Особенно юные хоккеисты. Сидят за бортиком тридцать юных хоккейных дарований и ждут, а на поле жалко шаркает по льду какая-нибудь пара невзрачных фигуристов. Или же суетно шаркает мётлами по этому льду с десяток кёрлингистов, сопровождающих удручённую очередным неудачным запуском кеглю. И это при том, что хоккей у нас всегда в призах. Иногда даже и в золотых призах. А где кёрлинг и фигурное катание? Правильно, в глубокой, извините, жопе. И если продолжать так же относиться к юным хоккеистам, то завтра там же (в смысле, в ней же) будет и хоккей. Но пока об этом всерьёз никто не задумывается. Это ведь ещё не скоро, наверное, случится…
А почему фигуристы-кёрлингисты дрыхнут без задних ног? Да-да у этих уродов есть ещё и передние… Сказано же: сплошное недоразумение… Но когда эти "квазимоды" ещё будут спать, никакой опасности для юных хоккеистов они не представляют… В конце своего телефонного монолога тренер счёл нужным сделать акцент на том, что это будет первый лёд за всю уходящую неделю и ни в коем случае нельзя упускать шанса для повышения своего спортивного мастерства.
Папа у Вовы был не из тех людей, которые упускают возможности для совершенствования. И, в данном случае, совершенно не важно папино это совершенствование или Вовино. В данном случае, папино будущее в какой-то части определялось будущим сына. И вот уже загруженный под завязку хоккейной амуницией и Вовой боевой "жигулёнок" несётся по пустынным городским улицам. Вова оторопело хлопает веками своих опухших в неполноценном сне глаз и щекочет длинными ресницами темноту. Неспешно уходящая зимняя ночь ещё с большим любопытством смотрит на Вову сквозь лобовое стекло автомобиля. Юный хоккеист ещё не избалован зрительским вниманием и, поэтому, медленно краснеет, а затем опускает стекло автомобильной двери и плюёт в ночь отработанной жевательной резинкой. Ночь испуганно отшатывается от машины и, разозлённая наглой выходкой юного дарования, начинает медленно раскаляться. Распаляется и светлеет. Мучительно проступает рассвет.
С первыми предрассветными лучиками юные хоккеисты сталкиваются уже на льду. Столкновение для хоккеиста дело привычное, и хилые, измученные зимним рахитом лучики вскоре испуганно исчезают в находящихся под потолком оконных проёмах. Облачённые в многочисленные хоккейные доспехи юные дарования усиленно скребут на раскатке залитый с вечера лёд. Скребут острыми лезвиями коньков, тщательно зашнурованных скрюченными родительскими пальцами. Девственное зеркало льда медленно принимает матовый оттенок. Надо льдом висит плотное облако ночных испарений (вентиляция бережётся для изнеженных в хилости своей, приснопамятных фигуристов-кёрлингистов). На будущих звёзд НХЛ эти неудобства не производят ровным счётом никакого впечатления. Юные дарования постепенно наращивают темп, теряя чёткие очертания, и вскоре вовсе исчезают из вида мёрзнущих на трибунах родителей. Но от опытного тренерского взгляда не способно укрыться ничто! То и дело над покрытым туманом льдом раздаются его мощные рыки, и временами кажется, что это кричит в далёких предрассветных джунглях раненый отравленной стрелой носорог. Но нет… Пока все живы - здоровы. В том числе и ничем не раненный в джунглях носорог. Потные и румяные юные гладиаторы через час-другой гурьбой вкатываются в раздевалку. Душевые в раздевалках закрыты (душ - это пережиток цивилизации, предназначенный всё для тех же, для убогих фигуристов-кёрлингистов). В раздевалке начинает пахнуть носками нетрезвого лесоруба, наконец вернувшегося по весне из тайги домой. Вскоре всё успокаивается, и отмороженные на льду дарования веером развозятся по городским школам родителями, такими же отмороженными, как и их удачливые чада, с той лишь разницей, что крионирование родителей происходило не на льду, а на покрытых инеем трибунах. Развозятся юные дарования якобы для получения скудных знаний в соответствии с утверждённой в высоком министерстве программой так называемого среднего образования. Но на самом деле весь этот развоз устраивается только для того, чтобы хоть куда-нибудь пристроить своих отмороженных дарований в промежутке между утренней и вечерней тренировками. То есть, на то время, пока родители будут делать вид, что где-то и как-то работают. Именно "делать вид", потому как строить продуктивные капиталистические отношения в полуобморочном от недосыпа и переохлаждения состоянии бывает порой очень трудно. Очень тяжело это бывает сделать, несмотря на лживое старание живительных струй искусственного воздуха, источаемых многочисленными офисными кондиционерами. И даже поглощаемые литрами взбадривающие напитки, издающие запах, чем-то напоминающий запах свежеприготовленного натурального кофе помогают глубоко отмороженным родителям далеко не всегда.
