Жизнь швырять
В
Сумасшедшем азарте.
Гильотинным заревом
Заливать крыши
Раздираемого
На тысячи партий
Революционного Парижа.
Воскрешать легенды
О диких гуннах.
Создавать свои
Вековые легенды.
Потрясать
Оборванцев
На старых трибунах.
Потрясать
Меднолобых
Членов Конвента.
Напоминать циклопических великанов.
Возвышать на бульварах
Заросшее темя
И
Однажды,
Разом,
Сорваться,
Канув
Прямо в какую-то
Тихую темень.
Прямо туда,
Где мечтают пяльцы,
Где думают предки на старых картонах.
Где будут
Холеные
Нежные
Пальцы
Распутывать космы
Бродяги Дантона.
И думать:
Ничто без тебя
Не стронется.
Никто такого рыка
Толпе
Не сможет дать.
Потому что -
Раз Дантон
Идет к любовнице,
Революция может
Подождать.
И однажды,
Проснувшись,
Увидеть,
Что серо
Парижское утро
И не на что
Больше надеяться.
Потому что
В дверях
С приказом
Робеспьера
Стоят
Национальные гвардейцы.
И однажды
Взглянуть
На знакомую площадь
С загудевшим
И сразу
Затихнувшим шумом,
И подумать, что
Жизнь
Это, в сущности, -
Проще,
Чем об этом
Принято думать,
И,
Увидевши смерть
Неприкрашенной,
Голой,
Бросить глоткой
В века
Несравненно простое:
- Робеспьер.
Покажи народу
Мою голову.
Клянусь.
Она!
Этого!
Стоит!Март 1932
Георгий Гранин
РОССИЯ
А вдруг и - вправду была Россия,
Россия: пламя, вихрь, огонь!
Обожженных степей парусина,
Табунов длинногривых разгон?А вдруг и тлел в сумасшедшем утре
Пригреваемый пласт реки?
Полыни горьковатые кудри?
Ошарашенных ветл парики?А - вдруг и было золото звонов,
Когда колыхалась рожь.
Тайга Сибири, Байкал бездонный
И вправду был чудно хорош?А если были и впрямь озера,
Реки, что краше в свете нет,
Моря, березы, опушки бора,
Заплетенные в лунный свет?А - вдруг и правда были черешни,
Журавлей треугольный лет.
Песни. Бурливо стронутый вешний
Бултыхающий звонко лед?А - вдруг?.. Нет. Молчи, молчи. Не надо.
Ты слышишь - так не может быть.
Почему же тогда мои серенады
Печали - не кличи борьбы?Почему же тогда, словно моллюска,
Я ношу заклепанный шлем?
Отчего тогда о жизни русской
Не пишу великих поэм?Но если вправду была Россия
В пшенице, во ржи и в овсе,
Ведь тогда ж мы семья, мы - родные -
Родные - ты слышишь ли - все!
"Где-то там кудрявой пеной вьется…"
Где-то там кудрявой пеной вьется
Тихий дым над синим цинком крыши.
Где-то там у старого колодца
Летним зноем сруб до черни выжжен.Наклонилась старая беседка
Прямо к длинной разноцветной клумбе.
Из вьюнов зеленая эгретка
Распустилась на уютной тумбе.Как всегда, трепещут на осине
Желтизной расцвеченные листья.
Небо - сине, и спокойно сини
Присмиревшие, простые мысли.Тех же сопок золотых овалы
Сторожат долинную окрестность…
В этих сопках где-то затерялось
И мое взлохмаченное детство.
"Ничего не сказать. Ничего не ответить…"
Ничего не сказать. Ничего не ответить,
Только б выдумать как-нибудь эту любовь.
Это солнце полярное в сумрачном свете -
Над вершинами черных полярных дубов.Только б выдумать это последнее имя.
Только б как-нибудь, разом, нелепо узнать,
Что зима отмахала плащами седыми,
Что пришла безудержная злая весна.Только мыслить, сначала достичь лучезарность.
Только рваться, но к ней никогда не прийти.
Только тайно скрывать золотую бездарность
И нелепое сердце терять по пути.Ничего не понять. Ничего не измерить.
Никого не убить. Никого не пронзить.
Ничего не достать. Ни во что не поверить
И по черным асфальтам пытливо скользить.Только жить. Только знать сумасшедшее имя,
Неповторимое имя, как солнечный дым.
Только думать, что кто-нибудь сердце подымет.
Только думать, что ты вдалеке и с другим.Только с болью твердить сумасшедшее имя
И однажды шутя "умереть молодым".
