Да, именно так сказали мы. Принципиально, демонстративно, с вызовом. Чтобы эта змей-хунта знала: здесь и сейчас нет ни Луковича, ни Реповича, ни Хреновича, ни как там еще у них, на кухне, водится. Здесь и сейчас - наш вожак, наш супервоевода, наш колдыбанский Геракл номер два.
- Лука Самарыч! - воззвали неоудальцы. - Во имя родной эпохи пошлите нас на…
Мы судорожно глотнули воздух.
- На смерть. На верную, на неминуемую, на лютую смерть-погибель!
- Немедленно! - ликующим хором протрубил весь зал. - Буквально сию минуту!
Во загнули! Змеи совершенно растерялись и готовы были ужалить хоть самих себя, лишь бы понять: уж не спят ли они?
Признаться, мы тоже немного сомневались: не во сне ли все это? Во всяком случае, еще не очень верили себе на слово. Но ничего, сейчас свое слово скажет супер-врио.
Эй, атаман, где ты там? Твой ход. Не подведи. Сыграй как надо!
И атаман сыграл. Как надо. По-колдыбански.
- Слушайте меня, затаив дыхание! - призвал он наших жен. - Буквально через минуту над Волгой появится невиданный туман, поднимется неслыханная буря, начнется невообразимый шторм. Такого разгула стихии не ведали наши лихие предки. Да, их потомкам, вашим мужьям, повезло на зависть. Никто из них не вернется живым. Все они погибнут как один.
Атаман уставился в пространство, чтобы увидеть, как мы идем на заклание.
- Вот лихо гибнет Самосудов! - радостно возвестил он. - Его сменяет Безмочалкин. На место павшего Безмочалкина становится Молекулов. Вслед за ним идет на верную гибель Профанов. Затем, восхищаясь своими капитанами, спешит с улыбкой на устах сложить голову юноша Ухажеров… И вот уже в живых не осталось никого.
Он торжественно замолк.
- А вы? - пискнула Рогнеда. - Разве вы не погибнете?
- О нет! - вздохнул кровожадный супер. - Я лишен радости сложить голову вместе со своими соратниками. Я останусь в живых. Чтобы принять на себя бремя славы и зреть торжество Колдыбанской Истины.
Молодец, супер! Даже мы одурели. Что уж говорить о жен-совете, который, если верить признаниям его собственных членов, состоял сплошь из дур. У террария, в смысле у жен-совета, начали сдавать нервы.
- У тебя же колит! - забеспокоилась Самосудова, обращаясь к своему Мегрэ. - Тебе не на утес надо, а к врачу.
- Какая тебе еще буря! Про радикулит забыл? В процедурный кабинет пора, - призвала своего Макаренко Молекулова.
- Куда тебе с твоей аллергией в шторм? Марш в теп лую постель! - потребовала Безмочалкина от своего Мойдодыра.
- На верную смерть, видишь ли, собрался. Ты здоров как бык. Заболей сначала чем-нибудь для приличия! - приказала своему Дидро Профанова.
Ага! Мы ломим…
- Сотоварищи по подвигу! - игнорируя малосодержательные призывы женсовета, сурово и скорбно воззвал капитанский столик. - Простимся перед смертью. Обнимем в последний раз своего атамана.
Первым обнимал врио мент Самосудов. Он сделал это по-военному сдержанно. Лишь кобура слегка съехала набок, а погоны стали на попа. Молекулов обнял Самарыча так крепко, что у самого у него вступило в поясницу, и он слегка согнулся, будто после генеральной уборки в своем шестом "А". Безмочалкин старался держаться подальше от брезентовой плащ-палатки, но все же среагировал на этот аллерген и слегка чихнул. Профанов никак не пострадал от процедуры прощания и даже успел незаметно подтянуть штаны на предводителе. Ухажеров, понятно, расчувствовался, всхлипнул, но взял себя в руки и сумел не разрыдаться и не упасть в обморок.
Так же трогательно и достойно простились с вожаком все остальные удальцы.
Удивительная колдыбанская быль шла как по маслу. На всех парах. Как под горку. Мы уже верили себе на слово.
- Вам будет что порассказать, - пообещал женсовету Самосудов.
- И внукам, и правнукам, - добавил Безмочалкин.
- И составителям энциклопедий, - усилил Профанов.
- И даже кумушкам-сплетницам, - поставил точку Молекулов. - Я имею в виду очных и заочных участниц телешоу "Мадамский клуб".
- Как пить дать! - воскликнул зал.
"И вот вы уже на берегу Волги!" - восхищается читатель.
Нет, читатель, на сей раз ты абсолютно не прав. Ну при чем тут берег Волги? Мы решительно двинули совсем в другую сторону. Прямо к барной стойке. Как и подобает колдыбанским удальцам. Чтобы перед смертью в последний раз прильнуть к источнику истины. Ну?
