Могли князь Голицын, назидая от имени императора юношей 1834 года жестоким приговором, предвидеть пылающие помещичьи усадьбы 1917 года? Конечно нет! Ему казалось, что Система незыблема и ее поддерживает большинство населения (как и сегодня Системе так кажется по опросам).
Дикие жестокости русской революции во многом вызревали под спудом Системы, не способной смеяться, не готовой прощать…
Сегодня Система, подражая былому имперскому величию, полагает, что деньги и телевидение изменили мир, но она такая же великая и имперская, имеющая право сажать за песенку. Праздничные парады, соцопросы и ОМОН убеждают ее в этом.
Тюрьма за песенку для панков и веселящихся студентов рождает ненависть и героев. Панки и студенты становятся революционерами и философами.
Сегодня у власти – не князья, а бюрократы и силовики, устроившиеся на бюджетах и ресурсах, считающие, что они праведные и страшные и что они и есть "государство Российское".
Их валят либералы, растлевающие и развращающие народы России, чтобы отдать ее по частям западным колонизаторам и прорваться к нефти, газу, деньгам и удовольствиям.
И те и другие – два лика одной и той же Системы – 90-х и 2000-х. И те и другие, судя по страстям, кипевшим вокруг приговора пусям, служат только самим себе.
Третья сила – молодежь на улицах Москвы и Махачкалы, которой плевать в равной степени на величие государства и властей и на либеральные соблазны западных поп-демократий с их промоутерами в России.
Эта молодежь имеет дело с тюрьмой – в Махачкале (и вообще на Кавказе) давно и всерьез (а кроме тюрьмы еще и с ежедневными убийствами и похищениями), в Москве недавно и как бы пока понарошку, через административный арест на несколько суток (никто не помнит НБП, Нину Силину и других, мотавшихся по тюрьмам).
Приговор в Хамовниках – это первый серьезный ответ Системы молодому поколению Москвы, переход от "понарошку" к настоящей тюрьме.
Думаю, ответ не заставит себя ждать. Это будет опять смех – более жестокий, провокативный, с готовностью драться всерьез.
Создать будущее, в котором не было бы ни первых, ни вторых ликов Системы, но были бы вера, свобода и справедливость, – вот задача.
ты веришь
что зима должна
забрать утраченное
в летние забавы?
и что она намерена сполна
вернуть
принадлежащее по праву?
душа моя мы лед во тьме ночной
мы холод в этой теплой круговерти
смерзаясь мы становимся одной
из тайн преодоленья зла и смерти
зима нас не отпустит никогда
мы ей нужны ведь мы ее защита
без нас она безмолвна и убита
без нас она лишь талая вода
ты веришь что пути иного нет
как нам ложиться снегом друг на друга
и на ухо шептать: когда б не вьюга
лежать бы так хоть сотню тысяч лет?
Почему мы говорим спасибо Ассанжу?
Джулиан Ассанж сделал огромный подарок всему человечеству, показав нам подлинное лицо того, к чему нас приучили относиться как к более святому, чем папа римский – к мировой бюрократии.
Оказывается, мировая бюрократия – это просто люди такие. Они тоже потеют, они глупыми тоже бывают, понимаете?
А вовсе они не могучие и страшные, в своих костюмах Brioni, восседающие в кабинетах, смотрящие на нас грозно, когда мы в эти кабинеты заходим, и держащие в руках печать и ручку Parker, чтобы печатью разрешить, а ручкой Parker запретить, например. Или наоборот.
Оказывается, они похожи на нас и даже более того – часто бывают гораздо более невежественны и смешны.
Миф о могучих бюрократических демократах, которые правят современным человечеством и являются инициаторами глобализации, развеян одним этим человеком. Спасибо тебе, Джулиан Ассанж.
Поэтому я предлагаю именно Джулиана Ассанжа выдвинуть на Нобелевскую премию мира. Могу сказать, что никто не сделал для дела мира, мира свободы, мира демократии, мира гражданского общества больше, чем Ассанж.
Могут ли публикации Wikileaks поставить под удар страну? Под удар может попасть не страна, а бюрократия, которая говорит от имени страны и от имени народа. А бюрократия и страна, народ – это не одно и то же.
И благодаря Wikileaks мы можем теперь представить себе еще раз, что это за деятели с каменными лицами сидят на пресс-конференциях, кто они такие.
В свое время большевики пришли к власти под лозунгом "Долой тайную дипломатию! Сделаем мир открытым! Долой тайный сговор и мир без аннексий и контрибуций!".
Но и сегодня тайная дипломатия никуда не делась. Сегодня она господствует в мире. И Wikileaks – это удар по практике тайной дипломатии.
Мы, народы мира, самые разные – русские, американцы, немцы, – хотим, чтобы нас перестали стравливать в интересах корпораций для того, чтобы где-то кто-то разжился Албанией или чтобы у кого-то, у Ротшильдов, или у Рокфеллеров, или там у кого-нибудь еще, повысились какие-то котировки.
