне целых пять капель.
Да что они, в самом деле, себе позволяют! Эти женсоветы, педсоветы, муниципалитеты и прочие колдыбанские веты-теты. С ума все сошли! Да еще публично. Коллективно. Демонстративно.
- Сходить с ума публично категорически запрещается, - засвидетельствовал средневолжский Мегрэ - Самосудов. - Это выходит за рамки Уголовного кодекса. На моем участке подобных фактов сошествия с ума не случается даже тогда, когда я репетирую на милицейском свистке Вторую рапсодию Листа.
- В моем помывочном отделении, - заверил местный Рембрандт - Безмочалкин, - даже во время учений по линии МЧС, когда одновременно выключаются вода, свет и намыленным гражданам дается команда в течение одной минуты эвакуироваться на улицу, и то не сходят с ума коллективно. Только каждый в одиночку!
- Или взять моих второгодников! - вскипел и наш Эйн штейн - Молекулов. - Даже они, когда срывают урок директрисы Рогаткиной, сходят с ума не демонстративно, а под предлогом, что их всех перекусала бешеная собака.
- Пусть моя невеста хорошенько задумается, - подал голос и Ромео Колхозного тупика Роман Ухажеров. - Что, если и мне взбредет в голову сходить с ума во время медового месяца? Ну?
Словом, мы были так возмущены странным поведением колдыбанских всех и вся, что решили вызвать к ним лично главврача городской психбольницы Недотепкина. Дабы он упрятал их в стенах вверенного ему медучреждения. Прямо в палату номер шесть.
- Как пить дать! - воскликнул хором "Утес".
Колдыбанские былины с абсолютной достоверностью и точностью утверждают, что всего полшага отделяли истинных колдыбанцев от барной стойки и она уже чувствовала себя в их родных объятиях, как вдруг…
Дверь подсобки распахнулась. И все увидели… Геракла.
- Где мой друг Лука Самарыч? - вопил Геракл, будто его искусал уссурийский тигр или еще хуже - Колдыбанская муха. - Куда вы его подевали?
- Геракл Зевсович! С какой стати и вы взялись умничать, то есть сходить с ума? - удивились удальцы-философы. - У вас-то, слава олимпийским богам, в голове совсем нет извилин.
- Что касается вашего любимого Луки Самарыча, то он уже не "где", а нигде. Как говорится, был да сплыл.
- Вниз по течению. Прямо до Астрахани. А может, вверх. До самой Москвы.
- Впрочем, Луку Самарыча с места не сдвинешь. Скорее всего, где лег, там и лежит. Как на диване. Может, даже с газеткой. Но… на дне.
- Сплыл, - передразнил "истбанцев" Геракл, ничуть не смутившись. - Ну и что! Олимп спрашивает вас: почему Самарыч до сих пор не всплыл?
Олимп еще осмеливается допрашивать нас. Как вам это нравится?
- Геракл Зевсович, а что же хваленые ритуальные услуги по-олимпийски? - ехидно поинтересовались колдыбанцы. - Почему богиня Ника не подхватила Луку Самарыча к себе на колесницу в тот момент, когда он утопал?
- Ха! - ощерился полубог. - Ваш Самарыч не утопал, а утопал под воду. Как будто к теще на блины спешил. Хоть бы два раза булькнул. Богиня Ника даже за волосы ухватить его не успела.
- Да, плавает наш атаман топором, - признали соратники героя. - Но ведь сейчас он преспокойно лежит на дне. Почему Ника не подберет его сейчас?
- Ха-ха! - развеселился Геракл. - Станет олимпийская богиня искать какого-то колдыбанского жлоба под водой! От Астрахани до Москвы на золотой карете разъезжать? Да знаете ли вы, селедки под шубой, сколько стоят акваланги для олимпийских лошадей?
- Короче, колхозаны, вынь и положь Самарыча! - рявкнул олимпийский "толкач". - Мне приказано без Самарыча не являться. А значит, мои дорогие андерсены и братья гримм, дать пить - всегда пожалуйста, но… только через мой труп.
Ну тогда, конечно, делать нечего.
- Ладно, Геракл Зевсович, - сказали мы. - Можете доложить Олимпу, что ваш соперник Лука Самарыч всплывет. В самое ближайшее время.
- Как? - взмолился любопытный сын Зевса. - Каким образом?
- Военная тайна, - по-полковничьи пояснили колдыбанцы. - Но именно так, как вы хотели. - Через ваш труп.
- Но я же бессмертный, - захныкал полубог.
- Тем не менее бессмертие Луки Самарыча будет для вас просто убийственным, - пообещали колдыбанские удальцы.
- За возвращение Луки Самарыча! - провозгласил радостный Юрий Цезаревич.
- За! - согласился "Утес". - За Самарыча!
- Ча-ча-ча! - забыв про седины, молодым аргентинским ковбоем откликнулись возликовавшие Жигули. Ульк! Остается добавить, что быль почти полностью совпадает с былиной-легендой. Разве что только Геракла на самом деле не было. Но это подробности для Гомера…
Теперь по существу.
Как вы помните, мы вознамерились упрятать в психбольницу весь Колдыбан. Хорошая мысль, ничего не скажешь. Но она озарила нас после первого стакана. После второго стакана наша мысль, как и положено, потекла еще шире и глубже. Мы решили, что смирительная рубаха в качестве ширпотреба - это, конечно, истинный писк моды, но… Чуть-чуть по-генеральски. И немного по-купечески. И совсем уж по-дворянски. Одним словом, по-московски. Не то Запад, не то Восток…
Опять же, отчего безумствует Колдыбан? Не Москва ведь довела его до такого зигзага, а наша удивительная игра. Поэтому неудивительно, что все и вся завелись на сто проектных мощностей. Дескать, вы наигрались, а теперь и мы хотим. Мы - тоже потомки лихих волжских атаманов, нас тоже тянет загнуть на двести, на пятьсот, а с разгона и на всю тыщу градусов.
Умри, но верни им Луку Самарыча с того света! Ничего не скажешь: лихой поворот. Куда же после этого будет выплывать родимый Колдыбан? Впрочем, всё по порядку. Сейчас наш ход!
"Что это означает? - удивляется столичный аналитик. - Уж не означает ли это, что вы и вправду возмечтали даровать Луке Самарычу бессмертие?"
Совершенно верно, московский Гегель, он же - Фейербах. Почему бы и нет? Олимп, понимаешь ли, имеет своего бессмертного героя, а Колдыбану - заказано?
"Да вы хоть понимаете, что такое бессмертие? - кипятится скептик. - Жизнь без смерти! Такое абсолютно невозможно! Разве что в легенде, но никак не в действительности".
Смотря в какой действительности, милейший вы наш московский Кант, он же Авенариус. В колдыбанской действительности возможно абсолютно все. Не то что жизнь без смерти, но даже жизнь без жизни.
"А как же сплясать на могиле? - сокрушается циник. - Я ведь уже модельные ботинки на специальном каблуке заказал. Чтобы с шиком исполнить чечетку на могиле вашего Луки Самарыча".
Эх, старина циник, слабая у вас фантазия. А еще под Вольтера работаете. Вы вот попробуйте сплясать на своей собственной могиле. Тогда вас так долго будут вызывать на "бис", что проживете, отплясывая, еще лет сто, а то и двести. Красота! Разве что только ноги немного устанут.