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Остановится сердце… И поезд
под размерные стуки колес
опояшет рассчитанный пояс,
поднимаясь на длинный откос.Остановится сердце… И странно,
на краю светлозарных небес
из обрывков седого тумана
замаячит знакомый разъезд.И тогда, в этот радостный вечер,
по дороге знакомой - назад! -
разогнутся сутулые плечи,
прояснится опущенный взгляд.
"Пусть ничего и не было на свете…"
Пусть ничего и не было на свете;
Но вечер был.
И тьма была.
И - ты.Пусть ничего. Пусть это только ветер
Шумит, пригнув осенние цветы.Пусть ничего. Пусть это только снится,
Поэтам часто снятся по ночам
Над горизонтом редкие зарницы
И голубые розы у плеча.Глухая полночь вовсе не ответит.
Не шелохнутся крылья темноты…А ничего и не было на свете,
Лишь вечер был.
Лишь тьма была.
Лишь - ты.
СКАЗКА
Солнце?.. - что нам солнце!
Сердце? - все равно
Сердце не проснется
Умерших давно.Разве вспомянутся
Тропы в старый сад…
Только - не вернуться
Никогда назад!Где-то люди спорят
О своей борьбе.
Где-то гибнут в море,
Покорясь судьбе…Вычищенной пустошью
Мир вокруг меня.
И одно искусство
Не на что менять.Волки и медведи,
Черти и яги -
Самые на свете
Страшные враги.Снег летит. С деревьев
Виснет, грусть тая… -
А Иван-царевич
Это - будто я.
"За ваше холодное имя…"
I
За ваше холодное имя,
За ваши холодные плечи
Закатную чашу подымет,
Наверное, завтрашний ветер.И мальчик - немудрый и юный -
Уйдет в безутешное море
И в топкие, влажные дюны
Зароет последнее горе.И будет светиться в тумане
Вода голубым перламутром,
И ночь промелькнет, и настанет
Веселое летнее утро.А вас уже кто-то отнимет,
А после, любя, искалечит
И ваше холодное имя,
И ваши холодные плечи.
II
Ничего: веселись и безумствуй,
Ничего, если ты для стихов,
Если ты для святого искусства
Не чернила изводишь, а кровь.Ничего, если даже смешон ты,
Ничего, что в душе кочевой
Только светлая память о ком-то,
Ничего, что крадут Джиоконду:
Ничего.
УТРОМ У РЕКИ
Сегодня утро рыжекудрое
горит на солнечной реке,
и что-то радостно-немудрое
поет китаец вдалеке.Переливаясь - валик к валику, -
вода струится так легко,
а я слежу за красным маленьким
задумавшимся поплавком.От камышовой гибкой удочки
в воде - колеблющийся след…
Вот так, не думая о будущем,
я просидел бы сотни лет,смотря, как облачное кружево
дробится в медленной реке…
…А имя ваше - как жемчужина,
потерянная на песке.
РАССКАЗ
Освободилась душа от пут
Годами накопленной боли.
Не замечается бег минут,
Слишком ценимых дотоле.В молниеносном полете строк
Вычерчиваются герои
И в недоступное, в свой мирок
Мне двери откроют.Там - неизведанная страна,
В нее - без оглядки - слепо!
Сумасшедшая тишина.
Звезды. Небо.
ЛЕВ ГРОССЕ
"Ты - юная, ты - стройная, как ель…"
Ты - юная, ты - стройная, как ель,
Ты - грозная, как туча громовая,
Ликуй, о Русь, о Родина святая,
Моих отцов родная колыбель.
О, кто с Тобой осмелится сразиться?
Души Твоей кто снизит вышину,
Кто дум Твоих измерит глубину,
С красой Твоей, скажи мне, - кто сравнится?
Великая, к Тебе все вновь и вновь
Мечты моей невольное стремленье,
Тебе одной души моей моленье,
И жизнь, и крест, и вера, и любовь!
ДВА ХРАМА
Высокое унизится, а униженное возвысится.
Пророк Иеремия
В селе Зо-Сэ, у вод канала,
Где зеленеет юный рис,
Где почва глиниста и ала,
Вознесся гордый кипарис.
За ним кустарник и поляны
Вели к далекому холму;
Тропа, ведущая к нему,
Покрылася травою пряной
И редко кто ходил по ней
К его тенистому подножью.
Там, в гуще вековых ветвей,
Спала кумирня. Слову Божью
Угодно было там создать
Обитель для сердец забытых,
Но чудно охраняли быт их
Познание и Благодать.