Не удивительно, что именно в этот период атеистические философские взгляды Б. Шоу претерпели некоторые изменения. Он остался воинствующим атеистом в своем отношении к церкви и христианству, но увлекся модными идеалистическими теориями, искавшими в мироздании некую таинственную первопричину. Шоу назвал ее "Жизненной силой", и с тех пор она довольно часто фигурирует в его предисловиях, проникает и в философскую концепцию его пьес.
"Жизненная сила", по мнению Шоу, непрерывно стремится к прогрессу и проявляется в создании все новых и новых видов, в биологической эволюции. Шоу нигде не говорит, что эта сила управляет миром извне, он не отделяет ее от самой материи. Она оказывается как бы атрибутом материи, ее имманентной сущностью. На смену современному человечеству с его низким моральным и умственным уровнем должно прийти новое человечество, сплошь состоящее из сверхчеловеков. В понятие "сверхчеловек" Шоу не вкладывал ничего ницшеанского, хотя, к сожалению, он заимствовал самый термин у Ницше. Сверхчеловек, в понимании Шоу, - это гуманист, морально готовый для восприятия и построения социалистического общества. Недаром к числу сверхчеловеков прошлого он относит Гете, Льва Толстого, Шекспира. Так своеобразно выразилась мечта Шоу о счастливом, добром и мудром человеке. В этой философской теории очень большое место отводилось женщине-матери. Именно она оказывалась носительницей и главным орудием "Жизненной силы", сначала выбирая себе мужа, а затем решаясь на родовые муки, рискуя собой и приближая этим грядущую эру сверхчеловеков.
Свою новоявленную теорию Шоу попытался развить в философской комедии "Человек и сверхчеловек" (1903).
Именно эта пьеса послужила первым поводом для переписки Б. Шоу с Л. Н. Толстым. Б. Шоу послал ее великому русскому писателю, которым всегда восхищался. Однако ни философия Шоу, ни самое содержание пьесы не привлекли Л. Толстого. Ему гораздо больше понравилось приложение к ней, носящее смелое название: "Справочник революционера". О самом Шоу он записал в своем дневнике: "Не has got more brains than is good for him" ("У него больше мозгов, чем следует"). Это была немного видоизмененная фраза одного из героев пьесы, и ею Л. Толстой, видимо, выразил недовольство не только философией Б. Шоу, но и слишком головным, несколько искусственным построением пьесы. Высоко оценив в той же дневниковой записи остроумие Шоу, Л. Толстой, однако, упрекнул его в письме за то, что он слишком несерьезно говорит о больших и важных вещах. Толстой писал: "В вашей книге я вижу желание удивить, поразить читателя своей большой эрудицией, талантом и умом. А между тем все это… очень часто отвлекает внимание читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения".
Сатирик и юморист не мог не задуматься с некоторой долей изумления над этими упреками. Ведь в этом была его специфика, он не мог писать иначе. "Разве нужно изгонять юмор и смех? - лукаво спросил он Толстого. - Если даже мир - одна из божьих шуток, почему бы нам не пытаться превратить плохую шутку в хорошую?"
И все-таки Толстой действительно подметил слабую сторону Шоу, проявлявшуюся в некоторых его пьесах, в том числе и в "Человеке и сверхчеловеке", - стремление в первую очередь поразить, эпатировать читателя.
В 1905 году под влиянием событий первой русской революции и русско-японской войны Б. Шоу написал остро социальную, но очень противоречивую пьесу "Майор Барбара".
Из многочисленных пьес, написанных в последующее десятилетие, выделяется яркая и своеобразная пьеса "Пигмалион" (1912–1913), чья сценическая жизнь отмечена долгим и все возрастающим успехом. Работа над ее постановкой ознаменовалась увлечением Шоу, оставившим заметный след в его жизни и творчестве. Главную роль в ней играла известная артистка Стелла Патрик-Кэмбл. С потрясающим мастерством и убедительностью сорокасемилетняя актриса сыграла семнадцатилетнюю цветочницу: эта роль стала ее сценической вершиной; впрочем, она и была написана для нее, но ссоры и бурные объяснения потрясали союз актрисы и автора. От их недолгой любви, причинившей много огорчений Шарлотте, осталась большая переписка. Оно легла потом в основу пьесы, написанной и поставленной американским режиссером и драматургом Джеромом Килти. Эта эпистолярная пьеса ("Милый лжец") обошла почти все театры мира. Ее успех объясняется громадным интересом зрителей к личности Шоу.