А как же дети? Они-то хоть бодры? Какое там…Дети так же как и их родители… Пребывают в бодро-полуобморочном состоянии. Рассмотрим, например, продолжение наступающего дня Вовы Орешкина. Несмотря на то, что таких вот продолжений было в его короткой жизни очень много, Вову всякий раз в такие часы переполняло какое-то неподдельное счастье. Может, это было счастье временного освобождения из-под гнёта резковатого на крепкое словцо Дубовца. А может, это было счастье, возбуждаемое наливающимися силой мышцами тела юного дарования. Кто ж его знает? Во всяком случае, в те далёкие времена Вова ещё не мог с этим счастьем до конца разобраться.
Так вот, от нахлынувшего чувства у Вовы всякий раз неожиданно вырастали за спиной крылья, и почему-то, сильно удлинялся нос. Кроме того, нос приобретал какую-то костистую твёрдость… Ни дать, ни взять: не Вова Орешкин, а какой-то дятел… Вот и выбивал частенько этот спящий дятел-Вова своим чудо-носом звучную дробь по крышке школьного стола. Это не всегда нравилось учителям. Во-первых, портился внешний вид казённой мебели, во вторых, окружающие Вову дети-ученики почему-то всегда в таких случаях приходили в сильно возбуждённое состояние, тут же отвлекались от урока и с ужасом смотрели на Вовины разноцветные, подрагивающие в чутком сне крылья. Хотя, что тут, спрашивается, ужасного? Дятел - он и есть дятел… Плохо только то, что спит он на уроке. Но вам-то что до этого? Вы же в школу учиться пришли, а не на дятлов пялиться. Если уж так сильно приспичило, то, пожалуйста, извольте посетить зоопарк… Или же, в конце концов, соорудите в школе живой уголок с дятлом в клетке… Только Вову оставьте в покое. Надо бы понять, что Вове выпало тяжёлое детство.
И просиживало таких "дятлов" в школах овеянного хоккейной славой города великое множество. А чем же занимались в это время родители этих отмороженных детей? Они ведь, родители-то, тоже отмороженными были… И неужели тоже "дятлили"? Не может быть - это всё-таки довольно взрослые уже люди. Ну а тогда - чем же? Давайте-ка попробуем по подглядывать за ними в узкую щелочку приоткрытой офисной двери.
Отмороженные родители отмороженных детей
Большинство родителей юных дарований работало обычным "офисным планктоном", непрерывно роящимся в замкнутых объёмах стандартно обустроенных помещений. Эти однотипные перегородчатые помещения со светлыми пупырчатыми стенами, квадратиками навесных потолков, с полами, покрытыми ковролино-линолеумным материалом, и заставленные одинаковой, чёрного или древесного цвета мебелью и назывались, собственно говоря, офисами. В офисах этих бестолково и праздно сновал всюду вездесущий "планктон", в удручённой тональности журчала оргтехника. Сквозь проёмы в перегородках на суетливых "моллюсков" удивлённо глазели многочисленные мониторы компьютеров. Компьютеры не всегда понимали, что хотят от них эти зачем-то выползшие на сушу обитатели моря. Вот среди таких же как и они выползков и тусовались в рабочее время родители юных дарований. Осознавая свою низменность "моллюски" не желали подобной судьбы своим детям и всячески подстраивали свои неудавшиеся судьбы под их чаяния. Вернее, под их будущие чаяния, о которых юные дарования ещё не задумывались. Но ведь должен был думать хоть кто-то?! Думали пока они, взрослые "моллюски". И ничего лучше придумать они не могли, нежели как можно быстрее отправить своих "моллюсковых" детей в сказочную страну под названием НХЛ. Да-да, есть такая предивная североамериканская хоккейная лига. Сказка в ней была во всём: в стонущих от восторга трибунах, в зелёных реках быстротекущего на банковские счета "бабла", в невестах-дочерях нефте-металло-нано магнатов! Словом, впереди всех ждали хронические сопли счастья и искромётные брызги шампанского. Но пока дети "моллюсков" играли в соответствующих своим возрастам командах. Рубились они на льду во-вторых, в третьих, а то, и вовсе, в четвёртых пятерках такого великого и прославленного на всё страну клуба, как "Серебряные Медведи".