Иван Федорович страдает, мучается, мечется. Его тянет к Смердякову, как Раскольникова к Свидригайлову. Раньше он делился своими мыслями с окружающими – теперь скрывает. Так же как Раскольников, он становится желчным, необщительным, злым. Идя вечером по улице, в раздражении он чуть не убил мужичка, толкнув его изо всех сил. Наконец он заболевает. Болезнь приобретает опасные формы и приводит к галлюцинациям, а затем к потере разума.
Следовательно, и здесь прямо и косвенно вступает в силу психология. Психологическая неуравновешенность сигнализирует о душевном неблагополучии, в основе которого возникшие сомнения в своих мыслях и особенно в идее вседозволенности.
Психология помогает герою ощутить нравственную уязвимость своих мыслей, а нравственная оценка этих мыслей и вытекающих отсюда последствий ведет к осознанию их идейной несостоятельности. При этом ложные стороны концепции Ивана подаются и воспринимаются как результат искренних его заблуждений: он желал помочь людям, подобно герою его легенды Великому инквизитору, и потому изображается в данный момент с сочувствием и жалостью.
Итак, принцип трактовки характера Ивана и его изображения в "Братьях Карамазовых" близок к таковому в "Преступлении и наказании", что обусловлено сходством материала, т. е. характерами героев-идеологов, носителей еще не окончательных идей, и способами подхода к анализу таких характеров, разработанными Достоевским, чтобы проникнуть в "тайну" человека, как писала Е.П. Червинскене.
Ярко очерчена и исследована с завидной придирчивостью личность Дмитрия Федоровича Карамазова. Исследователи не склонны видеть в нем ведущего героя, хотя готовы признать великолепную отделку именно его характера. Заметим, что сама по себе отделка и свидетельствует об особом интересе к нему автора и выделении его в качестве романного героя.
Дмитрий не является антиподом двух названных героев, но введен в роман не просто как один из членов семьи Карамазовых, а как личность, привлекающая своей характерностью и входящая в состав микросреды, представленной в данном романе. В организации микросреды Достоевский отличается от других писателей и тем, что у него не так ощутимо противопоставление характеров, герои высвечивают друг друга, отражаются друг в друге, находят точки соприкосновения, что объясняется опять же многомерным пониманием личности, умением подметить наряду с различиями сходные нравственно-психологические тенденции.
Дмитрий не может быть противопоставлен Ивану, потому что он не идеолог. Зато в его мироощущении активны нравственные начала. Поэтому если при изображении Ивана объектом анализа были мысли и в связи с этим эмоциональные состояния, действия, поступки, помогавшие проникнуть в его нравственный мир, то при изображении Дмитрия предметом внимания становятся в первую очередь поступки и эмоции, а в связи с этим мысли, убеждения, представления. Иван все время думает, Митя живет импульсами и порывами, Иван часто не договаривает, Митя слишком много говорит, навлекая на себя подозрения в убийстве отца почти всех жителей города. Поэтому его характер изображается иначе, чем характер Ивана. Автору не нужно комментировать слова и поступки героя – они открыты, непреднамеренны, не продуманы, очевидны. Собственно психологические реакции проявляются в самих действиях, жестах и, конечно, словах. Обычные диалоги, сопровождающие поступки или представляющие собой его порывы, как правило, идеологически не окрашены.
Серьезные высказывания, преследующие задачу обнажить свой внутренний мир, иногда принимают монологический характер. Таково его излияние перед Алешей, названное автором "Исповедью горячего сердца", а затем и перед другими персонажами – Хохлаковой, Самсоновым, судьями. Речь Дмитрия эмоциональна, экспрессивна, не всегда логична. Вот, например, как начинается его исповедь в саду: "– Чего шепчу? Ах, черт возьми, – крикнул вдруг Дмитрий Федорович самым полным голосом, – да чего же я шепчу? Ну, вот сам видишь, как может выйти вдруг сумбур природы. Я здесь на секрете и стерегу секрет. Объяснение впредь, но понимая, что секрет, я вдруг и говорить стал секретно и шепчу как дурак, тогда как не надо. Идем! Вон куда! До тех пор молчи. Поцеловать тебя хочу!" Или: "Грянула гроза, ударила чума, заразился и заражен доселе, и знаю, что уж все кончено, что ничего другого и никогда не будет. Цикл времен совершен. Вот мое дело. А тогда вдруг как нарочно у меня в кармане, у нищего, очутились три тысячи. Мы отсюда с ней в Мокрое, это двадцать пять отсюда верст, цыган туда добыл, цыганок, шампанского, всех мужиков там шампанским перепоил, всех баб и девок, двинул тысячами. Через три дня гол, но сокол. Ты думал, достиг чего сокол-то? Даже издали не показала. Я говорю тебе: изгиб. У Грушеньки, шельмы, есть такой один изгиб тела, он и на ножке у ней отразился, даже в пальчике-мизинчике на левой ножке отозвался. Видел и целовал, но и только – клянусь!".