Едва мы приблизились к барной стойке, как Юрий Цезаревич профессионально взмахнул рукой, и полотенце, покрывавшее стаканы, словно взмыло над ними. Стаканы были… уже наполнены!
- Юрий Цезаревич, - сказали мы. - Извините, что не смогли расплатиться с вами при жизни.
- О чем речь! - отмахнулся благородный бармен.
- Но ручаемся, что за нас расплатятся наши внуки и правнуки, которые, несомненно, будут постоянными клиентами "Утеса".
- Как пить дать! - воскликнул Подстаканников, будто уже видел перед барной стойкой наших наследников.
- Пить дать - хорошо, - согласились мы, - а дать пить - лучше. Тем более в последний раз. Перед смертью.
- Да, перед смертью - это особое событие, - запричитал Юрий Цезаревич. - Дать. Пить. В кредит. Хоть до премии. Хоть до похоронных.
Вы слышали? Кредит до похоронных! Нет, вы такого еще не слышали. Мы - тоже. Если честно, то и не мечтали. Неудивительно поэтому, что не только женсовет, но даже мы сами не успели моргнуть глазом, как полные стаканы оказались в наших удалых дланях.
И все сразу стало на свои места.
- Я боюсь, - заш-ш-шептала вдруг Самосудова.
- Мне страш-ш-шно, - призналась Безмочалкина.
- Это просто уж-ж-жас, - задрож-ж-жала Молекулова.
- Кош-ш-шмар, - заш-ш-шепелявила Профанова.
- Ой! - схватилась за сердце и юная невеста Рогнеда. - А с каким же бантом ходят на похороны героев?
Даже главкобра, она же люкс-гюрза, почувствовала, что дело принимает какой-то уж очень особый оборот. И что ответственность за чужих мужей ляжет на нее. Она закатила к небу свои импортные очки:
- Му-му-мужчины! Может, не будем так сразу коллективно гибнуть? Может, сначала коллективно разведемся?
Ценное предложение. Но где же ты раньше с ним была, хитромудрая? А теперь поздно.
- Извините, дорогие современницы, - сухо и строго сказал за всех флагманский столик, - но времени на сомнения и разговоры больше нет. Нам пора.
Все взоры обращены к потомственному буфетчику-бармену. Говори традиционный тост, Подстаканников! Впрочем, какой же он традиционный? Тебе, бармен в седьмом поколении, выпало произнести такой тост, за который его виновникам, то есть нам, твои предки простили бы все долги.
- За колдыбанских жен, они же - без пяти минут вдовы! - с молодым и молодецким задором провозглашает счастливый бармен.
- За наших безутешных, но счастливых вдов! - подхватили колдыбанцы. - За Особую Колдыбанскую Истину!
Стаканы взметнулись чуть ли не к небу. Юрий Цезаревич наводит на нас прадедовский фотоаппарат.
- Внимание, съемка! Делаю исторический кадр: "Истинные колдыбанцы-удальцы идут на смерть во славу эпохи".
Допотопная техника издает звук, который не отличишь от салюта. Есть! Вот она, удивительная колдыбанская быль, о которой восхищенные современники и потомки будут слагать легенды и былины.
Ульк?
Нет, подожди, читатель, не гони. Ну что ты так торопишься похоронить нас? Ведь тогда уже совсем точка и читать тебе больше нечего.
Специально для того, чтобы ты, читатель, мог еще и еще раз продемонстрировать свою любовь к чтению, а равно для того, чтобы истинные колдыбанцы еще и еще раз прославили свою эпоху, судьба в последний момент сделала крутой и совершенно удивительный поворот. Тот самый, который мы так старательно и искусно готовили…
Как вы помните, на Самарской Луке верят на слово. Особенно если хорошо сказано.
- За наших безутешных вдов! - сказали мы. С таким восторгом и ликованием, что змеи не могли не поверить нам. Змеи поняли, что зря они вселялись в колдыбанок и морочили им голову сладкими грезами.
Или жена без особых утех. Или особо безутешная вдова. Ну! Умрите, кобры всех народов и всех времен, но точнее колдыбанской истины о женщине вам ничего не придумать.
Змеи поняли также, что с удальцами нового типа лучше не связываться. Да, они не сплавают в бурю на челнах. Не возьмут штурмом неприступный утес. Они неспособны даже на такой подвиг, как вбить гвоздь в стену. Но… у них есть особое, прямо-таки волшебное оружие. Это прадедовский третий стакан. Только смерть может вырвать его из рук потомков лихих волжских атаманов. Нет, не так: даже смерть неспособна отнять его у них.
Змеи поняли, что проиграли. Наш особый героизм сразил их наповал. И в тот самый момент, когда Подстаканников направил на активисток Приволжского женсовета свой старый сапог, то бишь фотоаппарат и весело приказал:
- Ваш черед, счастливые вдовы! Прошу смотреть прямо в объектив! Для внуков и правнуков, для истории, для телешоу "Мадамский клуб"! И-раз…