И вот они уже - в объятиях сотоварищей. Шапка, естественно, в объятиях Краснощекова. А диван по инерции дальше помчал. Аж до третьего микрорайона. Прямо в салон итальянской мебели "Венеция" влетел. А тут как раз какой-то богатенький новый русский по приказу дурехи-жены самую модную лежанку высматривал. Вдруг посреди итальянского спального гарнитура - шмяк наш диван-гроб. Да прямо под этого болвана-богача. И только тот на сей рыдван завалился, так сразу расцвел, как репейник после дождя. "Класс! - говорит. - Будто на нем и родился. Плачу миллион не глядя".
А Краснощеков тем временем все смотрит на свою шапку и не насмотрится. И вдруг как швырнет ее вверх. Потом еще раз, еще. С первого раза взлетела шапка выше телебашни. Со второго раза - выше орлиного полета. А в третий раз поднялась над облаками. И увидели ее аж в Пемзе. Узнали толстопятые свою самодельную гордость и красу, закричали хором: "Ура!" Да так громко, что в столичном ресторане "Москва" официанты побросали со страху на пол все тарелки. Фарфор вдребезги. Позолота - в пыль. Черепаховый суп - натурально в убыток.
А чудовище-дракон, сами понимаете, - в бега. Потому что если столица в убытке, то и до гидры, и до дракона доберется. Запросто все девять голов снимет. В возмещение ущерба.
- Ура! - кричит меж тем достойный сын Пемзенщины - удалой Краснощеков. Уже не на крутом берегу кричит, а у барной стойки:
- За Особую Колдыбанскую Истину! За Луку Самарыча! За мой счет!
Глава седьмая
Ах, былинники речистые! Хорошо вам вести свой рассказ. Одно удовольствие, если не сказать - наслаждение. То-то вы все такие справные, мордастенькие. Вас бы на наше место, в быль. Враз бы похудели, осунулись…
Итак, быль.
Что сделала бы древнегреческая гидра, если бы древнегреческий Геракл повел себя с ней так же галантно, как наш ВРИО? Несомненно, она поклонилась бы ему в пояс всеми своими головами, а бессмертной - до земли. Потом бросилась бы своему новому другу на шею и стала лобызать его. В лоб, в щечку, в уста. Опять же всеми своими многочисленными устами.
Ну так то древняя гидра. Она не была испорчена безвременьем и всякой столичной социологией. А наша современная гидра - увы и ах. Поэтому она не стала плясать от восторга. Она обошла монумент со всех сторон, придирчиво оглядела, будто собиралась слопать его с потрохами и с сапогами. Зачем-то похлопала по пузу. С какой-то стати подула на лоб, где красовался чемпионский шишман. И уж совсем некстати подтянула знаменитые штаны. Будто они спадали не с монумента, а с нее.
- Значит, вы все - cпасатели эпохи? - ощерилась современная гидра. - Очень приятно. Любопытно, как же вы намерены ее спасать?
- Мы прославим эпоху своим удалым подвигом, который заставит ахнуть весь мир, - скромно пояснил врио.
- Полная сенсация! - сделала рот до ушей гидра. - Признаться, первый раз слышу о таком виде досуговой деятельности. Растолкуйте мне, пожалуйста, что это такое - подвиг.
Короче, насмехается гидра. А наш простак-монумент сияет, и нос кверху:
- Слушайте меня, неугомонная и справедливая душа, затаив дыхание! Старинные волжские предания гласят…
Ну, дальше вам уже известно: грандиозное величественное явление… огромные ледяные торосы… ужасный оглушительный грохот…
- Браво, браво, - похвалило чудовище, но голосом не поклонника, а Ехидны. - Теперь я уяснил, что такое колдыбанская удаль и кто такие колдыбанские удальцы. Колдыбанская удаль - это беспардонное хвастовство, а колдыбанские удальцы - беспардонные хвастуны. С чем вас и поздравляю.
Знаменитая колдыбанская учтивость не изменила нам.
- Спасибо, - поблагодарили мы Ехидну за поздравление, но голос наш дрожал.
Мы наконец-то спохватились. Ну что ты будешь делать! Опять увлеклись, опять упустили момент, когда надо было запереть уста нашего златоуста, а точнее, пустослова. На английский замок с двумя секретами. Еще лучше - на подвесной амбарный.
Сейчас коварное чудовище зайдет с самого слабого нашего тыла… и поведет свою беспроигрышную игру.
- Не кажется ли вам, удалой атаман болтовни, - с удовольствием оправдало наши догадки чудовище, - что ни вы сами, ни ваши удалые соболтуны никогда не бывали на ледоходе. Не бегали по льдам. Не карабкались на торосы. И уж тем более никогда не стояли на их вершинах. Не так ли?
Ну так, конечно же, так. Действительно, истинные колдыбанцы никогда не бывали на ледоходе. Между прочим, по самым уважительным причинам: если еще не деды наши, то уж точно отцы, которые, естественно, состояли завсегдатаями "Утеса", давно забыли, в какой стороне она, наша Волга.
- Так что если вы и соберетесь на ледоход, - продолжал посмеиваться над нами дракон ЗЛИ, - то ваша удаль, то бишь разгильдяйство, сразу приведет вас на тот свет. Не так ли?
- Да, мои верные соратники и сподвижники обязательно погибнут, - заверил наш атаман Ехидну в нутриевой шапке. - Но именно об этом они и мечтают.
