Дженнифер нахмурилась, затем посмотрела на Джо:
— Это Джо. В школе он любил ораторствовать, но сейчас не очень разговорчив.
Джо смущенно улыбнулся Томпсон, качнув головой в знак согласия.
— Меня зовут Тарин Уайт, — сказала Тарин. — Я приехала сюда только потому, что здесь все-таки получше, чем в школе для трудновоспитуемых. И ещё из-за того, что со мной сейчас происходит что-то странное.
— Твои сны? — спросила Томпсон.
— Да, здесь у всех плохие сны, — ответила Тарин.
— Можно мне здесь кое-что пояснить? — спросил Филипп. — Чтобы не тратить попусту время.
— Давай, Филипп, — сказал Гольдман.
— По мнению наших милых хозяев, наши сны представляют собой групповой психоз. Своего рода сдержанную массовую истерию. Тот факт, что до встречи здесь мы все видели в снах одного и того же человека, ни на кого, кажется, не производит впечатления.
Вся группа возгласами выразила согласие.
— Таким образом, мы ходим по кругу, добиваясь минимального прогресса с максимальными усилиями, — заключил Филипп.
— А вы и не сможете добиться прогресса до тех пор, пока не станете воспринимать свои сны так, как это есть в действительности, — заявила Симмс.
— Что они такое? — спросила Томпсон.
— Побочный продукт чувства вины.
— Расскажи нам, Нэнси, — сказала Кристен. — Расскажи им, что в действительности происходит.
— Да, расскажи нам, Нэнси, — присоединился Гольдман.
— Я могу только сказать, что само по себе это не исчезнет, — сказала Томпсон. — Всем вам придется столкнуться с ним и бороться. Если вы готовы работать вместе, готовы противостоять самым жутким своим страхам, я думаю, мы с ним справимся.
Лица подростков отразили смешанные чувства надежды и страха. Они были под впечатлением. Все, кроме Кинкайда.
— Больше всего я боюсь выслушивать эту новую чушь, — заявил он,
Вечером того же дня Томпсон и Гольдман пошли пообедать в мексиканский ресторан.
— Очень уютно, — отметила Томпсон.
— Вы не бывали здесь? — спросил Гольдман.
— Он, должно быть, открылся, когда я училась в школе.
— Наилучшая мексиканская кухня в Тейлорвилле, — сообщил Гольдман, — что, конечно, ни о чем не говорит. — Он помолчал. — Ваши родители все ещё живут в этих местах?
— Моя мать умерла, — сказала Томпсон. — Умерла во сне. Отец и я… наша семья, пожалуй, распалась.
— Похоже, трудные времена.
— Были, — ответила Томпсон и замолчала. — Нил, вы верите в существование другого мира?
— Я был в Питтсбурге. Это идет в зачет?
— Я говорю серьезно, — сказала Томпсон.
— Окей, я Верю в существование разных уровней сознания и тому подобное. Но если вы имеете в виду НЛО или Атлантиду, то тут я пас.
— А если бы я сообщила вам, что сны ваших пациентов представляют для них реальную физическую опасность?
— Это что-то новое. Этому вас учат сейчас в Станфордском университете?
— Это то, что я знаю.
— Ночные кошмары — это ничто иное, как симптомы их реальных проблем, — изрек Гольдмап.
— Хорошо. Тогда давайте устраним эти симптомы на некоторое время.
— С помощью гипносила?
— Именно.
— Вы хотите, чтобы я прописал экспериментальное средство группе подростков, покушавшихся на самоубийство?
— Только до тех пор, пока мы овладеем ситуацией.
Гольдман покачал головой.
— Возиться с проблемой устранения сновидений — дурацкое занятие. И вам я не советую его принимать.
— Я была в их положении, Нил. Я знаю, каково им приходится.
— Я тоже знаю, — отрезал Гольдман.
— Да? Вы сказали, что это уцелевшие, и это действительно так. Но сколько ещё они проживут, зависит от нас.
— К сожалению, Нэнси, мой ответ отрицательный.
Филипп и Кинкайд спали на своих кроватях. Филипп начал тихонько постанывать, потревоженный сновидением.