Как можно было понять, произведения Пушкина и Лермонтова продолжали традиции просветительского, сентиментального романа XVIII века нравственно-психологического склада, в котором довольно четко обозначилась романная ситуация. В произведении Гоголя присутствует, по существу, иная ситуация, и ведущий герой Павел Иванович Чичиков, который очень часто появляется на сцене, не является героем романного типа. Между ним и помещиками, несмотря на некоторые сословные различия, нет реальной отчужденности. Чичиков прекрасно понимает их и строит, исходя из этого, свое поведение, а они, в общем, достаточно быстро распознают его замысел и стремятся лишь повыгоднее для себя осуществить сделку. Что касается чиновников, то они прямо-таки хватают в свои объятия нового "херсонского помещика" и празднуют покупку, понимая в чем ее суть. Таким образом, в характеристике среды здесь не подчеркивается та дифференциация, которая наблюдается в "Евгении Онегине", потому что именно среда в своем консервативном большинстве становится основным объектом внимания и изучения.
С акцентированием внимания на среде связан и иной тип отношений между различными сферами изображаемой действительности, а именно отсутствие сколько-нибудь заметной иерархии в расстановке и изображении персонажей. Выделение Чичикова в качестве ведущего персонажа и его присутствие во многих эпизодах нужно не для того, чтобы читатель вглядывался в его внутренний мир – он виден уже Манилову и Собакевичу, а для контактов с обитателями поместий, ибо представить в роли гостя у них Онегина или Печорина просто невозможно. По этой же причине Чичикову не нужна особая микросреда, он прекрасно чувствует себя и в этой, помещичье-чиновной среде.
Ординарность героя подчеркивается и тем, как описано его появление. На первой же странице повествования, в момент приезда Чичикова в губернский город, с одинаковой степенью внимания описаны его бричка, ее колеса, рассуждающие мужики и, что еще любопытнее, "некий молодой человек", который проходил мимо трактира "в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке, с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом". Такой акцент на второстепенном и эпизодическом – не признак таинственности, а свидетельство равноправия того, о чем пойдет речь дальше. Отсюда подробнейшие описания костюмов, манер, привычек, интерьеров, поз, жестов всех без исключения упомянутых лиц. Напомним еще один пример. Вследствие тревог, связанных с назначением нового генерал-губернатора и поведением Чичикова, в губернском городе "все подалось: и председатель похудел, и инспектор врачебной управы похудел, и прокурор похудел, и какой-то Семен Иванович, никогда не называвшийся по фамилии, носивший на указательном пальце перстень, который давал рассматривать дамам, даже и тот похудел".
Писателю важен общий уклад жизни, афера Чичикова – способ потревожить и обнажить этот уклад. Во второй части произведения Чичиков надолго исчезает из поля зрения читателей, а затем уезжает из города, не замеченный встревоженными жителями. Когда же автор вернется к Чичикову и заставит его поразмыслить о мужиках, купленных у помещиков, и даже заметит, что Чичиковы могут иногда превратиться в поэтов, то он не найдет в нем ни перемены, ни обновления, ни страха, ни угрызений совести – словом, всего того, чего можно было бы ожидать от романного героя.
Характером ситуации определяется и принцип организации действия, отличный от такового в романе Пушкина, Внутренней пружиной развития действия становятся здесь не отношения между персонажами, а решение Чичикова посетить того или другого помещика и вместе с тем желание автора заглянуть в тот или другой провинциальный уголок. Следовательно, движение осуществляется как бы за счет толчка извне. Поэтому в смене эпизодов и сцен нет обязательной последовательности, как в истории отношений Онегина, Ленского и Татьяны. Они не вытекают один из другого, а присоединяются один к другому, так как причинные мотивировки здесь ослаблены и организующая роль принадлежит временным. Следовательно, экстенсивный принцип развития действия здесь преобладает над интенсивным.
В "Евгении Онегине" источником сюжетного действия являются сложные отношения, которые возникают между героями, принадлежащими к микросреде. Эти отношения зависят от их эмоционального состояния и предполагают то сближение, то удаление героев друг от друга. Глубинное сходство и различие личностей, тяготеющих друг к другу и не могущих сохранить гармоничных отношений, и становится причиной смены эпизодов, составляющих сюжет. Эпизоды следуют один за другим в хронологической последовательности и подчиняясь определенной закономерности, т. е. как бы вытекая один из другого, поэтому временные связи и мотивировки здесь сочетаются с причинными и подчиняются им. Это свидетельствует об интенсивном принципе развития действия.