Когда началась империалистическая война 1914–1918 годов, Шоу откликнулся на нее со всем пылом искреннего противника войн. Он опубликовал в ноябре 1914 года статью "Здравый смысл о войне". Шоу проявил в ней смелость, почти невероятную в условиях военного времени и военной цензуры. Он заклеймил как виновников войны правящие круги всех воюющих держав, в том числе и Англии. Он предложил самый неожиданный, парадоксальный и, в сущности, революционный выход: солдаты враждующих армий должны перестрелять своих офицеров, вернуться домой, произвести революции в своих странах и заняться выращиванием и сбором урожая.
Не удивительно, что на Шоу обрушились шовинисты всех оттенков, что английские газеты подняли крик, обвиняя его в предательстве, в отсутствии патриотизма. Его исключили из клуба драматургов, от него отвернулись многие друзья, его обрекли на одиночество. Но одиночество это было, в сущности, мнимым. Его популярность как уличного оратора возросла, а среди полученных им сочувственных писем было письмо А. М. Горького.
И годы первой мировой войны Шоу написал ряд блестящих антивоенных фарсов ("Инка Перусалемский", "Огэстос исполняет свой долг", "О’Флаэрти, кавалер Креста Виктории") и большую пьесу с трагическим подтекстом - "Дом, где разбиваются сердца" (1913–1917).
Это одна из самых сложных и противоречивых пьес Шоу, знаменующая собой начало нового периода в его творчестве. В подзаголовке Шоу назвал ее "фантазией в русском стиле на английские темы". Этим он подчеркнул ее сходство с пьесами своих любимых русских драматургов - Л. Толстого и Чехова. Но в ней необычайно возросло условное, гротескно-символическое отображение мира, что станет характерным и для его последующих пьес.
В пьесе "Дом, где разбиваются сердца" Шоу вслед за Чеховым поставил вопрос об интеллигенции и ее роли. Именно ее мир показался ему поэтическим, но никчемным "домом разбитых сердец". Обитателям этого дома противопоставлены подлинные правители Англии, толкнувшие страну в бездну войны, - наездники из манежа и дельцы из банковских контор. Так, в сущности, Шоу определяет аристократию и буржуазию.
Причудливый дом, построенный в форме корабля и оглашаемый свистками и криками хозяина, старого капитана Шотовера, мудреца и безумца, споры о любви и смысле жизни, который ведут обитатели дома, и внезапно завершающий их налет германской авиации, неожиданное включение темы войны - все это так непохоже на ранние пьесы Шоу, написанные в классических традициях критического реализма.
Октябрьскую революцию в России Шоу воспринял и приветствовал как спасение человечества. Он боялся, что она будет подавлена полицией и войсками, но каждый день приносил все новые и новые вести о полном ее торжестве. Фабианская теория, по которой вооруженное народное восстание обречено на провал, потерпела крах на глазах старого фабианца, и это приводило его в восторг. Видимо, прав был Палм Датт, написавший позднее о Шоу: "Если он и отвергал концепцию социалистической революции, как иллюзию, пока 1917 год не открыл ему глаза, он отвергал ее не с самодовольством ренегата, а с отчаяньем лишенного наследства… Теперь Шоу приветствовал большевистскую революцию".
С первых лет существования Советского государства Шоу стал его другом и остался им до конца своей жизни. Он присоединился к движению "Руки прочь от России!", он горячо защищал Октябрьскую революцию в печати. Здесь особенно следует отметить его статью "Диктатура пролетариата" (1921). С искренней любовью и восхищением он говорил о В. И. Ленине. В 1921 году он послал Владимиру Ильичу свою книгу - пенталогию "Назад, к Мафусаилу", которой сам он придавал очень большое значение. Шоу называл В. И. Ленина величайшим государственным деятелем Европы.
В июле 1931 года Шоу посетил Советский Союз и отпраздновал здесь свое семидесятипятилетие. 26 июля этот знаменательный день был торжественно отмечен в Москве, в Колонном зале Дома Союзов. На вечере присутствовали писатели, журналисты, актеры, представители общественных организаций, главы иностранных миссий. С приветственной речью и докладом о творчестве Шоу выступил А. В. Луначарский. Ответная речь Шоу блистала остроумием и в то же время была серьезной и пылкой.
В дни пребывания в Советском Союзе Шоу поражал своих собеседников энергией и неутомимостью. Осматривая города и их окрестности, колхозы и детские коммуны, заводы и музеи, семидесятипятилетний писатель доводил своих спутников до изнеможения. При этом знавшие его люди отмечали, что он держался необычно: очень мягко и серьезно, без свойственной ему колкости. "Маска арлекина слетела с него в России", - скажут о нем потом зарубежные биографы.
Вернувшись в Англию, Шоу открыл кампанию в защиту СССР, и это имело громадное значение для международного авторитета нашей страны. В дальнейшем, во время кругосветного путешествия, предпринятого супругами Шоу, публичные выступления писателя всегда содержали положительные высказывания о Советском Союзе.