Помимо экспрессивности здесь обращает на себя внимание многословность, которая объясняется, во-первых, отсутствием привычки формулировать свои мысли, во-вторых, взволнованным состоянием героя, в-третьих, стремлением доказать окружающим, какие мотивы двигали им и какое большое место занимали в них благие порывы.
Писателю тоже необходимо зафиксировать эти порывы, даже если они еще не реализовались в поступки или убеждения. Говоря об убеждениях применительно к Мите, нужно иметь в виду не идеологические представления (поэтому он носитель своего "голоса", но не "идеи"), а нравственные принципы, присутствие которых является одним их главных признаков личности. При всей своей импульсивности и непредсказуемости Митя все время думает о них, анализируя себя, видя в себе плохое и ища хорошее.
На данном этапе его более всего беспокоит вина перед Катей, желание отдать ей долг и не быть подлецом в ее глазах. Ради этого ему нужны деньги, которые он не возьмет нечестным путем. Требуя их от отца, он исходит из чувства справедливости и сознания того, что отец ему должен по законам имущественных отношений. Беспокоит его и ощущение измены Кате, которую он оставил, встретив Грушеньку. И он принимает все меры, чтобы снять с души этот грех. Ищет деньги, которые истратил ("не как вор"!), не считает себя женихом и, наконец, узнав о Грушенькином возлюбленном, принимает решение расстаться с жизнью. Обидев Катю уходом, Митя боится оскорбить ее на следствии, ранив Григория, он жалеет его, благоговеет перед Алешей, тревожится за Грушу. Все это говорит о добрых намерениях и положительных нравственных началах в его душе. Нравственная позиция Мити, во многом, конечно, уязвимая, укрепляется и формой общения его с Алешей в момент исповеди. Монолог Мити сопровождается диалогом, в котором Алеше предоставляется гораздо большее право задавать вопросы, комментировать речь брата, сказать свое слово.
Но в Митином сознании и его поведении есть и другие мотивы, в которых он сам признается и которые, к сожалению, подтверждаются фактами. Например, предлагая молоденькой Кате деньги для отца, он поначалу смеется над ней, отказывает, хотя затем и дает их. Обольщает девицу, не считая нужным сделать ей предложение. Тратит деньги, хотя они чужие. Все это обнаруживает множество противоречий в поступках и мотивах. У Ивана противоречия в мыслях, идеях и взглядах отражались в противоречиях нравственно-психологических, у Мити это противоречия в поведении, настроении, а отсюда – в нравственной позиции. Поэтому не удивительно, что Иван его "гимну не верит", а весь город убежден, что именно Митя убил Федора Павловича. Сам же герой, крича об убийстве, по-настоящему убить и не хочет, и не сможет, а если убил бы, то в состоянии аффекта и тут же покаялся бы – и судьям не пришлось бы так долго искать убийцу.
Свои принципы понимания личности Достоевский демонстрирует и на других персонажах, окружающих героев и входящих в сферу их жизнедеятельности, в том числе и на детях. У всех сложные противоречивые характеры: Катерина Ивановна то целует Грушеньку, то грозит ей плетью, то плачет с ней, то кинжал в сердце готова вонзить, то защищает Митю, то предает его; Лиза прямо признается в своей непоследовательности; мальчики оказываются и жестокими и добрыми; Снегирев то унижается, то гордыню проявляет; даже Федор Павлович Карамазов и "зол и сентиментален". Для доказательства этого тезиса можно воспроизвести по крайней мере треть эпизодов романа.
А все лишний раз подтверждает мысль, во-первых, о присутствии личностного начала во многих людях, а не только в избранных; во-вторых, о сложности личностной структуры любого человека; в-третьих, о необходимости знания такой сложности для тех, кто так или иначе причастен к решению социальных и этических проблем.