О чем это ты, горе-Станиславский? И тут мы вспомнили. Подвиг по-колдыбански должен вдохновлять широкие массы современников своей особой доступностью. А самое доступное удальцу нынешних дней - сгинуть. Почем зря, ни с того ни с сего, невзирая на все препятствия и преграды.
Да, это мы сами придумали. Это наше ноу-хау. Но…
Стоп, дядя адмирал! Ты куда ведешь наш кораблик? Между прочим, бумажный. Уж не собираешься ли ты повторить тот смертельный вираж, который мы изобразили перед змеями? Тогда он чудом удался. Но коварный дракон с документами от Москвы и от колдыбанского мэра - это тебе не женсовет Приволжского микрорайона. Не покладистые медянки и кобры с половником или даже пусть со скалкой.
На айсберг плывем, дядя адмирал, на крушение напрашиваемся. Полный назад! Но куда там: взгляд супер-пупера уже переместился в потолок. Он уже смотрел с восторгом свое бесплатное кино и видел кадры массовой гибели своих сотоварищей.
- Как это прекрасно! - радостно комментировал он. - Вот с улыбкой на устах смотрит смерти в лицо бесстрашный Самосудов. Вот он героически гибнет. На место павшего становится храбрый Безмочалкин. Его сменяет отважный Молекулов. Вслед за ним идет на верную смерть лихой Профанов. Восхвалив своих командиров, спешит мужественно сложить голову отчаянный юноша Ухажеров. За ним еще один удалец, еще, еще… И вот уже в живых не осталось ни одного!
Мы молчали. Под ложечкой у нас, примерно там, где легендарная отвага, неприятно сосало. Может быть, даже от страха.
- Ха-ха-ха, - возрадовались все восемь драконьих голов плюс бессмертная голова за круглой печатью. - Нашлись легендарные удальцы! Уясните себе азбучную истину. Современной официальной наукой такой нелепый тип личности не предусмотрен. Значит, никаких легендарных удальцов в наше время нет, не будет и не может быть!
На сей раз поборник и проводник столичной ЗЛИ-социологии снял-таки шапку. Но так, как делают это на похоронах. Дескать, гуд бай навек, герои-удальцы. Прощевайте. Земля вам - пухом, похороны - без венков, поминки - без блинчиков.
Мы с молчаливым, но горьким упреком смотрели на своего врио. Ну что, допрыгался, гибрид кита с селедкой, доигрался? Ну сбегали бы мы сейчас в этот образцовый ДК. Ну "охватились" бы этим НУДным тире занудным конкурсом. Зато завтра, а то и сегодня вернулись бы в "Утес" и наверстали бы упущенное. С таким КПД, который столичные НИИ не подсчитают и на ЭВМ десятого поколения.
- Долой азбучные истины! - закричал тем временем геракл местного производства с маленькой буквы. - Легендарные герои на Самарской Луке были, есть и будут!
"Точка-а-а!" - хотели гаркнуть мы, чтобы закрыть раз и навсегда суперскользкую тему, но успели только набрать воздух в легкие.
- Ка-а-ак пить да-а-ать! - гаркнул, опередив нас, гроза змей, гидр и драконов тире атаман нелепости.
И тем самым поставил проблеме колдыбанскую запятую.
- Дать! Пить! - гаркнули мощным эхом седые Жигули. - Хоть как!
Бах! Это утвердил заветную истину еще и прадедовский багор. Так грохнул об пол, что твой маршальский жезл. Или даже палица божественного Зевса. А то и как тещина сковородка.
И нас разом проняло. С головы до ног. От кепки до шнурков. А равно в обратном порядке. Это кто тут над нами ехидничает, хихикает, издевается? Кто посмел стать на нашем вековом и столбовом пути к нашему особому источнику истины? По-клонник, по-дражатель, по-следователь столичных павлинов. Ну погоди, трижды по-попугайская душа!
Мы не вспомнили, в какой стороне Волга, но мысленно возопили к ней: "Матушка! Не оставь своих сыновей в трудную минуту. Опять нам выпало нырять на неведомое дно".
"Ах, какие вы робкие! Вот бы вам такую робость не перед своей Волгой, а перед своей "Волжской особой", - не удержалась от попрека родимая. - Все утром брились? Чеснок никто не ел? Ну, тогда ныряйте смелее. Это ваше дно еще не последнее".
"Спасибо! - поспешили мы проявить сыновнюю благодарность. - Уже засучаем… Нет, не рукава, чтобы к бутылке, - ух она, наша мачеха! Штанины засучаем. Чтобы к Волге. Ух ты, наша матушка!"
Читатель, где ты? Уже занял кресло в партере нашего балагана, в самом первом ряду? Хочешь посмотреть да поучиться, как надо повергать во прах головастых драконов, у которых все головы - от столичных кутюрье? Только особо предупреждаем: цена вопроса - жизнь. Не страшно? Ну что ж, тогда учись, читатель-удалец.
Вот уже сигналят мигалки капитанской рубки. Берем игру на себя! Лево руля, право руля! Вираж на тыщу градусов! А теперь - прямо на дно!
"Есть на дно!" - дружной иллюминацией отвечает зал. Флагманский квартет обращается к своему вожаку:
- Сейчас мы скажем такое, от чего зашатаются стены…
- Сейчас удальцы всего мира лопнут от зависти…
- Только не откажите в нашей просьбе, Лука Самарыч…