Подробная и скрупулезная детализация быта в "Мертвых душах" дополняется эмоционально окрашенной речью повествователя, который производит впечатление человека многословного, но очень внимательного, умеющего точно и иронически передать свои наблюдения над укладом жизни обитателей поместий и губернского города. "Все эти толки и рассуждения произвели однако ж самые благоприятные следствия, каких только мог ожидать Чичиков. Именно пронеслись слухи, что он ни более, ни менее как миллионщик. Жители города и без того душевно полюбили Чичикова, а теперь после таких слухов полюбили еще душевнее". Представляя чиновников высокого ранга, повествователь сообщает: "Многие были не без образования: председатель палаты знал наизусть "Людмилу" Жуковского и мастерски читал многие места, особенно: "Бор заснул, долина спит"… Почтмейстер вдался более в философию и читал даже по ночам "Ключ к таинствам натуры", из которых делал весьма длинные выписки, но какого рода они были, это никому не известно… Прочие тоже были, более или менее, люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто "Московские ведомости", кто даже и совсем ничего не читал".
Предлагаемое понимание "Мертвых душ" подводит к мысли, что это произведение мало похоже на поэму в традиционном смысле, ибо поэма подразумевает нечто возвышенное, воспеваемое и воспевающее. Конечно, многие высокие мысли Гоголя о Руси, о ее языке, о судьбе писателей, о потенциальных богатырях, которые могут родиться на этой земле, вкраплены в текст и создают впечатление, противоположное тому, которое складывается из нарисованной им же картины помещичьего и чиновного быта. Но преобладающий пафос "Мертвых Душ" – явно критический и даже юмористически-сатирический, что дает повод причислить произведение к тому жанровому типу, который в нашей науке рядом авторитетных исследователей называется этологическим (нравоописательным). А если считать его романом, то иметь ввиду плутовской роман нравоописательного склада – не случайно в первом издании сочинение Гоголя и называлось "Похождения Чичикова, или Мертвые души".
§ 3. Романы И.С. Тургенева
Вернемся к размышлениям о писателях, традиционно признаваемых романистами. В их числе прежде всего И.С. Тургенев, автор нескольких романов ("Рудин", "Дворянское гнездо", "Накануне", "Отцы и дети", "Новь", "Дым"). В фокусе этих романов всегда интересная и духовно богатая личность: Рудин, Лаврецкий, Инсаров, Базаров, Лиза Калитина, Елена Стахова и др. Различные романы Тургенева сходны по характеру ситуации. А специфика ее в том, что различия между средой и микросредой не столь заметны и ощутимы, как у Пушкина и Лермонтова. Это объясняется двумя обстоятельствами.
Во-первых, у Тургенева нет детализированной картины московского мира, где жил Лаврецкий ("Дворянское гнездо") и к которому принадлежали Стаховы ("Накануне"), а в равной мере и провинциального, с которым были связаны Кирсановы ("Отцы и дети"). В его романах мы встречаемся с отдельными семьями и их ближайшим окружением, вне каких-либо заметных связей с обществом в целом, они не воспринимаются как часть широкого дворянского круга.
Во-вторых, действие протекает летом, в усадьбе, на даче, в небольшом городке за границей, что влияет на расстановку сил, на соотношение позиций героев, как бы сближая их и не давая возникнуть той дистанции, которая стала бы более ощутимой в Петербурге и Москве, окажись там некоторые герои. В результате нет резкой дифференциации персонажей, контраста, противоречий; среда обнаруживает некую, хоть и неполную гармонию.
Менее подчеркнута дифференциация и внутри микросреды, т. е. между главными героями. Страдания Елены и Инсарова ("Накануне") зависят не от разности позиций, как у Татьяны и Онегина, а от стихийных сил природы, уносящих жизнь одного из них. Лизе с Лаврецким ("Дворянское гнездо") тоже мешают внешние, не зависящие от них обстоятельства. При всем отличии Базарова от Кирсановых он живет под их кровом, работает, спорит, вызывая уважение большинства окружающих. Словом, писатель всегда стремится акцентировать наличие хотя бы относительной гармонии в отношениях между людьми.