Публикации Wikileaks не сталкивают народы. Они стравливают друг с другом бюрократов. Ну и бог с ними!
Наши судьбы, судьбы миллионов людей не должны зависеть от фобий, маний и стилистики каких-то людей, которые окончили МГИМО или Гарвард, которые работали тайно, делая карьеру, а потом внезапно, на сороковом году жизни, в кулуарах власти, или в кулуарах посольств, или где-то еще, пройдя энное количество километров тихим шагом, подобно Молчалиным, вдруг начали определять судьбы мира.
Грибоедов был прав: Молчалины господствуют на свете. Сегодня с этих Молчалиных сорвана маска благодаря Джулиану Ассанжу. Спасибо ему еще раз за это большое.
Что нового мы узнали из этих публикаций? Да ничего из того, о чем бы не говорили раньше! Ничего нового.
Мы знали, что это лживый, кровавый истеблишмент, который лжет и который описывает самым грязным образом своих друзей и союзников.
Мы знали, что США – это империя, в которой все построено на бюрократии, на торжестве денег, что они давно уже вытерли ноги о принципы отцов-основателей и о конституцию свою.
Мы знали, что европейский истеблишмент, прикидывающийся демократическим и свободолюбивым, на самом деле лижет подметки американцам и вертит перед ними куцым хвостиком. Что тут нового-то?
И про Россию там, кстати, ничего особенного нет. У нас долго тут смеялись, что вот "шакалят у посольств" – да как Путин смел так сказать!
А из переписки Wikileaks мы видим правду – у посольств шакалят многие, и американцы об этом, обо всех своих источниках, прекрасненько сообщают.
И даже дают оценки многим своим либеральным информаторам, рисующим им картину политической ситуации в России.
Теперь мы, по крайней мере, поняли, откуда у американского Госдепартамента складывается впечатление о том, что происходит в нашей стране.
Почему Муамар Каддафи – последний герой?
Муамар Каддафи – последний на земле политик, имеющий отношение к событиям середины XX века, которые мы можем называть пробуждением Африки, пробуждением третьего мира.
Хотя нет, есть еще Фидель Кастро, конечно. Фидель Кастро по масштабу гораздо больше, чем Каддафи. Рядом с ним Каддафи выглядит даже не как младший брат, а как младший внучатый племянник Фиделя Кастро – в политическом смысле.
Потому что даже все толстенные зеленые книги Каддафи, его многотомные произведения и экстравагантные одежды не стоят одной маленькой статьи Фиделя, одного его маленького очерка, размышления о том, почему США не хотят на самом деле никакого развития стран третьего мира.
Каддафи является тем, кем он является, и попытка снять Каддафи с доски истории, вычеркнуть его является попыткой зачеркнуть XX век целиком и полностью, с его надеждами, с его мечтами.
Сегодня Каддафи выглядит чудаком, но вспомним, каким он был в 1969 году, например, или в 1973-м. Это был молодой, подтянутый бербер, офицер с ярким лицом.
В самой личности молодого Каддафи, вступавшего в зрелый возраст, было что-то магическо-романтическое.
Он казался поэтической метафорой, бросившей вызов миру банала, миру простых истин на революционные темы, которые произносились мордатыми партийными работниками Советского Союза.
И вот Каддафи, который тогда смотрелся ярким и невероятным артефактом революционной эпохи, превращается в графа Дракулу.
Дракула в фильме Копполы тоже ходит в расписных, расшитых одеждах. То он молодой красавец с невероятными кудрями, в очочках, такой бледный. То он страшный жуткий монстр с морщинами на лице.
Вот и Каддафи такой же. Каддафи напоминает нам о том, что времена меняются и смена времен происходит все быстрее и быстрее.
Мы видим, как новые политические силы пробиваются из-под этого асфальта времени, с которым уже сливается Каддафи, в который он уже врастает, как когда-то красивый дом с годами врастает в землю.
Вообще, мы мало что знаем про старых героев и новые политические силы, потому что то, что нам показывают по телевизору, – это чистая мифология.
В интерпретации этой драмы есть некий Каддафи, некий монстр, и некая оппозиция. Но кто входит в эту оппозицию?
Почему-то нивелируется и сглаживается политическая составляющая как самого Каддафи, так и оппозиции.
Вообще одна из задач общества спектакля – снятие XX века, который был веком яркой политической фразы, напряженной политической позиции.
Задача современных делателей мирового спектакля – снятие реальной политической напряженности, политической остроты и превращение всего в противостояние каких-то театральных персонажей, некоей оппозиции и некоего Каддафи.
Это не важно, что происходит в Ливии. Там не происходит ничего такого чрезвычайного, чего не происходило бы в других странах.